Приблизившись к ней, я взял ее за руки:
— Послушай меня!
Она резко замолчала. Щеки ее пылали, волосы растрепались. Поняв, что она не вырывается, я немного ослабил хватку.
— Я ненавижу всю эту магию, — тихо произнес я. — И не хочу даже думать о ней, а уж тем более говорить.
Никакой реакции не последовало.
— Да я всего и не помню. А то, что помню, очень смутно и неопределенно. Мама… ты же знаешь, она здесь надолго не задержалась. А когда мы что-то делали вместе, я был совсем маленьким. Мне ведь и восьми лет еще не исполнилось, понимаешь?
— Но ты ведь сразу понял, что к чему. — Ее голос был тихим и спокойным.
Силла посмотрела на мои губы и вдруг закрыла глаза, словно боясь, что мой вид причинит ей боль. Я не хотел, чтобы она отдалялась от меня.
— Не делай этого, — взмолился я.
Она широко раскрыла глаза.
— Не делать чего? — спросила она, вновь отодвигаясь от меня.
— Не прячься. Это же не маскарад.
— Да я и не прячусь. Я… я справляюсь с собой и обстоятельствами. Стараюсь выжить. Преодолеваю самое худшее, что когда-либо происходило со мной. Прости, если тебе не нравится то, как я это делаю, Ник. — Она словно сплюнула мое имя.
— Только не будь стервой.
Силла отвернулась от меня и пошла прочь.
— Давай, иди прячься, ну-ну! — прокричал я ей вслед.
Она остановилась, затем обернулась и медленно вернулась:
— Чего ты от меня хочешь? Ты врал мне, а теперь еще и нападаешь на меня? Ну что ж, давай, продолжай. Я смогу пережить это. Я переживала и не такое. — Она изо всей силы уперлась сжатыми кулаками в бока.
— А может, все это и не против тебя, Силла. Может, как раз против меня.
— Что ты говоришь? Мои родители, которых убил какой-то псих в чужом теле, как-то связаны с тобой? Интересно, как же?
— Что?
— Что что?
— Ты считаешь, что твои родители были убиты чародеем? Тогда почему ты мне обо этом не сказала? Было бы очень мило с твоей стороны как-нибудь упомянуть: «Знаешь, Пик, я думаю, мы в опасности. Тот, кто выслеживает нас, возможно, убийца». Когда ты впервые об этом подумала? Сколько времени ты хранила это в секрете?
Губы Силлы оставались сжатыми. Ее колени подогнулись, и она осела на землю, согнула ноги, подтянула их к себе и обхватила руками. Я смотрел на нее, часто дыша, едва сдерживая обиду и боль.
— Ты прав, — безразличным тоном произнесла она. — Скрывать от тебя все это означало подвергать тебя опасности. Мы пригласили тебя поучаствовать, не открыв всей правды. Я рисковала твоей жизнью. Прости.
Я присел рядом.
— Возможно, ты решил, что это будет забавно, а в результате ты пострадал… — Она зажмурилась и повторила: — Прости.
— Помнишь, я рассказывал тебе, что моя мать пыталась убить себя?
— Да.
— Она вскрыла себе вены на запястьях. Чтобы избавиться от собственной крови.
Силла изумленно посмотрела на меня.
— Ох! — вздохнула она.
Я словно прочитал ее мысли: «Я понимаю, как это повлияло на тебя».
— Дедушка говорил ей, что она творит зло. Что магия — это зло.
— Почему?
— Я не знаю. — Я пожал плечами. — Не помню, но думаю, что вспомню.
Несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга, затем я произнес:
— Я не врал тебе, когда говорил, что не помню всего этого. То, что осталось, уже поблекло и стало противным. Магия заставила мою мать совершить попытку суицида, хотя поначалу все эти заклинания воспринимались как повод развлечься. Порой я даже думаю, а не подвергла ли она меня заклинанию, чтобы заставить забыть обо всем. Истина обрушилась на меня неожиданно, в субботу, после того как я увидел, как вы с Ризом экспериментируете с перевоплощением. Моя мать могла делать это и обучила этому меня.
— Но как ты мог доверять мне? — прошептала Силла. — А если… если бы я тоже творила зло. Использовала бы магию, чтобы причинять окружающим страдания?
— Не знаю.
— Понятно, — кивнув, произнесла она.
— Я думаю… — Я заколебался и замолчал.
Она приподняла брови.
Я прочистил горло:
— Моя мать, возможно, сделала что-то плохое, но, когда я просматривал книгу твоего отца, я не нашел в ней даже ни единого упоминания об отрицательном воздействии магии. Там только об исцелении, защите, переходе в другое тело. Я думаю, твой отец был добрым человеком.
И вдруг, ни с того ни с сего, Силла заплакала. Она прижала руки к лицу, и я явственно услышал тихие всхлипы. Они были приглушенными, потому что она сгорбилась, свернувшись в клубок. Плечи ее тряслись. Мне стало неловко и грустно. Я дотронулся рукой до ее макушки, не уверенный, хочет ли она ощущать мои прикосновения. Возможно, сейчас они ей противны.
Вокруг на шевелились колосья, похожие на золотые волны в странном океане.
Глубоко вдохнув, Силла наконец выпрямилась. Вытерев щеки и глаза, она несколько раз пробормотала «Извини». А я ждал. Платка у меня не было, поэтому я предложил ей воспользоваться моим рукавом. Она робко улыбнулась и покачала головой:
— Я в порядке. Прости.
— Да не переживай ты так. Тебе полегчало?
Я слышал, что некоторым людям становится легче после того, как поплачут.
— Угу. — Шумный глубокий вдох. — Нет. Совсем нет. Я чувствую себя так, словно мои мозги превратились в хлопковые шарики, пропитанные слизью.
— Да, глядя на тебя, можно этому поверить, — серьезно произнес я.
В ответ она рассмеялась:
— Господи, да не смеши ты меня. Мне и так тошно.
Она потерла глаза тыльной стороной кистей.
— По правде, я просто боялась, — вдруг сказала она, потупившись. — Боялась, что он заслужил это. Женщина, которая убила их, сказала мне, что он был лжецом и страшным человеком. Что отец якобы предал ее. И так говорят все.
— Они все врут.
Глубоко вдохнув, Силла расправила плечи. Ее лицо покрывали красные пятна, глаза опухли. Я порадовался, что у нас под рукой не было зеркала.
— Боже мой, мне же нужно позвонить Ризу! — всполошилась она. — Предупредить его, все рассказать. Но мой рюкзак остался в школе.
— В моей сумке есть мобильник. — Я успокаивающе погладил ее по руке. — Я отвезу тебя, куда скажешь.
СИЛЛА
Дыхание с хрипом вырывалось из моей груди, похожее на вист ветра, раскачивавшего золотистые колосья. Я закрыла глаза, ощущая прикосновение солнечных лучей к лицу и сухих, жестких стеблей к рукам и ногам. Где-то вдалеке каркнула ворона, и мой желудок сразу сжался от страха.
Я взяла у Ника телефон и набрала номер брата. «Пожалуйста, ответь, Риз. Пожалуйста, будь собой», — думала я, лихорадочно теребя аппарат.
