— Сколько вы за них хотите? — выпалил, жадно уставившись на разбросанные по трактиру светящиеся цифры, хорохорец.
На следующее утро хорохорский обоз, груженый только парой сотен мечей[44] и десятком ларцов, выступил бодрым шагом в обратный путь.
Довольны были все.
Кони были рады, что везти приходится почти один костейский воздух.
Возчики — что возвращаются домой так быстро.
Охранники — что караулить им приходится мечи, которые и даром никому не нужны, и шкатулки с авансом за следующую партию зерна, в четыре раза больше — волшебными цифрами-амулетами, на которые непосвященный тоже не позарится.
Но больше всех вместе взятых был удовлетворен Хверапонт. Он разделял удовольствие своих работников и добавлял к нему свое собственное, томно ворочавшееся и мурлыкающе у него в душе как кот на печке, и даже конское счастье, знай о нем купчина, нашло бы отклик в его отзывчивой душе.
Но, витая в пушистых облаках грез, созерцая галактики будущих прибылей и звездопад приятных вещей и явлений, которые могли бы из этого проистекать, легко позабыть про то, что ходишь пока всё-таки по жесткой и неудобной земле…
При возвращении из полета по чудному миру фантазий мягкой посадки не было.
— Стоять!
— Руки вверх!
— Оружие на землю!
— На землю, я сказал!
— Нет, это я сказал!
— Но я тоже хотел это сказать, а ты меня опередил!
— Ну, так не щелкай клювом!
— Сам не щелкай, а то получишь!
— Сам получишь!
— Только попробуй, я тебе сейчас ка-а-а-ак…
— На землю оружие, вы что, глухие?!
— Да ты чего, Ревень?.. Мы же пошутили…
— Да я не вам, идиоты, я им говорю! Вот тебе!
— Это не оружие… это кнут…
— Поумничай мне еще!
— Ай!..
— Все кнуты бросили, быстро!
— И оружие тоже!
— Позвольте-позвольте…
— Ага, вот и хозяин! И чего везем, хозяин?
— Ничего… так… мелочи всякие…
— Возницам брезенты откинуть, живо!
С необъяснимой готовностью и злорадством брезенты были откинуты, и взорам разбойником предстал груз двадцати огромных возов: пара десятков длинных, грубо сколоченных зеленых ящиков и десять больших шкатулок.
Несколько секунд разбойники в абсолютной тишине созерцали открывшуюся картину, переваривая увиденное и размышляя, не могли ли ушлые торгаши припрятать чего на собственных персонах или в кустах при их приближении. Придя к отрицательным выводам по обоим пунктам, главарь первый прервал немую сцену.
Он перевел взгляд с возов на своих подчиненных, потом обратно на обоз, откашлялся в грязный кулак, и настороженно сверкнул единственным оком в сторону упитанного купца.
— Ну-ка, посмотри, Кистень, что там, в ящиках? — дернул он головой в сторону воза поближе.
Кистень, самый громадный и медлительный среди грабителей, бросил на дорогу дубину и пошел к телеге открывать крышку одного из неопознанных зеленых объектов.
Любопытные разбойники, позабыв про хорохорцев, сгрудились вокруг и разинули рты, готовые удивляться, торжествовать или проклинать злодейку-судьбу, смотря что окажется в так хорошо сколоченной и охраняемой таре.
— Не открывается… Гвоздями прибита, зараза… — виновато сообщил через пару минут атаману о непредвиденном поражении в первом раунде взмокший и сконфуженный Кистень.
— А ты ножом ее подковырни, ножом, — благожелательно посоветовал кто-то из возчиков.
Ревень с неприязненной подозрительностью покосился на хорохорцев, потом авторитетно откашлялся и приказал выжидательно уставившемуся на него громиле:
— Подковырни ножом, говорю тебе!
Тот обрадовано улыбнулся, быстро кивнул, извлек из-за голенища тесак сантиметров тридцать в длину и деловито вогнал его по самую рукоятку в щель между крышкой и стенкой упрямого ящика.
Легкое нажатие, короткий сухой хруст…
В громадном грязном кулаке осталась одна ручка.
— Ядрена кочерыжка!.. — отчаянно вырвалось у Кистеня, и он с детской обидой уставился на главаря затуманившимися карими глазами, демонстрируя на дрожащей раскрытой ладони хладные останки своего холодного оружия. — Мой нож!.. Ревень!.. Мой любимый нож!..
— Новый украдешь! — раздраженно рыкнул на него атаман, и тот сразу сжался и как будто стал меньше.
— И что мне делать, Ревень?..
— О камень разбить, не иначе, — задумчиво проговорил откуда-то сбоку тот же голос, что и до этого.
Ревень злобно зыркнул на обозников, но установить советчика снова не представилось возможности, и ему ничего не оставалось делать, как только присвоить авторство себе.
— Разбей его о какой-нибудь камень, балбес! — нетерпеливо, чувствуя себя с каждой проходящей минутой все глупее и глупее, рявкнул он.
— Ага… — медленно кивнул Кистень, что, наверное, должно было означать "Есть!" и, не мудрствуя лукаво, поднял упрямый ящик над головой и со всей мочи грохнул его о вымощенную булыжником дорогу, как начальство и предписало.
Ящик на этом и окончил свое существование, брызнув во все стороны зелеными досками, скобами, гнутыми гвоздями… и мечами.
— АЙ!..
— ОЙ!..
— ОХ!..
— УЙ!..
— ИДИОТ!!!
— Так ты же сам велел…
— ТУПИЦА!!!
— Так откуда я знал…
— БОЛВАН!!!..
Грабители, переругиваясь, постанывая, держась за ушибленные кассетным боеприпасом места и скорбно оглядывая распоротые мечами штаны и куртки, окинули свирепыми взглядами оставшиеся ящики. И тут взоры их обратились на головную телегу, груженую составленными ровными рядами шкатулками.
Глаза предводителя понимающе сузились, рот растянулся в щербатой улыбке:
— Вон там!!!
— Что, Ревень?..
— Что там?..
— Деньги и драгоценности, конечно! — презирая недогадливость сообщников, фыркнул главарь.
— Так они же деревянные, Ревень…
— Кто будет хранить деньги и драгоценности в деревянных шкатулках?..
— К тому же даже некрашеных…
— Это же неэстетично…
— И непрактично…
— Да и небезопасно…
— А вдруг пожар?..
— Или грабители?..
Смущенный было на мгновение убойными аргументами коллег, разбойник вдруг склонил голову набок, будто прислушиваясь к одному ему слышному шепоту, торжествующе засмеялся и ткнул корявым пальцем в середину:
— А вон та-то кованая!
— Где?!..
— Вон!..
— Золото-о-о-о!!!.. — радостно взвыли разбойники, побросали дубинки и наперегонки рванулись к возу, обещающему богатство, достаток, зажиточность или, на худой конец, просто горячий обед и новый нож. — О-о-о-о!!!..
