- Не верю... и не хочу верить, - отреагировал Хозяин.
- Разве вам нужно мне верить? - Усмехнулся Тухачевский. - Сомневаюсь. Мутный человек рассказывает какие-то контрреволюционные сказки. Может его для это специально и послали? Хитрость мирового Империализма ведь не знает пределов.
- Вот видите. Хотя... какой смысл вам врать, если вы агент в текущем положении?
- Действительно. Ведь если бы я был агентом, то зачем мне нужно было надрываться на пользу СССР? Зачем я прикладывал все усилия для разгрома ваших политических врагов? Да и вообще... Странная работа агента. Обладая всеми знания по будущему мне намного проще было бы организовать государственный переворот в СССР здесь и сейчас, если бы требовалось уничтожить коммунистов. Тот же сепаратизм, который разорвал Союз в девяносто первом и тут вполне присутствует. Помните тот старый разговор? Ведь вас, наверное, до сих пор волнует вопрос, почему я пришел к вам и решительно отказался от старых политических позиций? Так вот, ответ прост - потому что я считаю вас самым лучшим правителем России во все известные мне времена и ипостаси ее существования. Как бы она не называлась.
- Льстите? - с усмешкой произнес Сталин.
- Почему же? Я могу вам с цифрами показать результаты всех иных правителей, которые мне известны. Вы добились самых выдающихся успехов, грубо говоря, приняв страну с сохой и оставив ее с атомной бомбой.
- Атомной бомбой? Вы считаете, что это реально?
- Вполне. Причем в довольно умеренные сроки. И не только бомбу. Атомные реакторы для кораблей и подводных лодок тоже реальны, как и атомные электростанции, как и термоядерные бомбы. Я, конечно, этими вопросами плотно не занимался, но кое-что помню и могу поспособствовать ускорению ее получения. Например, я помню очень много теории по этим вопросам, которая сейчас еще только начинает нарабатываться.
- Кстати, а почему вы помните? У вас ведь какая-то странная память.
- Та странная болезнь, что меня постигла была связана с тем, что в этом теле не смогли ужиться два сознания. Вот меня и лихорадило. Подозреваю, что вполне мог и умереть. Однако после того, как все закончилось, я с удивлением обнаружил, что не могу себя никак идентифицировать, то есть, не считаю однозначно ни Тухачевским, ни Агарковым. Я - продукт их слияния, а от них самих только и остались что воспоминания. Поэтому я и сказал, что Света отчасти моя дочь. Ведь ее отец стал строительным материалом для меня.
- Агарков... он в нашем времени уже живет?
- Да, конечно. Николай Васильевич. Служит в армии. Там он прошел через предстоящую нам большую войну. Потом продолжил службу. Дослужился до маршальского звания. Имел прекрасное военное и техническое образование, которое начал получать еще до войны. Сейчас учится в Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Долгое время после войны курировал вопросы разработки новых видов вооружения и их производство. Проводил маневры и учения, в том числе самые крупные в Союзе после войны, сопоставимые с наиболее значительными операциями Второй Мировой войны.
- Вы уже встречались с ним?
- Никак нет. Опасаюсь каких-нибудь аномалий. Безусловно, я - новая личность, слепленная из двух, но все равно. Да и психологически сложно. Как бы вы отреагировали на то, чтобы пообщаться с собой, только молодым.
- Хм... не знаю, - чуть помедлив ответил Сталин. - Так это какой же у вас получается армейский стаж... если вас слепило из Тухачевского и Агаркова?
- Если отбросить все детали, то у Тухачевского имелось двадцать три года - с двенадцатого по тридцать пятый. И у Агаркова пятьдесят пять - с тридцать восьмого по девяносто третий, так как формально его держали на какой-то должности при министерстве и не увольняли из армии. Плюс тут уже четвертый год пошел. Итого восемьдесят один.
- Солидно.
- Жаль, что до сотни не дотяну, - с улыбкой произнес Тухачевский.
- Почему? - Удивленно спросил Сталин.
- Товарищ Сталин. Я отлично понимаю, что все сказанное мной - это просто слова, причем, бездоказательные. С тем же успехом я мог назвать себя марсианином.
- Ну с доказательствами, пожалуй, дела обстоят не так уж и скверно. Ведь иначе все это, - он махнул рукой на папку, - объяснить просто невозможно. Не архангел же вы, в конце концов?
- Допустим. - Улыбнулся Тухачевский. - Хотя подобное объяснение будет всего лишь вариантом. Одним из множества. Вариантом, который не исключает проблемы взаимного доверия с одной стороны и проблемы утечки знаний - с другой. Я для вас так и останусь темной лошадкой, которой нельзя доверять, и сложно управлять. Кроме того, Нина... она ведь отчасти была действительно моей женой. Зачем вы ее убрали мне не понятно. Да и шанс утечки сведений о будущем, в том числе в технологическом и научно-техническом ключе далек от нуля.
- Почему вы считаете, что это мы ее убрали?
- Из-за похорон. Их не стали придерживать даже для приезда дочери. Или хотя бы позволить мне попрощаться. Очень странное поведение.
- Почему же вы не подумали о том, что она просто человек? Не лидер нации, не выдающийся деятель, а простой, советский гражданин. Мы не стали придерживать стандартную процедуру ради нее. Да и ради вас. Думаете, переживания от вида погибшей жены помогли бы вам быстрее выздоравливать? Тем более у нее был такой вид, что смотреть на нее не каждый смог бы. Ее по частям из машины вытаскивали. Мы не убирали Нину, - твердо произнес Сталин, смотря прямо в глаза Тухачевскому. В конце концов он твердо это знал, а потому уверенность его слов была абсолютной даже на вид. - Что же до сказанного вами... то все выглядит действительно очень странно, чудно и непонятно. Аномалия. Нам всем нужно подумать.
- В данной ситуации я ничего не решаю и нахожусь всецело в вашей власти, - чуть ернически произнес Тухачевский.
- Не нужно так говорить, Михаил Николаевич, - у маршала на лице нарисовалось легкое удивление, ведь по имени-отчеству товарищ Сталин мало к кому обращался, - вам ведь удобно, что вас называют так?
- Да, вполне. Но... - попытался возразить маршал, но Сталин не дал ему этого шанса и продолжил.
- Я прекрасно наслышан о ваших качествах и прекрасно понимаю, что в случае, если вы захотите играть по своим правилам, дров будет наломано достаточно. Даже если вас попытаться закрыть где-нибудь в подвале. А вашу ценность, даже если допустить, что все сказанное вами выдумка, трудно переоценить. За последние три с половиной года вы сделали очень много для укрепления Советского Союза. Да. Действительно. Знания. Очень не хотелось бы их терять. Однако ваша ценность не столько в них, сколько в колоссальном жизненном опыте. Восемьдесят один год стажа... да еще опыт участия в обеих мировых войнах. Такое на дороге не валяется. Поэтому я не хочу, чтобы произошли какие-то неприятные инциденты, - произнес Хозяин, выразительно посмотрев на Тухачевского.
