Барон сошёл с седла, по притихшей площади прокатился звон доспехов. Подбежал оруженосец, протянул шлем, тот отрицательно повёл рукой. Я обратил внимание, что левая кисть была открыта, замену перчатке, что барон преподнёс мне в качестве непонятной награды, он не сделал.
Мы одновременно двинулись навстречу друг другу. Я впервые видел барона фон Геннегау так близко. Мужчина лет сорока, узкое чисто выбритое лицо, тонкие губы, длинные волосы совершенно седые. Внешне он производил впечатление человека спокойного и даже меланхоличного, но при этом глаза были слишком колючие и внимательные. Он поздоровался со мной первым.
— Моё почтение главе нового клана, — Дитрих Чистобородый фон Геннегау сделал лёгкий кивок, отчего несколько седых прядей съехали на открытый лоб, и ему пришлось поправлять их рукой.
— И вам не хворать, — ухмыльнулся Дизель.
Я за спиной показал ему кулак.
— Прощу прощения, господин барон, за моего друга. Он не привык общаться с представителями высшей знати. Рад приветствовать вас в моём городе. Разрешите узнать причину вашего прибытия?
Барон кивнул понимающе.
— Я получил известие, что в городе беспорядки. Подёнщики врываются в лавки, подвергают их разграблению, избивают мирных торговцев, рубят им пальцы…
Не хрена себе мирные! Знал бы он какими баффами эти мрази меня угощали! Тут не то что пальцы — головы рубить надо.
— Простите, а откуда информация? Дело в том, что мне об этом ровным счётом ничего неизвестно, а уж я, поверьте, о многом ведаю.
— Я бы не хотел раскрывать свои способы связи, но они надёжны, не сомневайтесь.
Я не сомневался, но как он узнал про пальцы?
— Странно. Очень странно. А вы не думали, что известия могут быть ложными? Глупая шутка или розыгрыш. Сами понимаете, человеческая душа потёмки, всякое может произойти.
Со стороны мы, наверное, походили на двух дипломатов. Каждый хитрил и каждый видел хитрость другого. Но не оспаривал её. Я поступал так, потому что не хотел прямого столкновения с крестоносцами. В победе я не сомневался, но какой ценой! А вот почему этого не делал барон? Тоже сомневается? Или у него есть план? Вполне возможно, что в город сейчас входят основные силы крестовых, окружают площадь…
Сзади послышались звуки потасовки. Я резко обернулся — сквозь строй фрамов пробирался мэр.
— Господин барон, какая встреча! — закричал он издалека. — Пустите же меня, бестолковые… Господин барон, простите, что не смог раньше… только узнал… Был занят важными делами.
В суматохе я совершенно позабыл об этом персонаже, а вспомнил бы, обязательно закрыл его в ратуше, ибо здесь ему делать нечего. Клоун! Выбравшись, наконец, на открытое пространство, он величественно подошёл к нам и сделал реверанс.
— Примите моё искреннее уважение, господин барон, — с жеманной улыбочкой сообщил он. — Позвольте проводить вас ко мне в кабинет, там вам будет удобнее продолжить разговор.
Пока он расшаркивался, я поманил Дизеля и шепнул:
— Метнись по окраинам, посмотри, нет ли ещё крестоносцев. Если увидишь, просто ори как можно громче.
Дизель развернулся и рванул в сторону квартала подёнщиков. Какой исполнительный. Догадается ли взять с собой кого-нибудь в помощь?.. Не догадался.
Мэр тем временем закончил лебезить и склонился в ожидании ответа.
— Благодарю вас за приглашение, но в этом нет необходимости, — отказался барон. — Все наболевшие вопросы мы можем обсудить с господином Соло здесь.
Мэр пожал плечами, мол, как вам будет угодно, можете говорить дальше, и отвернулся с отрешённым видом, хотя уши навострил. Впрочем, говорить было уже не о чем. Мы прекрасно поняли друг друга. Барон как бы намекнул, чтоб я вёл себя поосторожнее, а я как бы показал ему средний палец, так что любые слова отныне были бесполезны, только меч и кровь могли решить наш вопрос.
Я протянул ему перчатку.
— Будьте добры получить обратно.
— Отлично, — кивнул барон, принимая перчатку. — Могу я считать это вызовом?
— Разумеется.
— Тогда жду вас завтра на рассвете.
— Я нападу, когда сочту нужным.
Барон слегка прищурился.
— Вы нарушаете правила как никто иной… Не знаю, может так и должно быть.
Я не понял, что означают его слова, но они убедили меня в том, что нападать сейчас он не намерен.
Мы попрощались. Барон протянул руку, как равный равному, и я пожал её. Крестоносцы ушли, подёнщики рассыпались, загалдели, обсуждая нашу встречу. Мэр что-то пискнул и растворился в толпе.
Дрис хлопнул меня по плечу.
— Ты разговаривал с ним как настоящий граф.
— Так может я и есть граф?
— Ха, граф! Прикольно.
Он направился к кланхоллу, а я почувствовал, что должен выпить. «Рыжая Мадам» призывно покачивала дверями и улыбалась вывеской. Я сразу прошёл к стойке, открыл мешок — денег не было. Последнее время я привык жить, во всём полагаясь на Глосса. Скажешь, он принесёт, поэтому сейчас я растерялся. Что делать? Можно попросить бармена налить в долг, но он не нальёт, потому что в трактире Рыжей Мадам в долг не наливали. И что? Дать ему в морду? Но он всё равно не нальёт, потому что свою хозяйку он боится больше, чем меня.
— Налей ему!
По лестнице спускалась Мадам. Она что-то прятала в складках юбки, какой-то предмет, небольшой, но явно тяжёлый. Бармен облегчённо выдохнул и потянулся за пустой кружкой.
— Большое спасибо, госпожа Мадам, — поблагодарил я старушку. — Представляете, не взял денег. А так хочется пить…
— С меня тоже двадцать процентов потребуешь?
Мадам угрожающе сдвинула брови. Слухи о моём наезде на лавочников, конечно же, дошли и до неё, но если я когда-нибудь решусь наложить лапу на трактирщиков, то Мадам в их число не попадёт, ибо я слишком сильно уважаю её.
— Зря вы так! — возмутился я. — Между прочим, это вы во всём виноваты! Вы дали мне это чёртово задание, да ещё ограничили по времени, а теперь издеваетесь. Приходиться крутиться.
— Ладно, не кипятись. Тебе и твоим мордоворотам пиво в моём трактире будут наливать бесплатно. По понедельникам. С восьми до девяти утра.
— До десяти!
Мадам рассмеялась.
— Чёрт с тобой, игрок, до десяти. И получи презент, — она протянула мне запечатанную бутылку рома. — Не напейся на радостях.
Вот что она прятала в складках! Действительно подарок. Мы тут же его и выпили, и даже бармена угостили, хотя тот отказывался. Потом Мадам послала разносчицу за второй бутылкой, а мы сели за стол у камина и болтали ни о чём до самых сумерек, пили ром, жевали солёный арахис. Хорошая она женщина.
В кланхолл я возвращался в темноте. Мадам велела бармену проводить меня, но я отказался: сам — и наверное поэтому прошёл мимо дверей своего клана и утопал к ристалищу. Возле трактиров качались фонари, на небе горели звёздочки. Что там говорил о них Глосс? Что они не могут гореть, потому что не предусмотрены? Чушь. Вот же они горят. Красивые…
Кто-то подбежал ко мне, хлопнул по шее. Что за шутки? В горле захлюпало. Я не мог понять что, ром дурманил мозги, отключив все рецепторы…
Снова ударили — в грудь, в спину. Одна тень мелькнула спереди, вторая слева. Я потянулся к ним. Хотел крикнуть — не смог. Изо рта потекло, я поднёс руку — кровь. Они меня убили что ли? Вот глупость…
Глава 19
Белые стены, белый потолок, белые полы. В белое окно светит белое солнце. Не слишком ли это показательно для абсолютного мрака? От стены к стене ходят белые люди. Вокруг слишком контрастно, чтобы рассмотреть в деталях, что они делают, но в их движениях присутствует схематизация. Я пытаюсь разгадать этот алгоритм, и мне кажется, что вместе с разгадкой ко мне вернётся память. Память…
Но вернусь ли я?
Надо мной склоняется белое пятно. В плавных матовых разводах угадывается очертание лица Уголёчки. Родная моя…
Сколько… Сколько… Сколько… Сколько…
