— Скорей бы наш капитан вернулся, — сказал Спирос вечером, когда они лежали под пологом шатра. Пахло полынью, заморенные ее горьким вкусом блохи отступили, позволяя солдатам спать без мучительных почесываний.
— Тебя порадует приезд капитана, а меня не очень, — негромко заметил Питер.
— А чего так?
— Если он наконец вспомнит, где меня видел, может убить на следующем же занятии. Ты же видел, как это делается.
— Да уж видел, — согласился Спирос. Питер имел в виду жестокую расправу над пьяным Гудьиром.
— А что плохого, если вспомнит, где тебя видел?
— Понимаешь... — Питер придвинулся ближе. — Когда разбойники захватили обоз, в котором я ехал, он был вместе с ними.
— Кто был с ними?
— Ну, капитан был с карсаматами заодно.
— С чего ты взял?
— С того, что я начал его молить помочь мне и высвободить из плена, стал обещать ему... одним словом, все, что угодно.
— А он?
— А он только усмехнулся, и они вместе с самым главным разбойником уехали. Меня же избили карсаматы.
Они помолчали. Было слышно, что многие в шатре уже храпят.
— Плохи твои дела.
— Вот и я о том. Потому он и вызвал меня из строя, чтобы понять, кто же я.
— Может, еще обойдется, ты ведь тогда нежным мальчиком был, сам же говорил — малкуд посещал. А теперь вытянулся, в плечах шире стал, да и лицо, наверное, совсем другое.
— Лишь на это и надеюсь. — Питер вдохнул. — Только напрасны мои надежды, он ко мне все пристальнее присматривается и, чую я, скоро вспомнит.
— А ты это... ты не признавайся.
— Как это? — Питер приподнялся с соломенного тюфяка.
— Прикинься дурачком, мол, извините, господин капитан, сэр, — не припомню. Скажи, что на голову стал слаб после того, как Гудьир тебя палкой огрел, нас же там крепко били, ничего удивительного, что память поотшибало.
— А что... — после продолжительного молчания произнес Питер. — В этом что-то есть. Нас действительно крепко били, и как-то раз мне здорово досталось по голове.
— Вот и я об этом. В любом случае это хоть какая-то отговорка — вдруг поверит?
— Пожалуй, так я и поступлю, если дойдет до опознания.
После недолгого молчания Питер позвал:
— Спирос!
— Ну?
— А как ты думаешь, что делал среди разбойников наш капитан?
— Наверное, он их покрывал и получал за это деньги.
— Возле города должны были начаться посты...
— Ну вот, а он эти посты, наверное, снимал, чтобы карсаматам было сподручнее грабить.
— Спирос, — снова обратился Питер через какое то время.
— Ну? — Спирос зевнул. — Чего тебе?
— А мне жалко, что наш капитан преступник... Он мне нравится, хорошо нас обучает, а еще Гудьиру ногой наддал.
— Да уж, наддал так наддал. Ладно, давай спать.
Через три дня отсутствия капитан появился, заметно приободрив не только лейтенанта Горна, но и всю роту вместе с сержантом Уэйтом.
Играл радость и Гудьир. За три дня он оправился от травмы, однако под обоими глазами носил, словно ордена, огромные лиловые фингалы.
Под руководством капитана рота отработала до обеда все те же приевшиеся упражнения, однако теперь с куда большим рвением.
— Когда Рафтеру серебро понесешь? — спросил У Спироса Крафт во время обеда.
Тот прожевал кашу, почесал в затылке и сказал:
— Думаю, сегодня вечерком. Завтра истекает срок расплаты, поэтому если сегодня подмазать мерзавца, возможно, он согласится на новую отсрочку.
— Давай сходи к нему — давно пора подмазать, а то я уже побаиваюсь, молодцы Рафтера так глазами зыркают. будто только и ждут случая побить, — пожаловался Густав.
— Ничего, отмажу, я везучий.
День прошел недаром, капитан фон Крисп делал нужные замечания, швырял, для проверки твердости строя, мешок с шерстью, устав бросать сам, приказал продолжать лейтенанту Горну, а когда и тот упарился — сержанту Уэйту.
Тяжелый мешок со свалявшейся шерстью бил крепко, и если кто плохо держал в руках рогатку, то мог и упасть, а уж защитников с их щитами сшибали и того чаше. Эта игра всем понравилась, вызывая азарт. Теперь уже все без исключения смотрели на капитана преданно, как собаки.
В завершение занятий капитан всех похвалил и сказал, что с завтрашнего дня у него будет еще две роты новичков, однако Первая рота будет играть роль показательной.
— Так что не подводите меня, завтра вы должны показать вовсе неумелым людям, что такое настоящий строй пехотинцев.
Перед ужином Спирос побежал к Рафтеру — отдать серебряную пряжку и вести разговор об отсрочке.
К ужину его не дождались и, чтобы возвратить чашку, которые выдавались по счету, переложили кашу на чистый обрезок доски и прикрыли сухой травой. Крафт и Питер пошли искать товарища, ориентируясь на складские палатки.
Уже смеркалось, но в лагере было многолюдно. Кто-то шел попить воды, кто-то по нужде — к яме.
— Вон он, — сказал Крафт, хватая Питера за локоть. — Видишь?
— Да.
Спирос полз вдоль вала, преодолев шагов пятьдесят от складских палаток, видимо, били его под их прикрытием.
Люди Рафтера как ни в чем не бывало сидели вокруг небольшого очага, готовя для себя особое угощение.
— Давай обойдем, напрямую нельзя, заметят, — сказал Крафт. Они вернулись и уже вдоль вала быстрым шагом добрались до Спироса.
Питер бросился к товарищу, но Крафт его придержал:
— Погоди, нужно проверить, целы ли кости.
Питер посторонился, внимательно наблюдая за тем, как осторожно ощупывает Крафт руки и ноги Спироса, осматривает разбитое в кровь лицо.
— Ну что?
— Вроде все цело, но, возможно, ребра поломали, это сразу не определишь.
Крафт приподнял на Спиросе рубашку, все тело бедняги было в кровоподтеках.
— Крепко отделали, сволочи. Ну давай, помоги поднять.
— А он нас слышит?
— Не думаю, ему ведь и по голове досталось.
Спироса подняли и, держа под руки, повели, голова его болталась, но он пытался переставлять ноги самостоятельно.
Стараясь держаться подальше от людей и пройти незаметно, Крафт с Питером дотащили раненого до шатра и внесли внутрь. Едва его уложили на тюфяк и прикрыли циновкой, вокруг собралась почти вся рота — хотели узнать, что случилось.
— Ничего страшного, упал, малость зашибся, со всяким может случиться, — пояснил Крафт. — Идите отсюда, дайте отлежаться человеку.
Питер сбегал к бочке и принес в свернутом из коры стаканчике воду. Спирос сумел сделать несколько глотков и болезненно сморщился.
— Нутро отбили, — сделал вывод Крафт. — Лишь бы кровотечения не было.
— А то что? — спросил Питер.
