«А выглядит даже очень… прямо красавица с журнальной обложки, правда, вот с оружием зря балуется, но что уж тут поделать – тотальная феминизация загнивающего общества. В женщинах ценятся воля и сила, а мужчин любят за душевность и отзывчивость», – поскакали не в том направлении мысли моррона, вместо того чтобы выстроить в голове цепочку быстрых и решительных действий.
– Хватит пялиться, диск гони! – приказала незнакомка, умудрившись всего четырьмя словами пресечь на корню возможность сексуального домогательства и высказать свое требование.
– Шесть шагов, красавица целится точно в лоб, – пробормотал моррон, переводя взгляд с девушки на дуло пистолета и медленно запуская руку во внутренний карман куртки. – Ну вот, диск в руке, что дальше делать? Командуй!
– Достань, положи на капот и топай в сугроб к своему дружку! – лаконично произнесла прекрасная грабительница, нутром профессионала чувствуя в поведении моррона какой-то подвох. Уж больно покладистым и послушным показался ей этот лысый парень в кепке, слишком уверенным в себе. Его жизнь висела на волоске, а он трясся от холода, но не от страха.
Дарк в точности выполнил предписанный алгоритм действий, и квадратный железный футляр с проклятым диском сменил владельца. Перепуганный таксист что-то пробормотал себе под нос и вжал голову в плечи. Он был уверен, что вот-вот грянет выстрел и пелена небытия охватит сознание. Однако девушка почему-то не собиралась избавляться от ненужных свидетелей, она быстро подобрала диск и, не сводя дула пистолета со стоявших по колено в снегу мужчин, начала пятиться к своей машине.
– Кажись, пронесло! – облегченно вздохнул лесовик, схватив Дарка под руку и волоча его к застрявшей в сугробе машине. – Все, паря, кончено! Теперь главное – не одубеть на морозе, греться пошли!
– Свяжись со своими, пускай высылают машину. Мне в центр нужно, срочно! – ответил моррон, освободившись из лапищи великана и первым занырнув в неуспевший остыть салон. – Кстати, ты напрасно испугался, она бы все равно не выстрелила!
– А ты почем знаешь? – искренне удивился бородач, залезая внутрь и захлопнув за собой дверцу.
– Морозы у вас уж больно лютые, а она без перчаток. Выстрелить в первый раз смогла бы, потом металл быстро стынуть бы начал… палец к курку примерз бы, а до нее всего шесть шагов было, я бы успел…
Вытащить энергомобиль на дорогу самим оказалось намного быстрее и проще, чем дожидаться помощи с аэробазы. К несчастью, они застряли именно там, где пересекались зоны покрытия сразу нескольких сигнальных подстанций. Шум, треск, механический скрежет и чужие разговоры лишь иногда прерывались рассерженными криками «Алло!». Аккумуляторы телефона медленно, но верно разряжались, уровень заряда в батареях энергомобиля тоже приближался к нулю. Еще немного, еще каких-нибудь двадцать минут работы двигателя в экономном режиме, и салон нечем было бы греть, островок тепла среди зимней стужи мгновенно превратился бы в холодную западню. Получавшие неустойчивый сигнал абоненты не представляли плачевности их положения, поэтому злились, ругались, грозились и в конце концов вешали трубки.
Дорога, как назло, по-прежнему оставалась пустынной. Изредка появляющиеся на ней энергомобили проносились мимо, обдавая призывно размахивающего руками таксиста фонтаном ледяных осколков, таких же мелких и острых, как битое стекло. Лишь через полчаса бесплодных попыток остановить машину на горизонте появился маленький грузовичок. Водитель мусоросборщика, худощавый парень с сизым носом и в протертом до дыр пальто, согласился помочь. Греясь в кабине грузовика, пока водители бегали кругами, кричали друг на друга, махали руками, спорили и тянули стальные тросы, Аламез размышлял, как бы поступил он, окажись на месте таксиста: затормозил бы, рискуя собственной жизнью, или протаранил бы внезапно появившуюся на пути машину. Применительно к его ситуации казался более предпочтительным второй вариант. Дарк ценил человеческую жизнь, но считал несправедливым, когда по вине одного страдает другой. Он не был обязан рисковать жизнью, резко сбавляя скорость на скользкой дороге, из-за какого-нибудь неумехи, задумавшегося в пути или просто заболтавшегося по телефону. Кроме того, за рулем преградившего ему путь энергомобиля мог оказаться враг. Он не заурядный водитель, чья жизнь – дорога, не обычный гражданин, садящийся в машину лишь для того, чтобы прокатиться с ветерком или доехать от дома до работы. Он играет в игры, ставка в которых – жизнь. Пусть она ему не дорога, но это не значит, что можно безрассудно рисковать ею по каждому пустяковому случаю.
«Прочь, человеколюбие и обманщица-мораль! С вами я уже достаточно намучился, вы не помогаете мне, только осложняете жизнь, как будто действуете заодно с врагом. Хватит полумер и мягких решений! Если я и дальше буду выбирать самый безопасный для окружающих вариант действий, буду хитрить и изворачиваться, как уж, вместо того чтобы решительно атаковать и уничтожать врагов, то долго не протяну, растрачу силы в нескончаемом бегстве от неприятностей, которых, увы, не становится меньше. Выживают не сильные, а наиболее приспособленные, те, кто безжалостно расправляется со слабыми, усыпляет бдительность сильных и, главное, никогда всерьез не задумывается о морали, о которой зато очень любит говорить. Мораль – не абстракция, она реальна, она инструмент борьбы, такой же острый и безжалостный, как меч, и непременно убивающий того, кто в нее поверил. Отныне буду действовать, как все: выбирать самый легкий путь и заботиться только о собственной шкуре!» – принял решение моррон и мгновенно почувствовал, как с его рук пали тяжелые кандалы гуманности.
Непредвиденная задержка в пути привела к плачевным последствиям, Дарк опоздал. Такси остановилось у ворот трехэтажного каменного особняка, арендованного съемочной группой под павильон, ровно в десять часов утра, слишком поздно, чтобы надеяться застать демонтирующих оборудование техников трезвыми. Каждое утро, ровно в 9:00 по местному времени, оставшимся на месте съемок членам технической группы имел привычку звонить Хубер. Наивный режиссер пытался ускорить процесс демонтажа и надоедал рабочим одними и теми же вопросами. С 8:30 до 9:30 хотя бы кто-то должен был быть на ногах и во вменяемом состоянии, затем разгульная попойка снова входила в привычную колею. Отъезд из Старгорода актеров и администраторских чинов, а также сорокапятиградусный мороз заметно расшатали дисциплину и увеличили дозы принимаемых внутрь горючих средств.
Маленький дворик с тремя чахлыми деревцами и переполненными мусорными баками, любимым место сборища облезлых дворняг, драных котов, ворон и прочей бездомной живности, пестрел фольгой разорванных упаковок, разноцветными кусками мусора неизвестного происхождения и, конечно же, грудой разбитых бутылок. Было мертвецки тихо, ничто не выдавало присутствия в доме живых существ.
