Старики удивленно переглянулись, похожее выражение мелькнуло и на лицах тех, кто прислушивался к разговору. Пронесся шепоток, и спустя несколько мгновений Бринн, в нетерпении ожидая ее рассказа, окружили и тогайру, и бехренцы.
И девушка поведала им о путешествии под горами, хотя ни словом, разумеется, не упомянула о Джуравиле и Каззире. На лицах слушателей возникло недоуменное выражение, когда она рассказывала о городе поври, поскольку и тогайру, и бехренцы мало что знали об этих карликах. А уж как у всех широко раскрылись глаза, когда они услышали об огромном драконе и охраняемых им сокровищах!
Тогайранка постаралась как можно эффектнее обыграть этот момент, для усиления драматизма слов даже встала и жестами дополнила рассказ о том, как происходило сражение.
Все время, однако, Бринн искоса бросала взгляды на двух сидящих неподалеку бехренцев, которые притворялись — правда, без особого успеха, — что не слишком интересуются молодой странницей и ее рассказом. На самом деле они, разумеется, ловили каждое ее слово и наверняка доложат об услышанном ятолу Тао Джин Эану, перед тем как завтра утром она встретится с ним.
— Говорят, ты из Кейлин Кек, — заметил один из слушателей.
— Я не была там очень давно.
Простое упоминание названия ее племени мгновенно пробудило в тогайранке воспоминания о беззаботных днях детства.
— Прекрасное племя! — сказал другой мужчина.
Почти все собравшиеся закивали, соглашаясь, и Бринн с особой остротой почувствовала, что вернулась домой. Не все тогайские племена дружественно относились друг к другу, а иногда между ними случались даже вооруженные стычки. Но что существовало всегда — это взаимное уважение и понимание того, что в картину мира в целом они вписываются как единый народ — гордые тогайру.
Внезапно девушка заметила на лице старика Барачака смущенное и даже подозрительное выражение.
Она не слишком удивилась, когда, вдоволь наговорившись, пошла вместе с супружеской парой к ним домой и старик сказал:
— Я знаю Кейлин Кек. Когда-то охотился вместе с ними. Там нет семьи Дариель.
Бринн заметила, как Тсолана мягко, но решительно положила руку на плечо мужа, как бы напоминая, что Бринн — своя, тогайру.
И все же девушка понимала опасения Барачака. Кейлин Кек — небольшое племя, всего человек триста и около двадцати семей. А сейчас, под тяжелой пятой Бехрена, приходилось подозревать каждого.
Она остановилась, ее спутники тоже. Она поглядела в глаза старику.
— А семью Тсочак ты знаешь?
По лицу Барачака скользнуло выражение печали, потом он широко раскрыл глаза.
— Керегу и Далана? — неуверенно спросил он.
— И их дочь Дариель, уцелевшую в то страшное утро, когда их убили, и навсегда сохранившую воспоминание об их гибели в своем сердце, — закончила Бринн.
— Дариель, — прошептала Тсолана.
— Так ты — их маленькая дочка? — спросил старик, вглядываясь в лицо девушки. — По возрасту вроде бы подходишь…
— Бедняжка, — сказала его жена, с сочувствием и одновременно как бы покоряясь неизбежности, вытекающей из реалии их нынешней жизни.
Она подошла к Бринн и положила ей на плечо руку тем же жестом, что прежде Барачаку.
Девушка яростно мотнула головой, не позволяя жутким сценам убийства родителей снова вспыхнуть перед ее мысленным взором. Сейчас не время выказывать слабость, а боли можно позволить переплавиться лишь в яростное желание освободить порабощенный народ.
— Я ушла одна, на следующий день, — объяснила она, — II не знаю ничего о своем племени… Они все еще кочуют по степи?
— Скорее, живут в такой же деревне, как наша, — ответила Тсолана.
— Мало кто живет теперь по-старому, — добавил старик. — Тогай сильно изменился.
— Стал цивилизованным, — с явным огорчением сказала его жена.
Спустя несколько минут они в молчании подошли к маленькому невзрачному дому. Барачак дождался, пока все удобно расположились, и только после этого приступил к расспросам.
— Как ты выжила? Какое племя приняло тебя? Они все еще здесь, в предгорьях?
Тон его расспросов и возбужденный огонек в глазах подсказали Бринн, что она среди своих, среди истинных тогайру, страстно желающих жить, придерживаясь обычаев, которые были у них до прихода ненавистных бехренцев. Девушка испытала чувство огромного облегчения. Ей, конечно, и прежде не верилось, что тогайру под давлением завоевателей полностью отказались от того, что было им присуще, но все же прошло уже десять лет… всякое могло случиться.
— Я жила не в племени, — ответила она, — И даже не в Тогае. Я путешествовала к северу от гор.
Как широко раскрылись у них глаза! Конечно, тогайру были кочевниками, однако никогда не переступали определенных границ, одной из которых служила горная гряда Пояс-и-Пряжка. Очень немногие тогайру переваливали через нее, еще меньше — да практически никто! — когда-либо возвращались.
— В то, что ты говоришь… — начал Барачак, но замолчал, просто покачав головой.
— Слишком трудно поверить? — закончила за него Бринн. — Уверяю вас, если бы вы знали обо мне все, глаза у вас и вовсе выскочили бы из орбит!
Она достала из кармана берет поври и натянула его на голову. Старики непонимающе смотрели на нее.
У девушки мелькнула мысль вытащить меч и заставить его вспыхнуть, но она отбросила эту идею. Не стоило сразу открывать слишком много даже этим двоим, хотя им она уже полностью доверяла. В конце концов, у них есть друзья, с которыми они, не удержавшись, могут поделиться захватывающими новостями, а бехренцы наверняка теперь станут подслушивать разговоры Барачака и Тсоланы, как это уже происходило в отношении самой Бринн.
— Это головной убор, который высоко ценится у расы могучих и злобных карликов, называемых поври, — объяснила она. — Многое из того, что я ношу, когда-то принадлежало им.
— Ты подружилась с карликами? — спросила Тсолана.
— Нет.
— Значит, ты сражалась с ними. Это трофеи?
— Я никогда не видела ни одного поври. Все это я нашла в логове совсем другого, гораздо более могущественного врага, глубоко в недрах гор. Это создание может разрушить до основания целую страну!
Старики изумленно посмотрели друг на друга, но тут же усмехнулись, явно сомневаясь в ее словах.
— И ты убила это создание? — спросил Барачак.
— Нет, дракон едва не прикончил меня.
— Ах да, дракон… — протянул тот по-прежнему с недоверием в голосе.
Бринн тем не менее постаралась сохранить спокойствие.
— Но я сбежала от него и даже кое-что прихватила с собой.
