— Сохрани и помилуй! Как все быстро! Но это самое лучшее, что может быть.
— Это было необходимо — прежде всего для Лив. Она совсем зачахла. Этот жуткий Лаурентс отнял у нее уверенность в себе. Как хорошо, что он умер… Теперь я спокойна.
«Значит, я старалась не напрасно», — подумала Суль и вслух сказала:
— И как теперь дела у Лив?
— Она с каждым днем все больше становится похожей на себя. Думаю, она начинает выздоравливать.
— Как ты думаешь, что она чувствует, лежа с мужчиной?
— Но, Суль! — возмутилась Силье.
— Милая Силье, ведь это я рассказала тебе обо всем! Иногда мне приходит в голову мысль, уж не аист ли принес тебе детей?
— Нет, меня смутило только слово «мужчина». Наша маленькая Лив — и мужчина! Но ты устала, друг мой, тебе действительно пора спать.
— Да, спасибо. Но завтра я уеду.
— Разве ты не останешься с нами?
У Суль потеплело на душе от этих заботливых слов, от сознания того, что она была здесь желанной.
— Нет, рано или поздно у кого-нибудь из пациентов Тенгеля спросят о «ведьме с кошачьими глазами» — и тогда за мной придут. У меня есть друзья, Силье, я устроюсь как-нибудь.
Входя в комнату, Тенгель услышал ее последние слова.
— Судья уже присылал сюда своих людей, Суль, — сказал он спокойно. — Мы сказали, что давно уже не видели тебя, и это было правдой.
— Тогда я должна уйти этой ночью.
Тенгель покачал головой.
— Ложись и спи, спи, сколько захочешь. Никто не тронет тебя в моем доме.
Суль не стала особенно возражать, с благодарностью принимая заботу домашних.
Она проспала всю ночь и большую часть следующего дня. Вечером к ней пришли из Гростенсхольма Лив, Даг, Шарлотта и Якоб Скилле. Все вместе отпраздновали ее возвращение. Суль потрепала Лив по щеке.
— Никак мне не удается попасть на твою свадьбу. Я уже пропустила целых две!
Маленькая Мета засияла от счастья при виде Суль. Шарлотта и Якоб собирались пожениться, и весть об этом очень обрадовала Суль. Даг тоже был рад этому, зная, как одинока была его мать — и будет, если он примет предложение занять место нотариуса в Акерсхюсе. Якоб вышел в отставку, чтобы привести в надлежащий вид Гростенсхольм — он знал толк в домашнем хозяйстве.
Это был незабываемый вечер для Суль.
Клаус был пока жив. Он лежал без сознания, но хуже ему не стало.
— Если он выздоровеет… — сказала Суль Силье, — можно ему у вас работать? Он с такой теплотой говорил о своей жизни в Гростенсхольме, говорил, что это единственное место, где с ним обращались по-человечески.
— Конечно, можно. Как вы думаете?
Даг и Якоб кивнули.
— А его самого не разыскивают? — спросила Лив. — Ты ведь сказала, что он помог тебе бежать.
— Думаю, их он мало интересует. Ему нужно где-то жить. А у пристава ему было плохо. Но если власти все-таки будут разыскивать его, он скроется.
Так и было решено.
— Ты не могла бы остаться на Рождество? — спросила Силье.
Суль только покачала головой: все поняли, что это невозможно.
На следующее утро, когда все еще спали, Тенгель встал и разбудил Суль, как было условленно. Они посидели на кухне, и она в последний раз поела перед тем, как снова исчезнуть.
— Куда ты думаешь направиться? — тихо спросил он.
— К шведским финнам. Это народ, похожий на нас, отец. Там я могу быть в безопасности.
«Надолго ли? — с горечью подумал Тенгель. — Твоя беспокойная кровь не даст тебе долго засиживаться на месте».
— Что ты, собственно говоря, ищешь, Суль?
— Раньше я этого не знала, но теперь знаю: одного мужчину… Я только раз видела его, но чувствую, что мы близки, что он — часть меня самой — и я не могу объяснить, почему.
— Ты думаешь, твои странствия закончатся, когда ты найдешь его?
— Да.
Некоторое время они сидели молча. Потом Суль глубоко вздохнула.
— Что с тобой? — спросил он.
Суль вздрогнула.
— Я просто задумалась, отец.
Тенгель сел рядом с ней на кухонную скамью и притянул ее к себе.
— О чем ты думала?
— Сначала мне все было так интересно. Меня переполняла радость жизни, я делала то, что мне хотелось. Я и теперь делаю это. Только теперь мне кажется, что я попала в трясину…
— Так оно и бывает, — осторожно произнес он. — Никто не может жить так, как ему хочется.
Она взглянула на него.
— Почему я не могу найти такого, как ты, но моего возраста?
— Если бы даже и был такой, это не спасло бы тебя, дитя мое. Ты слишком глубоко увязла.
— Да, — прошептала она. — Это так. Увязла по горло, отец!
— Я знал Людей Льда, порабощенных своей собственной злобой, — печально произнес Тенгель. — Ты в плену у своей второй натуры. Ты не замечаешь этого, Суль, но ты очень переменилась.
— Как это? — быстро спросила она.
— Нет, ты по-прежнему такая же красивая. Но твои глаза… Они дикие и колдовские.
Она встала.
— Тогда мне остается лишь одно — найти этого человека! Он сможет обуздать меня.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что…
Нет, она не могла рассказать ему о своих скачках на Блоксберг. Это было бы уж слишком.
— Просто я знаю это.
Тенгель тоже встал.
— Иди к лопарям, Суль! А если не получится, поезжай в Швецию! Там тебя никто не знает.
— Да, но надолго ли? Как только в меня вселяется Дьявол, я посылаю кого-нибудь в преисподнюю. Или, возможно, на небо.
Тенгель ласково потрепал ее по щеке.
— С этим пора покончить, Суль! Попробуй обуздать себя. Подумай об этом.
— Но именно в этом я и не могу контролировать себя. Я становлюсь ко всему совершенно равнодушной. И я терпела унижения, гораздо большие, чем ты думаешь, отец.
Он улыбнулся.
— И все-таки ты тащишь домой всяких нищих и несчастных, чтобы помочь им! Нет, я не понимаю, что с тобой происходит, Суль. Если бы я мог тебе помочь… Возвращайся домой, когда все успокоятся и обо всем забудут и когда в твоей душе воцарится мир. Обещай, что вернешься!
— Обещаю. Кстати… Мне нужны деньги, отец.
Им обоим было легче закончить разговор таким тривиальным вопросом как деньги.
— Я дам тебе денег.
Погода переменилась. Когда она покидала дом, было совсем тепло. Она направилась на восток, в сторону Солера и пробыла в пути три дня. Теперь ей предстояло отыскать в глубине лесов финнов. Она надеялась спросить о них у кого-нибудь. Если будет, у кого спрашивать…
После того, как она покинула границы округа Осло и стала двигаться по течению реки Гломмы, Суль почувствовала себя в большой безопасности. Здесь вряд ли могли на нее охотиться.
К вечеру следующего дня она осмелилась заглянуть на постоялый двор. Она переночевала там, а рано утром позавтракала.
Суль снова была элегантно одета — после того, как последние месяцы ходила в лохмотьях. Когда хотела, она выглядела как настоящая дама.
