— Я произнес заклинание, и ваш брат Кэшел исчез, — признался Халфемос, и голос его звучал так, словно он ненавидел себя — Шарина частенько и сама так говорила. — С вашей помощью, как думает Церикс, мы могли бы отыскать его снова. И он совершенно точно находится в надежном месте.
Здешние таверны никогда не украшали ни цветами, ни какими-нибудь картинками — не считали нужным. Но жена Анно поставила им на столик пучок ржаных колосков, которые сама нарвала в поле. Вот сейчас Илна и начала нервно обрывать их, не осознавая, что делает.
— Вместе с моим братом должны были быть еще трое человек, — произнесла она. — Гаррик ор-Рейзе, Теноктрис, пожилая дама, и… девушка моего возраста. Довольно привлекательная девушка.
— Корабль, на котором плыли Кэшел и госпожа Шарина, проглотил монстр, — сообщил Церик. — И все, кто были с ними, наверное, погибли.
Илна посмотрела на свой пояс — двойник того, который вручила Лиэйн. Он оставался неизменным.
— Я сомневаюсь в этом, — проговорила она. — Но не это должно нас сейчас волновать. Чего вы хотите от меня?
Она перевела взгляд на творение рук своих. Колоски оказались растрепаны. Она, сама того не понимая, сплела из них какой-то узор. А руки-то, руки… все исколоты и испачканы.
— Будь у вас какой-либо предмет, принадлежащий вашему брату… — начал Халфемос.
— Подождите! — прервал их калека. Он с изумлением посмотрел на Илну и на сплетенный ею узор. — Почему вы связали слово «Вэллис» таким образом?
— Я вообще ничего не вывязывала, — с трудом контролируя гнев, откликнулась Илн. — Я не умею писать. И читать тоже, если это вас интересует.
— Но это, без сомнения, слово «Вэллис», госпожа, — сказал Церикс. Он положил узор на ладонь и показал его девушке. — И написали Старой Вязью.
Халфемос усмехнулся.
— Я-то читать умею, — изрек он. — Вот только Старую Вязь не разбираю.
— Я ничего не понимаю, — заявила Илна. — Ничего.
— Может, вы сами волшебница, госпожа, — предположил Халфемос.
— Вряд ли.
— Тем не менее, — продолжил Церикс, — похоже, нам стоит отправиться в Вэллис. Лучше бы надпись была подлиннее, чтобы мы могли понять, какова должна быть цель наших поисков. Но, может, разберемся на месте?
Халфемос трижды кивнул, словно пытаясь пробить головой невидимую стену. Он взглянул на Илну.
— Пойдете с нами, госпожа Илна? — спросил он.
Улыбка у него была очень приятной. Выглядела так естественно.
— Да, пожалуй, мне лучше пойти, — сказала Илна. — Я должна кое-что уладить на время моего отсутствия, так что мне понадобится несколько дней.
Церикс откашлялся.
— Если дело в финансах, то у нас с парнем кое-что накоплено.
— Я могу позаботиться о билетах, — возразила Илна. — Вообще-то, мы ищем моего брата…
Она холодно кивнула им на прощание и покинула таверну. Большую часть своей жизни она заботилась о Кэшеле, поэтому мысль о нем всегда хранилась в глубинах ее подсознания.
И это даже к лучшему, ибо в противном случае Илне ни за что было бы не выдержать мыслей о Гаррике в брюхе морского чудовища.
17-й день месяца Цапли (позднее)
— Арсенонеофрис миарсау, — произнесла Теноктрис уверенным голосом. На это раз он вписала слова силы в равносторонний треугольник на полу храма.
— Арсенонеофрис миарсау, — повторила Лиэйн. Они с Гарриком оба знали Старую Вязь, но слова заклинания значили для них не больше, чем хлопанье крыльев зяблика, пролетающего над лугом низко-низко и задевающего крылом одуванчики.
— Арсенонеофрис миарсау, — подхватил и Гаррик. Ему казалось, что он пытается разговаривать, набив рот речной галькой. Слова, вроде бы, несложные, но приспособить их для своих целей оказалось удивительно сложно.
Этот портал казался совершенно иным, чем тот, через который они попали сюда из Залива. Теноктрис объяснила: она откроет его только для себя, поэтому ее спутникам придется самим прочесть все заклинания, повторяя их за ней. Когда они будут проходить, старая леди постарается удерживать проход открытым.
«О, Пастырь, протяни мне Свой посох во спасение, — молил Гаррик, ожидая следующей магической фразы. — О, Госпожа, направь стопы мои…»
— Баричаа кмехи, — продолжала Теноктрис. Она старательно выговаривала каждый звук, а Гаррик вычерчивал их на полу железным ножом.
— Баричаа кмехи, — вторила ей Лиэйн.
— Баричаа кмехи, — подхватывал Гаррик. Галька стала размером с кулак и обожгла горло.
Начерченный на полу храма треугольник разгорелся ярким пламенем, все вокруг него словно потускнело.
— Абриаот аларфото сет! — воскликнула Теноктрис. Гаррик увидел, что она поднимается. И… исчезает, растворяется, словно соль в воде.
— Абриаот аларфото сет! — голос Лиэйн слегка дрожал. И тьма поглотила ее точно так же, как секунду назад — Теноктрис.
Гаррик остался в одиночестве. И чей-то голос — он даже узнал, чей, смеялся над ним.
— Абриаот аларфото сет, — произнес он. Потом встал, вытянулся, словно стараясь пробить головой невидимую стену. И только когда ноги его коснулись твердой земли, он понял: все получилось.
Тропа, на которой они стояли, светилась, словно покрытая серебром. Теноктрис стояла на коленях; Лиэйн помогала ей подняться. Впереди тропа словно бы исчезала, но она вернется, как только Теноктрис продолжит заклинания.
Через открытую местность дул ветер, хотя Гаррик не мог ощущать его порывов, от которых шевелились кусты. Они трое будут оставаться отрезанными от внешнего мира до тех пор, пока Теноктрис продолжает говорить.
Лиэйн попыталась подтолкнуть старую леди вперед. Гаррик отступил назад и поднял волшебницу на руки. Она, казалось, весила не больше новорожденного ягненка.
Гаррик начал идти. Он шел походкой человека, которому неведомо предстоящее расстояние, но он все равно продолжит путь во что бы то ни стало.
— Лао ел нефто, — шептала Теноктрис, уткнувшись ему в грудь.
Тропа оказалась скользкой и усеянной камнями. Даже овцы поранили бы здесь копытца. Человек же мигом сбил бы себе ноги, даже крестьянин с загрубевшими ступнями, надевающий башмаки лишь после первых морозов.
Гаррик снова услышал смех. Холодный, словно ветер, беснующийся над равниной. Он оглянулся через плечо. Лиэйн следовала за ним, шевеля губами. Она выдавила из себя улыбку. Может, она молится?
Рядом с тропой шла нагая женщина с перламутровым телом.
Призрак послал Гаррику воздушный поцелуй и потянулся к горлу Лиэйн. И вновь зазвучал отвратительный смех. Он, словно нож, вонзался в сердце Гаррика.
