Маргит Сандему - Ветер с востока

Но Вендель ошибался. Сны не оставляли в душе таких твердых шипов, какие оставили у него долгие годы в России. Когда у него начиналась ужасная депрессия, то только Анна-Грета могла вывести его из этого состояния. Грубоватые и жестокие внешне, но полные любви, ее слова возвращали его к жизни. К повседневным проблемам на хуторе, к радости, доставляемой сыном Эрьяна, который рос и становился больше с каждым днем.

Однажды Вендель получил письмо от своего дальнего родственника Доминика.

«Дорогой друг!

Мы не часто встречали друг друга. Но, возможно, ты слышал о Виллему и обо мне? Что я в дни моей молодости был чрезвычайно чуток к настроениям и другим человеческим трудностям. Я потерял почти все от этой способности тогда, когда мы выполняли наши поручения. Но не все.

Меня долго терзали душевные муки, которые, как я понял, исходили от тебя, мой родственник. Потому что они начались тогда, когда ты вернулся в Швецию. А их характер указывал прямо на то, что ты пережил. Поэтому я теперь хочу написать и рассказать тебе кое-что о том, что я чувствую.

В твоем сердце наступит мир. Я не знаю точно, о чем идет речь, но ты должен это узнать! Утешает ли это тебя? А тот, кто принесет тебе это знание принадлежит твоей собственной крови. Я не думаю, что речь идет о твоем недавно родившемся сыне — впрочем, поздравляю с ним — но надвигается что-то опять на Людей Льда. Это нечто, пугающее меня; когда эти мысли приходят ко мне, то я холодею от страха. Именно этот факт говорит мне, что это произойдет в моей собственной семье. Но я не уверен.

Чувствуешь ли ты смятение или облегчение от всех этих пророчеств? Я думаю, что тебе не стоит бояться. Что касается тебя, я совершенно спокоен.

Нет, беспощадное проклятие проявится, пожалуй, в другом месте. И я думаю, что знаю, где. Ты понимаешь, мы получили среди Людей Льда поколение с яркими дарованиями. Твое собственное поколение. Не знаю, как обстоит с твоим разумом, но у нас есть два блестящих светила. Я думаю, они оба в опасной зоне.

Нет, теперь это становится слишком запутанно. Виллему шлет…»

Дальше в письме речь шла о будничных вещах. Вендель долго сидел с письмом в руках.

«Ты должен узнать…»

Дай Бог, чтобы он был прав! Доминик обычно не ошибался, он слышал об этом. И он должен был сидеть тут в бездействии и только ждать!

Вошла Анна-Грета. Черты лица ее смягчились после того, как она стала матерью. Ей было столько же лет, как и ему, теперь тридцать, но на ее лице не было тех морщин страдания, какие были у него. Его жена, умная и крепкая, прекрасно справлялась с задачами хозяйки хутора. Лишь когда их навещали слишком самоуверенные люди, ее врожденная склонность «сбивать с них спесь» брала верх. В свое время Венделю случалось с трудом усмирять ее. Собственно, у них не было особой потребности в общении с такими людьми. Со временем они сами выбрали себе друзей.

Вендель стал счастливым человеком. Потеря ступней больше не мучила его, он научился принимать данность и находить выход. Он также научился скрывать от Анны-Греты свою грусть. О ней знала только темная, тихая ночь. Она слышала его беззвучный шепот: «Ты мерзнешь, малыш? Хорошо ли они ухаживают за тобой? Завертывают ли тебя в мягкие шкуры, втирают ли в кожу сало, чтобы она переносила холод? Если ты когда-нибудь спросишь о своем отце, удивишься, почему он не с тобой и не заботится о тебе… Он так этого хочет, ты должен это знать».

Тут Вендель глубоко вздохнул, чтобы избавиться от тяжести в груди. Вендель, один из многих в роду…

Слова Доминика утешили его, но он не смел положиться на них. Он еще не знал, что было двое, кто мог дать покой его измученной душе: исследователь и его сын.

Сконе — район Швеции.