— А что, по-твоему, успокаивает лучше алкоголя? — вяло огрызнулся вампир, предчувствуя неприятности. — Это же русалочий виски, от глотка уносит на всю ночь…
Кельтар, застонав, схватился за голову. Понадеялся на этого раздолбая, который даже не демон в полном смысле этого слова! Алкоголь провидицам строго противопоказан, так как обостряет восприятие, а Хоранна только что выхлебала стакан этой гадости, не меньше. Одним Мертвым Богам ведомо, как организм девушки отреагирует на подобную «помощь».
— Ну почему выпивка была первым, что пришло тебе на ум? — возопил архидемон, коря себя за доверчивость. — Почему ты не подумал, например, об одном из этих русалочьих коктейлей, что заказывала Хора?
— Потому что сказать надо было! — буркнул Дис, а потом вдруг застыл. — Стоп, вы с Хорой сегодня пили коктейли из энерджи-дуэта?
Страх, прозвучавший в его голосе, заставил Кельтара насторожиться.
— Да, вчера был расслабляющий, а сегодня…
— Тонизирующий, — тихо закончил за него вампир, бледнея. — Крахрага триборгонова, это плохо.
Люцифель, нахмурившись, ждал пояснений. Тон Диса ему совсем не нравился.
— Русалочий виски. Его нельзя пить как минимум сутки после коктейлей.
— Почему? — спросил архидемон.
Дис сглотнул и стал пятиться к двери.
— Потому что реакция этих двух напитков срывает все тормоза, превращая людей в монстров, — сипло выдохнул он. — Кель, ты прости, но тут я бессилен. В прошлый раз, когда Хоре сорвало башню, я чудом остался жив. Тебе, может, и хватит сил ее сдержать, ты же архидемон, как-никак, а я пас, мне жизнь еще дорога.
Пока Кельтар, сбитый с толку таким откровенно трусливым поведением вампира, переваривал информацию, сам Дис воспользовался шансом и дал деру. Последними его словами, донесшимися уже с первого этажа, были: «Не дай ей выйти из дома, иначе все станет еще хуже». Затем хлопнула входная дверь, и Люцифель остался наедине с Хоранной, которой вот-вот должно было сорвать тормоза.
«Отлично, только монстра в лице сумасшедшей ведьмы мне не хватало», — мрачно подумал он.
Повернувшись лицом к кровати, архидемон приготовился к худшему.
* * *
Пить. Я хочу пить.
Распахнув глаза, я села и огляделась в поисках воды. Бутылка минеральной воды обнаружилась на прикроватной тумбочке, и я жадно припала к горлышку, в несколько глотков осушив тару. Шумно выдохнув, поставила пустую баклажку на место и огляделась.
С другой стороны кровати на стуле сидел Кельтар. Его тяжелый взгляд заставил меня съежиться, словно я в чем-то провинилась. Под левым глазом архидемона красовался уже пожелтевший синяк, а правая щека была располосована чьими-то когтями.
— Кто это тебя так? — прокаркала я, удивившись тому, как жутко звучит мой хриплый голос.
Кель дернулся как от удара.
— Ты.
У меня упала челюсть. Когда я успела его так разукрасить? И, главное, зачем?
— Я? — мой вопрос заставил его криво усмехнуться.
— Ага. В порыве страсти.
Убийственно серьезен. И от этого мне стало не по себе. Хотя явно что-то недоговаривает — «страсть» отозвалась в нервах тянущей болью, подтверждая, что как минимум конец предложения был ложью. Порой ощущать Истину — не самое приятное умение, особенно когда ментальная чувствительность на пределе, а каждая недоговорка подобна раскаленной игле в позвоночнике.
Вот только про то, что это я так «облагородила» лицо Келя, демон явно не солгал. Но когда? Отвернувшись, я с силой сдавила виски руками и задумалась. В голове творился кавардак похуже, чем в подвале после генеральной уборки. Все перемешалось, и я не могла вспомнить, как, собственно, отключилась.
В тщетной попытке что-нибудь понять я прислушалась к своему телу. Мышцы ныли, словно я несколько часов носилась по болотам, таскала тяжести или подрабатывала девочкой для битья. Глаза болели и чесались, кожа на щеках саднила и словно натянулась, грозя вот-вот лопнуть, из чего можно было сделать вывод, что я плакала. В затылке поселилась тупая пульсирующая боль, а во рту, несмотря на выпитую бутылку воды, властвовала Трещащая Пустыня.
— Я напилась и устроила истерику? — с сомнением предположила я, но версия даже мне самой казалась абсурдной.
С алкоголем я баловалась редко, тем более, повода, насколько я помню, не было. Да и напившись, я обычно скромно засыпала при первой же возможности, не буяня и не устраивая массовых разрушений.
— Почти, — уклончиво ответил Кельтар, старательно глядя мимо меня. — Сначала была истерика, а потом уже мы с Дисом тебя напоили, чтобы успокоить.
Я охнула, на удивление резво сопоставив свои ощущения со словами архидемона и сделав неутешительный вывод.
— Вы что… залили в меня русалочий виски?
— Случайно, — пробормотал Кель.
Я закрыла лицо ладонями, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Коктейли и виски — ядерная смесь, от которой просыпаются самые тайные и тщательно скрываемые желания. Обнаженная душа, ведомая чистыми инстинктами, превращает человека или нелюдя в лишенное каких-либо тормозов чудовище. Со мной такое уже случалось несколько лет назад, и я до сих пор не смогла добиться от Диса признания, что за желание двигало мной. Он просто мрачнел и умолял никогда больше так не делать.
Судя по ауре Келя, он тоже вряд ли скажет мне, что происходило со мной тогда, когда инстинкты полностью подавили разум. Интересно, я когда-нибудь смогу это выяснить?
— Что Лирея от тебя хотела? — вопрос Люцифеля вырвал меня из размышлений.
— А? Что? — мне пришлось звонко шлепнуть себя по щекам, чтобы сосредоточиться на его словах. — Ты о чем?
— Твое видение, там ведь была черноглазая женщина, верно? Это Лирея, бывшая Верховная Богиня, ныне канувшая в небытие. Что ей было нужно?
Я непонимающе нахмурилась, а потом меня словно ударило током. Видение. Точно. Но откуда Кель?..
— Как ты узнал про эту женщину? — я ухватилась за возможность разозлиться на архидемона, чтобы удержаться от приступа паники.
Он побледнел и суетливо заерзал на стуле. В груди заклокотала ярость, вытесняя, хотя бы ненадолго, воспоминания о жутком видении.
— ТЫ! Ты залез в мою голову? — взвыла я, прожигая ссутулившегося Келя взглядом. — Воспользовался возможностью? И как, понравилось ковыряться в том, на что похожи мои мозги? Как много ты успел узнать? Ну, чего молчишь?
Я чувствовала себя вывернутой наизнанку, выпотрошенной и униженной. Даже когда Дис ворвался ко мне в душ в начале нашего знакомства, я не чувствовала себя настолько опозоренной. Нагота души для меня была куда страшнее наготы тела.
