Вортигерн лишь гневно зарычал, сжимая кулаки. Лицо Цестиана же оставалось невозмутимым.
— К тому же, идущий в казну Августина золотой поток моих денег тут же прекратится. Выведу капитал в любое другое герцогство. Например, Аренол. Это княжество до сих пор отходит от войны с Рондолином, и я более чем уверен, что оно будет радо моим деньгам, — добавил Элий, опускаясь обратно на рабочее место, и указал на одно из кресел подле стола. — Садись, думаю нам найдется, о чем поговорить, если ты забудешь о пустых угрозах.
Вортигерн повернулся в сторону детей, гневным взглядом давая понять, что они должны забыть все, что услышали и немедленно убираться из кабинета. Чародеи покорно кивнули и сделали шаг назад, однако тихий голос Цестиана остановил их.
— Ты и твои друзья что-то хотели, Антий?
Чародей повернулся отцу и отрицательно покачал головой.
— Семейные дела, ничего более.
Цестиан несколько секунд вдумчиво оглядывал сына, пытаясь понять, что именно в его облике тревожило торговца. Прекрасно созданная иллюзия скрывала потрепанный вид всей компании подростков, а усталый взгляд говорил, что это была не обычная магическая дуэль со сверстниками, к которой нормально относились даже обладающие самыми слабыми способностями чародеи.
Нет, его заставляло тревожиться что-то другое и только переместив взгляд на ладонь сына торговец понял, что было причиной его беспокойства. И лишь чудом смог сдержать появившееся на языке ругательство.
— Что случилось, Торгаш? — увидев, как изменилось лицо Цестиана, заинтересованно спросил Вортигерн, переводя взгляд со старшего Элия на младшего.
— Ничего, — прохрипел он, отрываясь от кольца и указывая чародеям на оставшиеся места. — Останьтесь.
Дождавшись, пока все усядутся — пусть девушкам и пришлось потесниться на одном кресле — Цестиан повернулся к Вортигерну и сказал:
— Сегодня днем мой сын должен был проследить, чтобы нищим из лабиринта доставили еду и теплую одежду — подарки от неравнодушных, однако ты прекрасно видишь, что с ним случилось! — торговец указал на Антия и добавил. — Сними иллюзию! Наш варвар плохо разбирается в магии и вряд ли видит, в каком ты состоянии.
Адепт повернулся к девушкам, взглядом подсказывая Лианне выполнить просьбу отца. Девушка кивнула и, взмахом руки сняли заклятие, обнажая их изрядно потрепанный вид. Чародейка школы изменения тут же засмущалась, словно оказалась голой и, не дожидаясь приказа вернуть нормальный вид, вновь наложила на себя иллюзию.
Вопреки мгновенно появившимся опасениям Антий и Лианны, северянка не стала отрицать слова торговца. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда Цестиан на ходу составил легенду для чародеев, и даже после этого, когда Вортигерн начал пристально разглядывать подростков, пытаясь понять, действительно ли Элий старший говорит правду, Агна лишь нахмурилась, сосредоточив на торговце полный недовольства взгляд.
— Мне слабо верится, что ты позволил своему отпрыску общаться с чернью, — заговорил Вортигерн, закончив осматривать чародеев.
— Чернью? — Цестиан сдержанно улыбнулся. — Мой дорогой варвар, у этой черни гораздо больше прав находиться в этом городе, чем у тебя. Тем не менее ты здесь. Так что давай обойдемся без оскорблений истинных жителей Моравола.
Вортигерн нахмурившись кивнул, вглядываясь в Элия. Торговец вел себя слишком самоуверенно для обычного, пусть и очень богатого, жителя Моравола. Нет, за ним явно стоит кто-то еще, кто-то, кто легко сможет оградить его от мести правой руки самого могущественного человека на севере. Но вот кто?
— Августин или Тавискарон? — неожиданно спросил Вортигерн, поднимаясь с места, и угрожающе навис над столом.
Не обращая внимания на угрозу в голосе генерала, торговец загадочно улыбнулся и пожал плечами.
— Моравол не монета, здесь у каждого своя сторона. У тебя — Августин, у знати — наш дорогой Тавис. У летописцев — знания, а у меня, — торговец театрально замолчал, подождал несколько секунд и указал на сына. — А у меня семья. И ни один выродок Тенебрисов не заставит меня изменить это. К тому же, что архимаг, что его племянник не избавят меня от вас, противных дикарей.
— Что вы имеете против северян? — неожиданно напомнила о себе Агна. Из всех присутствующих на нее не перевел взгляд только Антий, который смотрел на отца и пытался понять, почему тот не рассказал ему ничего ни о своих делах в лабиринте, ни о том, что на самом деле случилось с обладательницей кольца, хранившегося у него в кармане.
С каждой секундой у чародея копилось все больше вопросов и ему все труднее удавалось сдерживать их. «Не сейчас, только не перед Вортигерном, который использует это для того, чтобы раздавить отца и весь род.» — уговаривал он себя из последних сил.
— Ничего, — пожал плечами Цестиан, с очередной улыбкой разглядывая сделанные из крайне дорогого материала татуировки дикарки. За один грамм подобных «чернил» можно было бы купить дом в одном из нестоличных городов, и торговец многое бы отдал за то, чтобы заполучить в свои руки их источник.
— Ничего такого, что выходило бы за пределы моей личной неприязни к нашего лорду-командующему, — добавил Элий, с трудом отрывая взгляд от Агны.
Северянка покачала головой и отвернулась в сторону одной из висящих на стене картин, демонстрируя потерю интереса ко всему дальнейшему разговору. Дела двух влиятельных людей ее не касаются, особенно если они не имеют никакого отношения к ее племени.
— Ты попросил меня остаться, Торгаш, — заговорил Вортигерн, все так же нависая над столом. — У тебя есть что-то значимое или ты пытаешься задержать меня? Говори быстрей, у меня не так много времени.
— Знаю, — торговец внезапно стер улыбку со своего лица и достал письмо из верхнего ящика стола. Поднявшись с кресла, он протянул его Вортигерну. — Тебе не стоит спешить к площади архимага.
— Что это? — спросил генерал, принимая письмо из рук Элия.
— Как я уже говорил Моравол многогранен, — холодно заявил Цестиан. — И одна из этих граней перешла мне дорогу. Здесь есть некоторая часть планов — все, что я узнал — по поводу планов врагов Августина.
— С чего мне тебе верить? — спросил Вортигерн, задумчиво глядя на конверт в его руках.
Элий тяжело вздохнул и уселся обратно в кресло.
— Ты можешь не верить, но тогда погибнет еще больше людей, чем те, что уже обречены. К тому же это вопрос не доверия, а рациональности. Тавис, жречество, трущобный герцог и все, кто стоит за ними… ты сам должен понимать, что для меня это гораздо большая проблема, чем тот, кто гордо носит венец герцога и закрывает на меня глаза.
Вортигерн неуверенно кивнул и исподлобья посмотрел на Элия.
— Если ты меня обманул…
— Если я тебя обманул, то обману и своего наследника, — Цестиан посмотрел на Антия и голосом, который не предусматривает возражений, приказал. — Нашему защитнику нужны гарантии, поэтому ты пойдешь с ним. Ясно?
— Ясно, — озлобленно ответил Антий, понимая, что этим жестом отец оттягивает серьезный разговор о кольцах.
— Будешь выполнять все, что он скажет и никаких возражений! — добавил Элий. — Гвардия не академия, где можно весело пререкаться с магистрами.
— Я понимаю… отец, — через силу выдавил из себя последнее слово Антий и, дождавшись довольного кивка Цестиана, поднялся с места. — Я могу идти?
— У тебя и твоих подруг десять минут, чтобы переодеться, — сухо произнес Вортигерн, распечатывая конверт. — Ровно столько и не секундой больше.
Сказав это, Вортигерн опустил взгляд и стал пристально изучать оказавшиеся у него в руках бумаги. Вечер для него обещал быть куда насыщеннее, чем он подозревал…
Глава 14
Моравол, Цитадель Архимага, Верхние Уровни, 16:45
Энида остановилась у богато расписанных дверей и тяжело вздохнула. Она терпеть не могла тех людей, в ком текла кровь рода Комниных, и ни за что бы не пришла сюда, однако сейчас у нее просто не осталось иного выхода. Подняв руку, она постучала и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.
