— Джозефин, — обычно говорил он, — настанет день, когда ты устанешь от меня, а если я женюсь на тебе, то ты окажешься в ловушке.
— Для этого и придумана такая вещь, как развод, дорогой мой, — отвечала я, шутя. Моим словам о вечной любви он не верил и не воспринимал их всерьез.
— Ты же знаешь, как могущественны магические ритуалы. От нашей связи не так-то просто отделаться. Орава адвокатов тут не поможет.
— Но я люблю тебя.
Он целует меня:
— И я люблю тебя.
Я верю ему, и поэтому утром мы снова садимся в «Жестянку Лиззи»[25] и направляемся в штат Канзас, где живет Диакон, успевший отхватить себе клочок земли среди кремневых холмов. Он писал Филиппу, что хочет наконец встретиться со мной, а также поделиться некоторыми рецептами целительных снадобий. Канзас! Не думала, что там можно найти достойное общество, и очень удивилась, что Диакон избрал это место своим временным домом.
Время, проведенное в Европе, сейчас кажется мне сном, возможно потому, что я не брала в руки свою книгу и не записывала в нее все то, что произошло. Теперь я всегда держу ее наготове. В конце концов мой Филипп оказался прав: записывать воспоминания — это единственный верный способ сохранить их.
Глава двадцать пятая
НИКОЛАС
Я, посвистывая, красил круглый, вырезанный из фанеры элемент декорации. Я обмакивал кисть в розовую краску, даже не зная, что это за деталь и какова ее роль на сцене. Да меня это и не интересовало.
К концу дня потеплело, и все вокруг было затянуто какой-то странной золотой дымкой — такой никогда не увидишь в Чикаго. Я не понимал, почему свет здесь не такой, как в большом городе. То ли небо там грязное, то ли слишком много небоскребов с их светоотражающими окнами… В любом случае, этот свет мне нравился больше. В нем листья не были коричневыми и омертвевшими, наоборот, они выглядели яркими, сильными и сочными — как будто в лесу после дождя.
Выпрямившись, я посмотрел на деревья, а затем на небо: сегодня оно было бледно-голубым, почти серебристым. Разве когда-нибудь прежде обращал я внимание на подобные вещи? Приятный ветерок ерошил волосы и шевелил густую листву.
В нескольких ярдах от меня парни из труппы, орудуя молотками, сооружали то, что походило на платформу. Я вновь порадовался, что работаю один.
Я, насвистывая, продолжил работу. Это была не какая-то определенная мелодия, а просто беспорядочный набор звуков. Прекратив на мгновение, я прислушался к молчанию, воцарившемуся вокруг меня. Затем раздался хохот ребят, рев мотора и крики со стороны футбольного поля.
Я вновь принялся насвистывать. Из-за Силлы.
Когда она придет, я расскажу ей все о своей матери, о лакированной шкатулке, о магии, с которой познакомился в детстве. Я покажу ей что-нибудь прекрасное и с радостью увижу ее вспыхнувшее лицо. А затем я поцелую ее. Мы пойдем к ней, сделаем амулеты и устроим долгую романтическую прогулку — такую, какие нравятся девочкам. Мы придем на луг, раскинувшийся за моим домом, сразу за которым находится стена кладбища. Я расстелю одеяло. Надо украсть у Лилит бутылку вина, вдруг удастся уговорить Силлу выпить со мной за компанию. Захвачу немного черного шоколада, и у нас будет настоящий пикник. Всю ночь, если получится.
К поцелуям призывают губы,
Губы красные, как яркий лист осенний,
Красные, как любящее сердце…
Я решил записать эти строки, несмотря на то что они словно были вырваны из середины стихотворения, не обладали ни началом, ни концом, да и рифма хромала.
Оглядевшись, я заметил свою сумку, валявшуюся прямо на траве в отдалении. Она была широко раскрыта. За мной громко каркнула ворона и села на одно из деревьев, взмахом крыла согнав с веток целую стайку мелких пташек. Они взметнулись в небо, словно легкое, цветное конфетти.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, я резко обернулся и посмотрел на здание школы. Джип Лилит все еще стоял на парковке. Какого дьявола она все еще торчит в школе?!
Я вздохнул, пытаясь унять внезапно вспыхнувшее раздражение. В этот момент задняя дверь школы распахнулась, из нее выскочила Венди, подруга Силлы, и бросилась ко мне:
— Ник!
Я замер и, сощурившись, пригляделся к ней. Она неслась ко мне с такой скоростью, словно бежала от какой-то опасности, угрожавшей ее жизни.
Силла… должно быть, с ней что-то случилось.
Я побежал ей навстречу:
— Где Силла?!
— Книга у тебя?
— Книга? Какая… — Приблизившись к ней, я замедлил шаг. — Где Силла?
— Она там. — Венди задыхалась от быстрого бега, но, справившись с волнением, улыбнулась. Ее всегда аккуратная прическа растрепалась. — Она в порядке. Просто попросила меня принести ей книгу заклинаний.
— Что?
В этот момент дверь вновь с грохотом распахнулась, и на улицу выскочила Силла. Что за безумие тут творится? Я удивленно смотрел то на одну девушку, то на вторую. Выражение лица Венди не изменилось, лишь губы были плотно сжаты.
Я отступил от нее на шаг.
— Ник! — закричала Силла, преодолев уже половину пути. — Это же не Венди. Это…
Венди размахнулась и ударила меня по лицу. Боль эхом отозвалась у меня в голове, и я ощутил во рту вкус крови. Отступив, я ощупал пальцами губы, а Венди, оставив меня, бросилась со всех ног к моей сумке.
— Нет! — Силла, уже добежав до нас, попыталась схватить подругу за волосы, но они проскользнули сквозь ее пальцы.
Я, придя в себя, ринулся к ним и схватил Венди за руку. Она стала отчаянно вырываться, но я резким движением заломил ей руку.
— Отпусти! — завопила она.
— Это не Венди, — задыхаясь, повторила Силла.
Незнакомка в теле Венди бросилась на меня, но я отшвырнул ее в сторону, затем ударил в лоб.
— Я вышибу тебя из этого тела! — закричал я, моля бога, чтобы у меня все получилось.
Моя рука внезапно налилась силой, а ладонь стала горячей. Перед глазами мелькнуло лицо незнакомца, злое лицо. «Я изгоняю тебя из тела!» — рычит он.
Девушка рухнула на землю как мешок с требухой.
— Венди! — Силла, упав на колени, склонилась над телом подруги. Глаза Венди были закрыты, и дышала она, как ни странно, спокойно, словно пребывала в глубоком обмороке.
Вокруг воцарилась полнейшая тишина. Даже стука молотков не было слышно. Оглядевшись, я увидел ребят, которые, застыв с молотками в руках, изумленно смотрели в нашу сторону. Хоть бы они не слышали то, что мы тут орали…
