Ярослав ответил, слегка склонив голову и как можно учтивее.
— Прошу прощения, Махесте, моя племянница — ребёнок нежного возраста, впечатлительная, очень скромная и стеснительная. Общество взрослых мужчин может оказать неблагоприятное влияние на её здоровье.
— Абсолютно с вами согласен, Дхоу наватаро, наши разговоры тяжелы для детских ушей, но позвольте тогда посредством Вашей милости передать Наше почтение уважаемой наватаро Анне и скромные подарки…
Из–за спины Тимонома вынырнул человек в расшитой золотой тунике с повадками лисы на челе и рулоном материи в руках. Поверх стоял серебряный ларец, вероятно, с женскими украшениями. Невольно взгляд обоих упал на материю подарка и сравнение с атласом Ярослава, присутствующим по другую руку от Тимонома говорило не в пользу последней, хорошей, но льняной ткани. Ахав отвёл взгляд, но, пользуясь врождённой привычкой, не смутился, коротко бросив:
— Ваш подарок, Дхоу, действительно царский.
Ярослав лишь с лёгкой улыбкой коротко склонил голову в знак благодарности.
В ответ Тимоном жестом указал на стол, но не уставленный яствами, а другой, свободный.
— Прошу прощения, — говорил он решительно, — позвольте поинтересоваться, Дхоу, каковы цели вашего прибытия в Риналь?
* * *
Оба прошли к столу, и Ахав жестом предложил присесть на кресла. На столе сразу как по волшебству появились бокалы, наполненные рубиновым вином и хрустальный кувшин.
— Моё посещение Риналя в этот раз, — Ярослав, как бы смутившись, пояснил, — надеюсь, буду часто видеть благословенный город, — связано с торговыми делами. Как вы, наверное, уже знаете, — Ярослав осторожно приподнял свой бокал над столом в ответ на жест Тимонома отведать вина, — Изумрудная долина испытывает недостаток многих товаров, но и многое может предложить взамен…
— Я уже слышал о лошадях, — заметил Ахав, отпивая глоток и ставя бокал обратно на стол. — Неужели правда то, что о них говорят?
— Не знаю, что о них говорят в Ринале, мы ещё никому не показывали, разве что их могли видеть на пристани во время разгрузки, — ответил Ярослав, пригубив вино в бокале.
Ахав усмехнулся.
— Я знаю всё, что происходит в городе, а разгрузка необычного товара и прибытие известного человека, не прошли мимо глаз множества людей. — Тимоном подал знак говорить одному из придворных, что окружали во время беседы.
В разговор вступил молодой человек в голубой, шитой узором тунике, на бледном лице пробивались редкие волосы бороды и усов.
— По словам бурутийских воинов, участвовавших в битве в Проклятой долине, всадники налетели на них, как ощеренный клыками змей. Копья пробивали человека насквозь вместе со щитом. Кони бросались в воду, и, пользуясь огромным ростом, поднимались прямо на борт кораблей. Бурутийские воины ничего не могли сделать с закованными в железо амритами…
Царедворец закончил, а Тимоном взглянул вопросительно.
Ярослав отвечал медленно с лёгкой усмешкой:
— Ну..у, долину Проклятой уже никто не называет. Теперь это Изумрудная долина — за великолепие своих лесов. Проклятие снято окончательно и навсегда. Что же касается боя, то сейчас бурутийцы станут усиленно врать, стремясь оправдать проигрыш какими-то непреодолимыми обстоятельствами.
Несмотря на то, что я привёз не самых лучших коней. Лучшие нам самим нужны. Это самые обычные лошади, просто более крупной и выносливой породы. Действительно, хорошо обученные кони прекрасно себя показали в бою, но на самом деле здесь нет ничего такого, чего не могут сделать ваши всадники.
— А амриты?
— Амриты — просто закованные в броню люди, подобно вашим воинам на хумма.
Неожиданно вступил в разговор один из придворных, среднего возраста мужчина с надменным голосом и манерами:
— Махесте было бы достойно внимания видеть поединок амрита с хуммой.
Тимоном вскинул брови:
— Действительно, подобные всадники могут составить противников хумме? — и вопросительно взглянул на Ярослава.
— Я конечно благодарен Махесте Тимоному за тёплый, радушный приём, но кони — ценный товар и могут быть ранены в поединке, но если кто–то купит, то может делать всё, что пожелает.
— Сколько вы за них просите? — с деланным любопытством поинтересовался Ахав.
Ярослав с готовностью ответил:
— Предполагаю, пятьдесят золотых долей за каждого и десять — за случку от производителей.
Среди присутствующих раздался ропот:
— Дорого… баснословная цена…
Ярослав поднял ладонь, призывая к вниманию.
— Это предварительная цена. Я готов торговаться по конкретным сделкам. Лошадей — не так много, их достоинства заметны невооружённым глазом. Когда окрепнут, я на деле докажу их силу и выносливость в сравнении с лучшими лошадьми Риналя.
— Ну, а если я куплю у вас их всё оптом? — прервал Тимоном.
— Продавая по отдельности я получу больше.
— Это ваше право, — согласился правитель.
* * *
В этот момент по рядам придворных прошёл шёпот, и некоторые расступились. В зал как вихрь влетел архимаг Анастагор в своих белых развевающихся одеждах и хлоп на стол перед Тимономом пачку бумаг. Взмахнул ладонью, призывая лишнюю публику удалиться. Ярослав сразу заметил — вольное поведение мага в присутствии правителя говорит о его высоком, доверительном положении при дворе и в отличие от остальных царедворцев много позволено. И не удивительно, если учесть какой вес занимает академия в мире и зависимость государства от магов. Даже Ярослав вынужден ради получения колонией полноценного волшебника передавать на обучение в академию близкого человека. В других обстоятельствах он не сделал бы подобного.
Анастагор выпалил, обращаясь к Ярославу:
— Я жду в Волшебном утре, а Вы, оказывается, здесь, насилу мне доложили. Где моя будущая ученица? — оглянулся, а затем добавил, как бы смущаясь вольного тона, и обозначил лёгкие поклоны в сторону обоих правителей, — Махесте, Дхоу наватаро.
Ярослав ответил первым:
— Простите, уважаемый Анастагор, но посланник Нелей посоветовал в первую очередь ехать ко двору Махесте.
— Да, конечно, — с готовностью согласился маг и немедленно перешёл к делу: — С вашего позволения я подготовил проект договора между городом Риналь и Дхоу индлингов Ярославом на обучение его племянницы в академии. Уважаемый Ласос — хранитель казны, — Анастагор сделал лёгкий, одобрительный поклон в сторону присутствующего здесь человека, который вопреки просьбе Архимага к придворным, покинуть зал, всё же остался, — согласился оплатить расходы на нового ученика.
