— Сбежал, кровопийца проклятый! — Со второго этажа кубарем скатилось нечто, в котором я с большим трудом признала давешнюю «девочку» — клубок спутанных седых волос, похожий на воронье гнездо, перекошенное яростью лицо, дико пылающие глаза, в которых читался самый настоящий страх. Интересно, что именно умудрился спереть кровосос, если мадам Ольдман так расстроилась? — Уничтожу! Изведу со свету! Во-о-ор!
Изменившаяся до неузнаваемости ведьма, на лице которой проступило зверское выражение, обвела гостиную полубезумным взглядом, а потом вдруг открыла рот и завизжала так, что нас чуть не сдуло. От этого вопля занавески на окнах взметнулись чуть ли не до потолка. На полу пугливыми ежиками начали собираться половицы. С потолка посыпалась мелкая труха. Чашки и чайник сперва потрескались, а затем начали стремительно крошиться, словно звуковая волна дробила их невидимым молотком.
Еще через какое-то время опасно затрещали стулья. Ощутимо прогнулись несущие балки и искривилось пространство вокруг входной двери. Весь дом заходил ходуном, словно оказался в эпицентре землетрясения, а мадам Ольдман все кричала и кричала, заставляя нас с ангелом медленно пятиться и изо всех сил зажимать уши.
Наконец ведьма выплеснула свое негодование и остановилась, чтобы перевести дух. В этот момент ее взгляд упал на меня и прижавшегося к стене ангела, на мгновение став более осмысленным. А затем она одним гигантским прыжком оказалась рядом и с рыком накинулась на Мартина.
— Как ты узнал? У тебя есть дар предвидения?
Ангел, смешавшись под таким напором, попытался юркнуть мне за спину.
— Н-не уверен…
— Тогда откуда?!
— Мне просто сон вчера приснился. И я решил вам о нем рассказать.
— Твоя мать — прорицательница? — снова прорычала ведьма, оскалив внезапно отросшие клыки.
Мартин замотал головой.
— Не знаю. Не видел ее никогда.
— Как это? — поразилась я, настойчиво прикрывая его собой. — Ты же говорил, что прожил с ней всю жизнь!
— То была приемная мама, — смутился Мартин, опасливо покосившись на застывшую в паре шагов ведьму. — Она меня вырастила, и я ее очень люблю. Но настоящая моя мама далеко. Отец сказал, что нам пока нельзя видеться, но когда-нибудь, когда я буду готов, он обязательно ее ко мне приведет.
Мадам Ольдман, отдышавшись, нервным жестом пригладила встопорщившиеся волосы. Потом обвела рассеянным взором пострадавшую от ее буйства комнату, небрежно повела рукой, восстанавливая все как было. А затем уже спокойнее повернулась к Мартину.
— Что ты знаешь о похищенной вещи?
Ангел ответил ей удивленным взглядом.
— Ничего.
— Тогда почему… Впрочем, молчи, — оборвала сама себя ведьма. — Сейчас это не важно. Ты можешь ее вернуть?
— Нет, — покачал головой Мартин. После чего поднял руку, в которой была зажата моя ладонь, а затем для верности ткнул в меня еще и пальцем. — Зато она может.
— Что-о?! — в один голос воскликнули мы.
Я возмущенно вскинулась:
— Марти, ты в своем уме?
— Ты уверен? — деловито осведомилась ведьма, уставившись на меня с каким-то нехорошим прищуром.
И, пока я судорожно подыскивала аргументы против этой нелепой затеи, Мартин без тени сомнения кивнул.
— Да, госпожа ведьма. Я видел сон, у Хель должно получиться.
— Ты что несешь? — прошипела я, сердито дернув пернатого за рукав. — Какая еще вещь? Как я могу ее вернуть, если даже не представляю, что это такое?
— Это артефакт. Очень старый и важный не столько для меня, сколько для вас, — уже совершенно спокойно пояснила мадам Ольдман, отодвигая ближайший стул. А потом махнула рукой и устало велела: — Садитесь. Я вам сейчас все объясню.
Свирепо покосившись на ангела, вздумавшего бросаться такими обещаниями, я уселась за стол. Мартин пристроился рядом, совершенно правильно поняв смысл нарисовавшегося у него под носом кулака. Его уверенности в собственной правоте это, правда, не убавило, что рассердило меня еще больше. Зато мадам Ольдман окончательно пришла в себя и уже вполне мирно предложила:
— Травяного настоя хотите?
Я только насупилась, а Мартин охотно кивнул.
— Хорошо. — Ведьма поднялась со своего места и, моментально избавив чайник от трещинок, принялась за нами ухаживать, как радушная хозяйка.
— Это действительно очень древний артефакт, — негромко сказала она, пристально следя за тем, как первая чашка наполняется дымящейся жидкостью. — Он давно у меня хранится, и, видит Создатель, я бы никому и ни за какие деньги его не продала.
Марти благодарно кивнул, принимая полную до краев чашку, а мадам Ольдман принялась наполнять вторую.
— Такие вещи не должны попадать в руки светлым. И уж тем более ими не должны владеть темные. Поэтому я поселилась в таком месте, где до него очень трудно добраться.
Я забрала свою посудину, все так же хмурясь, но к настою не притронулась — аппетита не было совершенно.
— Структура этого Мира такова, что исходящие от артефакта эманации совершенно теряются на ее фоне. Почуять его невозможно, из-за чего эта часть пространства идеально подходит для хранения подобного рода чудес. К тому же «Око Создателя» не дает попасть сюда чистокровным темным и светлым, — тихо призналась ведьма, и я от неожиданности едва не выронила чашку из рук. — Только благодаря этому наш Мир все еще остается неприкосновенным. И только поэтому вы оба, да и другие полукровки, можете чувствовать себя здесь спокойно.
Меня ощутимо тряхнуло.
Вот это новость! Надо же, «Око Создателя»! А нам говорили, что это легенда. Ну не может существовать такая вещь, которая способна не только свободно вбирать в себя и темную, и светлую силу, но и отдавать их с одинаковой легкостью. Я всю жизнь считала, что это враки. А выходит, что нет?
— Про «Око» у меня в книжке было написано, — неожиданно выдал ангел, задумчиво вычерчивая пальцем на скатерти замысловатые узоры. — Но там говорится, что им испокон веков владели драконы. Якобы сам Создатель передал им этот артефакт в дар.
— Так утверждают драконы, — кивнула мадам Ольдман. — И они действительно хранили «Око» до тех пор, пока его не выкрал один из демонов и не создал с его помощью мир, который все теперь зовут Преисподней.
— А потом этот демон был убит, и «Око» досталось другой сущности, после чего с его помощью были созданы Небеса, — с важным видом поддакнул Мартин. — Тогда же появились исконно темные и светлые расы. И тогда же каждый из нас получил от «Ока» часть своей силы. Я читал, что за обладание этим артефактом случилось немало войн, в которые оказались втянуты сразу несколько миров. «Око» не раз переходило из рук в руки. Ради него сжигали целые города. Предавали. Умирали. Стирали границы миров, пока в результате крупной магической катастрофы сразу три из них — Преисподняя, Небеса и Срединный — не слились в один. После этого в войну пришлось вмешаться драконам, и только тогда «Око» вернулось к законным владельцам, а между Преисподней и Небесами установился хрупкий мир.
