Внезапно два оборванных, взъерошенных существа отделились от толпы и бросились на Фенриса и Фанриса, чуть не свалив их на землю.
Дарл вытащил меч, но Грейм жестом остановил его. Оба в изумлении вытаращили глаза.
Существа, несомненно, были женского пола. Что еще более удивительно, они целовали братьев Вульф. Присутствующие при этом обитатели Края Могилы терпеливо улыбались, хотя некоторых, судя по всему, подташнивало.
— Сестры Рульг, — восторженно выдохнул Фенрис.
— Они недавно в городе, — добавил Фанрис.
— Конечно, — нахмурившись, произнес Дарл.
Грейм спросил:
— Откуда они?
— Из какой-то другой деревни, — ответил Фенрис.
— Им пришлось уехать, — добавил Фанрис. — Очень поспешно.
— Не знаю почему, — угрюмо сказал Фенрис и вздохнул.
— Н-да, некоторые вещи трудно объяснить, — пробормотал Грейм, затем похлопал обоих по спине. — Но вы поступили хорошо и смело, вы оба. Вы встретили любовь и, я знаю, будете счастливы.
Братья были уже счастливы.
— Они согласны выйти за нас замуж…
— Но нам нужны деньги. — Фенрис уныло опустил плечи.
— Они сказали, что не выйдут за нас замуж, если у нас не будет денег. — Фанрис взглянул на Грейма в поисках утешения.
Винокур мгновение помедлил, а затем придумал, как выкрутиться:
— Да, как приятно, что вы оба встретили женщин с запросами.
Дарл хмыкнул и снова двинулся вперед. Остальные, таща за собой телегу, старались не отставать от него.
Фанрис пробормотал:
— Вы когда-нибудь встречали женщину…
— …которая могла бы сравниться с одной из них? — закончил Фенрис.
Они достигли окраины Могильников и как раз проходили мимо каменного свинарника. Грейм задумчиво посмотрел на него:
— Ни единая. Нет.
Путники прошли не слишком много. Каждый думал о своем — все, за исключением Джерека, который беззаботно швырялся камнями в другие камни:
В конце концов, Дарл произнес:
— Вот как мне все представляется. Если бы там был дракон, но его нет, ничего хорошего нам не светит. Если бы нам как-то удалось убить его, а мы не можем, потому что его нет, и ты теряешь возможность жениться на Лорин. Если мы попытаемся прогнать его, а мы не можем этого сделать, потому что его нет, не получится это сделать без боя. Если мы не найдем дракона, а мы не найдем, потому что его нет, мы так и останемся без гроша, и никто из нас не женится, включая тебя, — И он добавил, потому что проголодался: — Еще мы, вероятно, умрем с голоду.
Грейм подумал, затем, прищурившись, посмотрел в туманное небо:
— Во всяком случае, сегодня хороший денек для прогулки.
Джейм направил их к горам на западе. К несчастью, дорога, ведущая туда, ответвлялась от главной только за Долиной Смерти, огромным заброшенным кладбищем на развалинах большого города. Проходя через него, друзья увидели, что многие скелеты оказались на поверхности после землетрясений и оползней времен Катаклизма, а также надругательств последних лет. Их бледные непрерывные ухмылки отнюдь не поднимали настроение братьям Вульф.
— А драконы большие? — спросил Фенрис у Грейма.
Толстяк наморщил губы:
— Тяжело сказать. По слухам, некоторые из них величиной с дом.
— Они свирепые? — с дрожью в голосе поинтересовался Фенрис.
— Э-э, хватит, надоел ты мне, сударь. Говорят, и это опять-таки только слухи, что некоторые из них свирепы настолько, что могут сражаться с целыми армиями, — Грейм улыбнулся братьям. — Но прошло столько лет, так что очень может быть, что легенда и преувеличивает.
Они шли и шли, дорога, извиваясь, поднималась вверх. Фенрис и Фанрис казались непривычно задумчивыми.
В конце концов, Дарл раздраженно набросился на них:
— Эй, вы двое, почему бы вам не перестать делать вид, что вы думаете? Это противоестественно.
Все остановились. Грейм терпеливо спросил:
— Что у вас на уме?
— Дракон, — ответили братья хором.
— Мы можем сделать вид, что убили его, — предложил Фанрис.
— И вернуться домой, — добавил Фенрис.
— Прямо сейчас, — закончил Фанрис.
Джерек возразил:
— А что, если дракон появится и сожжет еще здание?
Дарл потер глаза и произнес, едва сохраняя самообладание:
— Дракон ведь не сжег первое здание, а, парень?
Джерек моргнул:
— А, да. Конечно, конечно.
Грейм выпятил губы, размышляя:
— Очень привлекательная мысль — сделать вид, что мы убили дракона: люди успокоятся, мы вернемся домой целыми и невредимыми, торговля оживится… Нет-нет, я забыл. Джейм сказал, что мы должны представить доказательства, или денег нам не видать.
— Я скажу, что видел это, — предложил Фенрис.
— А я скажу, что видел, как он это видел, — добавил Фанрис.
— Не затрагивая общей ценности ваших показаний, думаю, что им нужен свидетель, который не получит денег за смерть дракона, — торжественно заявил Грейм.
— Драконы! — Дарл больше не мог сдерживаться. — Кто в них еще верит кроме жителей Могильников и нескольких фермеров? Что в этой деревне творится? Может, в воде что-нибудь такое, из-за чего люди глупеют?
— Мне нравятся Могильники, — упрямо сказал Джерек.
— Мне тоже нравятся, — тихо повторил Грейм. — Мне ничего не хочется больше, чем вернуться, отстроить заново трактир и же… торговать пивом. — Он огляделся. — Так что нам всем лучше надеяться, что дракон есть и что мы убьем его. Не так ли? — Сказав это, винокур вновь потянул за собой тележку вверх по извилистой дороге.
Дорога превратилась в две узкие колеи. Чем дальше они шли по ним, тем бдительнее становился Дарл. Братья Вульф нервничали все больше. Грейм доверил им тележку с бочкой, но тащить ее было не настолько утомительно, чтобы они успокоились.
Когда пятеро героев проходили мимо унылой на вид фермы, Грейм вежливо постучался в дверь и поклонился открывшей ее жилистой, невероятно редкозубой женщине;
— Прости, сударыня. Мы воины, в том смысле… — Но женщина во все глаза смотрела через его плечо на Джерека, и винокур решил не уточнять, в каком смысле. — И мы не могли понять, что случилось с вашим домом.
Женщина наклонилась вперед, так что ее длинные белые волосы разлетелись, и прошипела:
— Это сделал дракон.
Фенрис издал тихий, сдавленный звук. Фанрис эхом повторил.
Старуха вздернула голову и усмехнулась:
— Он сделал это одним когтем, дорогие мои, а коготь этот величиной с человека. Он слетел вниз в лунном свете и тумане, плюнул огнем на мой дом и дотла спалил его угол. — Она рассмеялась ужасным, кудахчущим смехом, который медленно смолк.
