— Можно сказать одно твои люди истинно верующие. Этого у них не отнять. — Смотря на обнажённые коридоры и галереи идущие или же ушедшие в пустоту за своей исчезнувшей частью.
— Их души были ослеплены, лже ведениями. — Вяло огрызнулось Евдокия полу лёжа на свёрнутом одеяле.
Женщина побледнела, щёки впали, а недавно сменённый балахон в новь залит кровью.
«Будь проклята, эта топь!»-: закрыв глаза безмолвно прокричала она. Сразу же каясь в не угодных богу словах.
Следующим, что явила топь оказался ангел. Величественный и прекрасный, явившийся во вспышке божественного света. Выглядел он как широкое колесо, пересекающее другое колесо. Обода были высокими и устрашающими, и все четыре обода были полны глаз со всех сторон смотрящими прямо в души. И шесть огненных крыльев: двумя он сокрыл истинный лик, двумя покрыл место подле себя, не касаясь грешной земли, а два других позволяли ему парить, закрыв собой половину небосвода.
Узрев посланника божьего фллагианты слепо устремились к нему раскинув руки. Так и сгинула почти четверть всей паствы. Покинула бренный мир ещё больше, если бы не Евдокия.
Вздев руки вверх, запрокинув голову свела ладони вместе оглушив и ослепив своих последователей. Потеряв возможность внимать зову те повалились, разбивая головы о плиты моста. Каясь в своей слабости перед искусителям, моля им вернуть свет господа и звук молитв во имя его.
Истратив больше сил чем, она могла себе позволить. Путь придётся продолжать, полагаясь лишь на людей. Причём не своих. Цель должна быть достигнута во чтобы это не стало.
Стен у комплекса, к которому подошли люди не было. Собственно, зачем они, если в незапамятные времена, это место являлось речным островом. Аналог Земной академии наук.
У входа, людей встречает огромная статуя кушана раскинув руки, словно желая обнять старых друзей. Всеми четырьмя сразу. Голову изваяния венчает бронзовая маска с острыми метровыми лучами, расходящимися в разные стороны. На поясе каменная книга, а на груди медальон с изображением древа по верх которого, пересекаясь лежат, свиток и ключ.
Остров сильно отличается от всего остального города. Настолько сильно, что можно подумать, будто сие место было построено не только в другую эпоху, но и другой цивилизацией. С иным взглядом на архитектурное искусство.
Весь академический комплекс представляет собой единую постройку из извилистых концентрических кругов. Стены, это сокрытые дороги. Изгибы, это места для площадок, парков, арен. Внешние переходы между этажами плавно касаются нижнего круга, устремляясь вверх поддерживаемыми колоннами.
Надстройки по верх комплекса не превышают нескольких этажей. Имея исключительно круглую или же овальную форму в различных вариациях. Соединены они галереями, протянутыми по всюду.
Сам комплекс выполнен из бело-голубого камня без единого стыка. Словно он был отлит в единой исполинской форме. Пристройки же окрашены во все оттенки древесного цвета. Дорожки, лестницы, переходы сплошь имеют желтоватый оттенок.
На противоположном конце архитектурного творения. Последний круг, словно не желая становится завершением строения взмывает вверх под тридцатиградусным углом отрываясь от остальной постройки, образуя полую дугу диаметром метров пятнадцать.
Здесь нет, не единого шпиля, не башни, не лукообразных куполов, так любимые кушанами. Даже привычные углы и острые края отсутствуют, будто, не существуя для создателей. По мимо этого здесь нет, и пяди того буйства растительности, что присуща всему остальному городу. Тут парки и сады увяли, пыль и прах не обратились в землю, пустые помещения не стали домом новых призванных или сотворённых существ.
Всё вокруг могло стать нетронутым памятником ушедший эпохи. От того обиднее наблюдать за варварскими разрушениями. Целые помещения, залы и даже улицы просто пропали в небытие. Однако вокруг не единого камня, не единой выбитой ставни или сожжённого дерева. Лишь глубокая пыль, памятник великой инженерной мысли и его уродливые шрамы.
— И так, разделимся. Охватим большую площадь, быстрее найдём искомое. Кому улыбнётся удача, тот позовёт остальных.
— Не торопись женщина. Мы все прекрасно знаем, что кто будет первым, тому уже не будет резона звать остальных. — Хрустнул шеей Губернатор.
— Разделятся в подобном месте не лучшая затея.
— Полагаю, вы оба считаете, что лучше шататься толпой несколько недель по этому месту.
— Нет. Не только у тебя есть козырь в рукаве. — Губернатор извлёк из поясной сумки затёртую тихо жужжащую коробочку компаса. — Он укажет верное направление.
— И почему ты молчал об этой вещице, предлагая изначально не верное направление.
— Ты и сама далеко не всё рассказала. А насчёт компаса, что ж. Увы, но его время подходит к концу. Он сможет лишь дважды указать путь. Изначально его нашли в одном из храмовых приходов, где вместе с ним находились бумаги. В которых ясно говорилось, что осколок находится, или по крайне мере раньше находился во дворце. И первое использование компаса это подтвердило. Но думаю, что документы были слишком старыми, датируемыми периодом до падения города. Путь же был указан верно, но, из-за нахождения компаса в момент использования в селении. Дорога лежала через дворец.
— Сейчас куда указывает компас? — Поинтересовался Гавел.
— В глубь комплекса. В левую его часть.
— Разрушенную и готовую обвалиться.
— Бог защитит своих последователей.
— Не сомневаюсь. Но я предпочитаю полагаться на разведку с тщательной подготовкой. Предлагаю обойти опасный участок.
— Поддерживаю. Мы неожиданно быстро до сюда добрались.
— С божьего благословения! Если бы не оно, мы бы так и блуждали в тех зарослях.
Проходя по огромному комплексу не удаётся избавится от впечатления, что разумные покинули это место не очень давно. Всё сохранилось столь хорошо будто от силы пара лет прошла. Единственное указание на возраст место, это обращённые в труху фалианты. В прочем не все, весомая часть по-прежнему сохранилась в первозданном виде.
Каждое помещение здесь несёт крупицу давно утраченных знаний. Множество картин, фресок и барельефах на стенах ярко описывают высокое общество кушанов. Давая понятие о том, что, не смотря на то что они и являются создателями шурдав, не коим образом не похожи на своё творение.
Проходя одну за одной аудитории, построенные по образу амфитеатров, легко представляется, как учёный кушан с высоких трибун вещает истину их мира. Более всего такое впечатление усиливают учебные доски, точь-в-точь, как в Земных учебных заведениях. На некоторых даже сохранились обрывки начертанных слов и образов.
Библиотека находящаяся близь самого верха поражает своими размерами. Занимая целое отдельное кольцо всего комплекса, она представляет собой многоярусную структуру с прямыми широкими проходами над которыми перекинуты меж ярусные лестницы.
В низу же на широкой площадке с видом на город расположился читальный зал. Да, мягкую мебель сожрал мох и плесень, столы и стулья разметал ветер, а изукрашенные росписью стены облупили дождь с градом. Но всё же магия умиротворения не куда не делась.
В соседнем же помещении обнаружилась чертёжная мастерская с ровными рядами кульманов привинченных к полу. Пол усеивают позеленевшие от времени бронзовые чернильницы. Практически обратились прахом линейки, угольники и рейсфедеры.
Гавел присел, поднимая обычный циркуль. Прокрутив тот в пальцах, хмыкнул отбросив обратно в ворох истории.
Вся верхняя площадка предназначалась для наблюдения за звёздным небом. Последнее кольцо академии являлось обсерваторией, на пополам с музеем. При входе сюда гостей встречают ровные ряды ныне разрушившихся витрин. В коих располагались, различные образцы метеоритов, уникальных линз, не виданные оптические приспособления.
В конце музея за огромными рухнувшими от времени дверями находится сама обсерватория. Вдоль левой стены стоит монументальный в несколько этажей макет из бронзы и серебра, изображающий звёздное устройство мира, куда призвала система людей. По правую сторону в помещении без окон находится устремлённый в небо телескоп. Но толи разобранный толи так и не собранный.
