— Драться? Какой шустрый. Думаю, ты уровня пятнадцатого-шестнадцатого. И свитков начитался. Так? Иначе бы не разгуливал по городу в одной безрукавке. Давно ты в Форт-Хоэне?
— Тебе что за дело?
— Таймов четыреста, думаю. Или нет — с самого начала, — рассуждая, ответил я за него, и, кажется, угадал. Глава нубов щёлкнул пальцами, а я продолжил. — Сложно тебя убивать будет, и шмот вряд ли поможет. Проще колени тебе прострелить, а потом…
Уголёчек восприняла мои слова как приказ и выстрелила. Стрела вошла чуть выше колена и пробила ногу насквозь. Барин задохнулся от боли, выпучил глаза, но не закричал. Стерпел. Только застонал, кусая в кровь губы.
Я повернулся к Уголёчке.
— Зачем?
— Ты же сказал!
— Я всего-то предположил. Что теперь с ним делать?
— Могу добить.
— Не надо! — вскинул руку Барин. Он достал из мешка обезболивающее, вколол себе. — Не надо… подожди…
— А чего ждать? — вернулся я к нему. — За тебя тыщёнка ХП прилетит однозначно. Уголёк, тебе до следующего уровня тыщи хватит?
— Ага, — кивнула девчонка.
— Не надо, — снова поднял руку Барин. Обезболивающее начало действовать, и он выдохнул с облегчением. — Чего ты хочешь, Соло?
— Чего я хочу?
Ну он задвинул! Я много, чего хочу. Я хочу вернуть память, хочу пить только ром, жениться на Уголёчке, свалить с этой поганой локации. Желаний у меня много, но большинство из них вряд ли когда-нибудь осуществится.
— Хочешь, — засипел Барин, — под тебя пойду? Что ты там собирался делать, замок взять? Возьмём. Ты и я. С голыми договоримся, надавим на подёнщиков — ни одна сука не пикнет. У меня знаешь какие возможности? Клан что — тьфу. У меня связи с персами, лавки распотрошим. Тебе самому и делать ничего не придётся. Если барон предъявы кидать станет, ты ваще не при делах…
Он говорил долго, минут пять, я даже устал слушать. У меня появилось огромное желание стукнуть его, но первой не выдержала Уголёк. Она всадила в Барина вторую стрелу.
— Безбожная тварь! — завопил нуб.
— О боге вспомнил, — кивнула на него девчонка.
— А сейчас-то за что? — развёл я руками.
— А чего он болтает? Надоело. Ты же ему не веришь?
— Причём здесь это? Человек дело говорил.
— Какой он человек? Ты рожу его видишь? Ни грамма совести!
С совестью, допустим, у нас у самих проблемы, во всяком случае, у меня, но спорить с Угольком не стал.
— Больше не стреляй в него, хорошо? Дай нам договорить.
Уголёк обиженно мотнула головой, а я дождался, когда Барин вколет себе второй шприц с обезболивающим, и сказал:
— Веры тебе, Барин, нет, Уголёчек права. Хочешь жить? Условия такие: клан закрываешь, тебя в подвал. Навсегда или нет, не знаю, погляжу на дальнейшее поведение. Но с голоду сдохнуть не дам.
— Согласен.
— Тогда руки вперёд. Дёрнешься, Уголёк третью стрелу тебе в глаз загонит. Кандалы на него! — и указал на Бледного. — Этого тоже.
Когда пленных увели, я подозвал Таканояму.
— Таканояма-дзэки, кланхолл твой. Набирай людей, готовься к боям.
Сумоист поклонился.
— Благодарю тебя, Соло-сан.
С нубами разобрались, остались голые. Но теперь, имея за плечами два клана, думаю, с ними можно будет договориться.
Глава 18
Утром мы пошли в обход лавок. Я не забыл совет герра Рыночника, хоть тот и пытался отнекиваться. Но если, как сказал Барин, барон Геннегау начнёт кидать предъявы, то я обязательно сошлюсь на старика.
Начали мы с оружейных. В первой нас встретил мужчина с брюшком и ехидной улыбкой прощелыги. У него мы покупали щит для Курта, который не выдержал и первого боя, помниться, я хотел спросить с него за это. Уголёк отошла в конец прилавка, Дрис и пара бойцов встали у меня за спиной, остальные остались на улице.
— Однако плохой товар у тебя, уважаемый. Не качественный, — начал я.
— Господин ошибается, — протянул лавочник. — Мой товар самый лучший в городе. Я заключаю сделки с мастерами-оружейниками из деревни Ниу, и до сих пор они ни разу меня не подвели. Хороший товар. Прекрасный товар! А если господин хочет получить скидку, то ему стоит лишь сообщить об этом. С таким известным человеком, как вы, мы всегда сможем договориться.
— Вот-вот, — ухватился я за последнее слово, — насчёт «договориться» я и пришёл. Товар у тебя никудышный, щит, который ты мне продал, развалился после первого же боя, поэтому предлагаю договориться по-хорошему.
Лавочник понял, куда я клоню. Его глазки сузились, а палец взметнулся вверх.
— Барон Геннегау не терпит, когда игроки обижают персонажей. А вы, господин Соло, сейчас хотите меня обидеть.
— Да плевал я на твоего барона, — набычился я, и чтоб лавочник не усомнился в моих словах, смачно плюнул на пол. — Отныне будешь платить мне двадцать процентов от общей выручки каждый тайм. А чтоб не напрягать тебя, я возьму сразу за месяц вперёд. Вещами. Ребята, выносите.
Лавочник мгновенно принял боевую стойку и баффнул меня «Удушением». Плотное облако дыма окутало голову, заполонило горло, лёгкие. Интерфейс незамедлительно отреагировал сообщением о том, что моё здоровье пошатнулось на пятьдесят процентов. Мразь… Подскочил Дрис, влепил ему пощёчину. Я кашлянул остатками дыма, кое-как проморгался. Рука неосознанно потянула меч из ножен, но Дрис взял меня за локоть.
— Не надо, Соло, ему достаточно.
Торгаш лежал в проходе между тюками с барахлом и размазывал кровь по лицу. На прилавке в позе охотницы стояла Уголёк с натянутым луком, едва сдерживаясь, чтоб не спустить тетиву.
— Я буду, буду! — завопил лавочник, вскидывая руки, словно этот жест мог защитить его от стрелы. — Буду платить…
С улицы вошли ещё люди и вынесли из лавки всё до последнего кинжала. Глядя на них, лавочник всхлипывал:
— Как же так… как же так… разбой…
— Именно, — подтвердил я и похлопал его по плечу. — Но ты не отчаивайся. Если отныне кто-то на тебя наедет, ты с полным правом сможешь обратиться ко мне за защитой.
Та же история произошла в двух следующих лавках. Торгаши сначала баффали меня чем-нибудь, потом получали по морде, после чего соглашались на сотрудничество. Я ещё ни разу за один час не вылавливал столько дебаффов, а ведь впереди оставались алхимик и аптекарь, люди имеющие отношение к магии.
Но сначала мы вернулись в кланхолл и сгрузили всю добычу в главном зале. Глосс, с присущей ему ужимистостью, занялся учётом, а я попросил Шурку подлечить меня. Он положил ладонь мне на лоб и заводил глазами из стороны в сторону.
— Ты как будто книгу читаешь.
— Так и есть, — подтвердил Шурка, — и чем выше мой интеллект, тем разборчивее шрифт.
— И что ты разобрал в моём?
— У тебя завышенная самооценка и пониженное чувство самосохранения. Ещё немного, и от перезагрузки тебя спасёт только чудо.
После обеда я вновь повёл бойцов за добычей, и на этот раз взял с собой Шурку. Оставалось обнести налогом две лавки — алхимика и аптекаря, и ещё было бы недурственно войти в долю к трактирщикам. Всего трактиров в городе было девять, их вполне хватало, чтобы удовлетворить запросы жителей локации. Если брать с каждого заведения небольшой процент в виде пива и колбасы, то это будет неплохим подспорьем к той картошке и свинине, что поставляли самосады.
Однако лезть в трактиры я пока опасался. Сомнений нет, после уничтожения нубов я имел за плечами достаточно поддержки, чтобы на равных беседовать даже с Рыжей Мадам, хотя уровень у неё очень высокий. Но что-то останавливало меня, что-то придерживало и шептало в ухо: не торопись — и я не торопился.
Аптекарь встретил нас, закрывшись на все засовы. Слухи о том, что подёнщики ходят по лавкам и, не боясь ни бога, ни чёрта, ни барона Геннегау, стригут лавочников, прокатились по площади приливной волной. Но нас это не остановило. Дизель надавил плечом на дверь, и она открылась. Аптекарь стоял за прилавком, придерживаясь одной рукой за отворот камзола, а второй поглаживая подол. Баффить не стал.
