Вранье мое было весьма неуклюжим, поймать меня ничего не стоило. Ну какой юбилей кафедры, он через два года только! Но то ли Эмма Германовна этого не знала, то ли пропустила мимо ушей.
— Ой, Наиночка, хорошо, что ты не стала у Ларисы спрашивать! — всплеснула она руками. — Все верно, Лидочка Смирнова, ее дочка, такая хорошенькая девочка была, просто картинка…
— А… что такого-то? — не поняла я.
— Так умерла она, давно, — вздохнула Эмма Германовна. — Такой ужас, такой ужас, Лариса просто сама не своя была…
— А что случилось? — спросила я, понимая, что мой интерес выглядит неприлично, но будучи не в силах что-либо с собой поделать.
Эмма Германовна помолчала, собираясь с мыслями, потом поведала заговорщицким шепотом, будто нас кто-то мог услышать:
— Об этом почти никто не знает, ну да ты, я думаю, болтать не станешь… Лидочка замужем была за Игорем Давлетьяровым, знаешь такого?..
— Ну да, и что? — не поняла я. Ага, значит, все верно! Однако…
Из несколько путаной речи Эммы Германовны выяснилось следующее: Лида Смирнова вышла замуж за Давлетьярова, не окончив еще университета, курсе то ли на третьем, то ли на четвертом, он был немного старше ее. По заверениям старушки, Лариса Романовна зятя приняла чуть не с распростертыми объятьями, и было отчего. Лида сама была подающим надежды магом-иллюзионистом, по уверению Эммы Германовны, наблюдать за ее работой съезжались со всей страны. Уже на третьем курсе она показывала такие результаты, что все диву давались, сама разрабатывала новые методики работы, словом, настоящий самородок. Ну а про Давлетьярова я и так знала, что он собой представлял в молодые годы. В общем, Лариса Романовна вела себя так, будто Давлетьяров ей родной сын, а это уж вовсе из ряда вон…
Вообще-то маги редко уживаются друг с другом, характер у них обычно не сахар. Но эти двое, как ни странно, вполне мирно сосуществовали, и окружающие с нетерпением ждали, чем же кончится дело. У магов обычно способности передаются по наследству, а что может получиться от такого редкого сочетания боевой и прикладной магии, никто даже представить не мог. Словом, сплошная идиллия.
И все бы было замечательно, если бы не случайность. Однажды вечером Давлетьяров засиделся в университете, какой-то эксперимент ему покоя не давал. Лида прождала его несколько часов, потом отправилась домой одна. Домой она так и не вернулась, а хватились ее только утром: мать была уверена, что она осталась в университете, муж — что благополучно вернулась домой. Позвонить, конечно, никто из них не додумался.
— Тут за главным корпусом раньше пустырь был, — шепотом рассказывала Эмма Германовна. — Это теперь понастроили — спорткомплекс, бизнес-центр этот… А тогда — пустырь, темень к тому же, ни одного фонаря…
Лида отправилась через пустырь на остановку, так было намного короче. На пустыре ее и нашли поутру — какие-то ублюдки польстились на тоненькое обручальное колечко, цепочку и тощий студенческий кошелек, ударили по голове куском арматуры, ограбили и бросили. Их нашли, конечно, хорошему магу-сыскарю ничего не стоит взять след, но Лиду спасти не удалось.
— На Ларису смотреть страшно было, единственная же дочь, — шептала Эмма Германовна. — А Игорь разве что с лица осунулся, а так — словно и не было ничего. Каменный он, ну как есть каменный… И сразу шептаться начали, мол, если бы он Лидочку проводил, ничего бы не случилось, так нет же, отпустил девчонку одну ночью… — Я впечатленно молчала, а Эмма Германовна продолжала: — Только Лариса быстро себя в руки взяла и все эти сплетни прекратила. Заявила, что не считает зятя виноватым. Мол, Лидочке сколько раз было говорено пустырем не ходить, особенно вечером, вот и не послушалась на свою голову. Ну, тут уж про Ларису шептаться начали, много чего наговорили… — Эмма Германовна махнула рукой. — Но они оба внимания не обращали, постепенно все и затихло. Игорь, правда больше так и не женился. Уж сколько на него студенток вешалось, аспиранток, он же по молодости видный парень был, а всех гонял. Значит, все же чувствовал за собой вину…
— Надо же… — вздохнула я, хотя последний вывод не показался мне логичным.
Значит, вот как оно было…
Если верить Эмме Германовне — а почему нет, она сплетница, конечно, но не фантазерка, — Лариса Романовна к Давлетьярову относилась очень хорошо. Да и мне так казалось, во всяком случае, она всегда о нем беспокоилась… И как объяснить все эти странности последних нескольких недель?
Мне показалось, будто я начинаю что-то понимать, но об этом требовалось поразмыслить в тишине и покое, а не рядом с трещащей без умолку старушкой. Правда, пришлось еще немного потерпеть, чтобы не обижать Эмму Германовну поспешным бегством.
То, что получилось у меня в результате раздумий, удручало своей мелодраматичностью. С другой стороны, в жизни такое случается, что любая мелодрама отдыхает!
Первое время после возвращения Давлетьярова Лариса Романовна словно бы затаилась. А потом вдруг начала проявлять бурную заботу. Сколько раз за последние дни я слышала на кафедре то от лаборанток, а то и от преподавателей: "Не беспокойте Игоря Георгиевича, он больной человек… только что после тяжелой операции… здоровье никуда не годится… обратитесь лучше к такому-то…" Все это по большей части исходило от Ларисы Романовны, сомнений не было. Остальным бы и в голову самим такое не пришло: после санатория Давлетьяров выглядел куда лучше, чем до происшествия на полигоне, словно помолодел даже, а его начальственный рык разносился на три этажа. Заслышав его голос, вечно сонные лаборантки начинали бегать зайчиками!
Можно принять это за естественное беспокойство о родственнике, пусть и бывшем, но Лариса Романовна ведь не могла не знать, как бесят его подобные высказывания! А что Давлетьяров об этом прослышит, можно было не сомневаться, языки у нас в университете длинные-предлинные. И зачем тогда? Зачем обострять у человека чувство собственной неполноценности?
Я едва не влетела в фонарный столб на полном ходу. Опа… Эх, Чернова, сама ведь недавно думала, что вечно в дебри лезешь, а разгадка-то, похоже, на поверхности! Если, конечно, я правильно все поняла. Ну, поделиться своими догадками все равно надо. Высмеют — ну что ж теперь поделать, зато я буду спокойна…
В субботу, да еще вечером искать кого-то в университете было бесполезно, только не Давлетьярова. Сколько помню, он всегда тут обретался. Однако на сей раз, очевидно, он решил изменить своим привычкам: я не нашла его ни в кабинете, ни где-то еще. А раз так… ну куда он мог податься? Скорее всего, домой. Сейчас-то он уже не прячется ни от кого. Неудобно, конечно, вваливаться без приглашения, но если найти хороший предлог…
