— Извини, Кларисса, но молодой человек нужен мне для очень серьезного разговора.
— Патрик, только не говори, что сей юноша обвиняется в преступлении или является важным свидетелем, — недовольно надула губки дама.
Глаза стали злые-презлые, она бросила уничтожающий взгляд на начальника стражи, сжала мою руку.
— Именно так, Кларисса, — твердо заявил офицер. — Извини, потом поболтаешь.
— Злодей Патрик, — погрозила пальчиком дама, с сожалением отпустив мою руку. — Ты мне ответишь за это.
— Всегда к твоим услугам, Кларисса, — галантно поклонился он и потянул меня в толпу. — Вина хочешь? — шепнул он мне.
Я глянул в свой кубок. Пустой. И когда успел вылакать? Или само испарилось?
— Не откажусь, — прохрипел я.
— Тогда пошли, — Патрик махнул рукой в сторону ближайшего стола. — Тебе нужно подкрепиться после такого.
Мы подошли, офицер бесцеремонно растолкал толпу, налил вина в мой кубок, себе взял чистый. Я сделал большой глоток: вино холодное, течет по пищеводу животворящей струйкой, но в желудке превращается в тепло. Патрик все такой же молодцеватый, подтянутый. Волосы напомажены, весь чистенький, строгий. Одет в простой мундир, у пояса короткий меч. Лишь перевязь парадная, отделана серебром. На груди орден, за что, не знаю, не разбираюсь в таком. На меня смотрит с насмешкой, но просто, без нахальства и пренебрежения.
— Спасибо, что спас меня, — серьезно сказал я.
Он отмахнулся, весело хохотнул. Пригладил усики. Мы как-то сразу перешли на ты. Это получилось так естественно, что я сам не заметил: вот он уже и не начальник стражи, а просто хороший мужик. С таким можно выпить, поговорить о бабах, сражениях, методе ковки мечей. Да о чем угодно. В общем — свой в доску.
— Не смог удержаться, чтобы не насолить Клариссе, — улыбнулся он. — Уж слишком любит молоденьких мальчиков. Прогуливаюсь по залу, смотрю, а эта красотка моего недавнего арестанта клеит. Если б опоздал, она уже утянула бы тебя в свое паучье логово.
— Вдовушка, — понимающе кивнул я.
— Если бы, — вздохнул офицер. — Замужняя. Просто выскочила по малолетству за богатенького, лет на тридцать старше ее самой. Муженек — владелец нескольких десятков рудников. В молодости вкалывал как проклятый. Ну и допрыгался. Сейчас ходит с трудом, о выполнении супружеского долга вообще молчу. Вот женушка и бесится. Она ж бабенка в самом соку, вот и повадилась на сторону. Остальные светские львицы ей бы уже давно глаза выцарапали, но у нее много связей, да и авторитет мужа…
— Тогда я действительно спасен, — улыбнулся я.
— Это уж точно, — хмыкнул Патрик. — Выпьем за чудесное спасение!
Мы сдвинули кубки, сделали по большому глотку.
Я глянул в окно. Ого, уже стемнело. Даже не заметил. Как летит время. Ведь только-только светло было. В зале еще прибавилось людей. Голоса слились в густой монотонный гул, мэрия — словно растревоженный улей. Музыки почти не слышно, а ведь акустика вроде бы неплохая. Слуги уже сбиваются с ног, пытаясь удовлетворить все прихоти гостей, носятся среди толпы юркими рыбками.
— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался начальник стражи.
— Да я как бы в довесок… — замялся я, рассказал просьбе Аша.
— Так ты двоюродный брат этого мага-фортификатора, — протянул Патрик.
— Кого? — не понял я.
— Мы так чародеев-строителей называем, — объяснил офицер. — А у вас что, вся семья в магах ходит?
Я пожал плечами. Ну как объяснишь человеку такое. В обществе почему-то бытует мнение, что магический дар очень редкий и достается случайным людям то ли по воле всемогущей Судьбы, то ли по прихоти богов. Не знаю, кто брякнул такую очевидную глупость, скорее всего, люди сами придумали. На самом деле среди магов очень много семейных кланов. Способность к чародейству передается от родителей к детям, как цвет глаз или волос. Или как талант. Ведь если отец умеет писать картины, то сын тоже может научиться. По крайней мере ему будет легче. Тох когда-то объяснял, но говорил непонятно и довольно путано. Про какие-то клетки, гены и прочую дурь. Но смысл я все-таки понял. Бывают, конечно, и исключения из правила. Но самое главное — развивать способности, а то так и останутся в зачаточной форме. Вот хотя бы моего родного брата Витара взять… Способности ого-го, а магом не стал. Потому что лентяй и бестолочь. Алмаз надо долго и упорно шлифовать, чтобы получился бриллиант.
— В общем-то, да, — кивнул я.
— Хм… — Патрик задумчиво пригладил усики. — Интересно. Наверное, хорошо, когда есть братья, что могут помочь в трудную минуту. Я вот сирота. Есть дальние родственники, но никогда их не видел.
— Хорошо, — согласился я. — Но у моих братьев своя жизнь, свои проблемы. Мы все больше отдаляемся друг от друга.
— Плохо, когда так происходит, — сказал Патрик. В голосе прозвучала тихая печаль. — Мы живем, живем… Одни люди приходят в нашу жизнь, другие уходят. Ско-лько было друзей, а сколько еще будет. Лица смазываются в памяти, стираются, исчезают. И мы остаемся в вечном одиночестве. Лишь те, кто близок к нам по крови, может помочь загасить тоску, лишь они всегда с нами. Но когда уходят и они, жизнь превращается в существование.
Начальник стражи смотрел в пустоту неподвижным взглядом, на губах стыла холодная улыбка живого мертвеца. Словно ледяная молния поразила меня в самое сердце, прошла от макушки до пяток. Я пошатнулся, но тут же очнулся, сделал большой глоток. Вино согрело, растопило лед в груди. Я судорожно вздохнул, выпил еще.
— Жизнь — сложная штука, — натужно улыбнулся я. — Все время подсовывает сюрпризы. Но не всегда хорошие.
— Но мы ведь люди, — пробормотал офицер. — Значит, должны бороться, идти выше, дальше.
— Люди, — подтвердил я. — В основном. Патрик очнулся, взгляд прояснился. Он выпил вина, невесело засмеялся.
— Не обращай внимания, Эскер. На меня иногда находит. Старею, наверное.
— Вместе со старостью рука об руку идет мудрость, — ответил я вычитанной в какой-то книге фразой.
— А зачем мне мудрость? — хохотнул начальник стражи. В глазах затаенная боль, невыразимая мука. — Мне бы вторую молодость и ту восхитительную глупость. Наивным быть легче. Жизнь кажется простой, солнце светит ярче, цветы растут только для тебя, а каждая женщина — оплот чистоты и целомудрия.
— Но ведь легче не означает лучше! — повторил я довод, что использовал в споре с Ашем.
— Ты прав, — кивнул Патрик. Пригладил усики, придал лицу равнодушно-скучающее выражение. — Но не каждый выдержит эту ношу. И иногда… приходится прогибаться. Давай лучше выпьем. Вино помогает забыться, пусть на чуть-чуть, но становится легче жить.
