Я судорожно сглотнул, молясь, чтобы никто из моих знакомых сейчас не смотрел телевизор, а тем более – мама. Я все провалил и, как обычно, все испортил. Как я мог забыть?
На этом позорном моменте экран погас, в разбитом дверном проеме стоял Дарио с пистолетом в руках и самыми серьезными намерениями в голове. Он бросил пульт от телевизора на пол, нацелился прямо в сердце охотника и процедил сквозь крепко стиснутые зубы:
– Отойди от моей дочери, клоун! Быстро!
– А вот и последний пришел! – ответил Сотник, на обоих указательных пальцах которого блеснули серебряные кольца. Между ними мелькнула тонкая острая нить.
Раздались громкие выстрелы. Один, второй, третий… Дарио выпустил в грудь Охотника всю обойму до последнего патрона. Наконец, наступила мертвая тишина, в воздухе молнией сверкнула нить Охотника. Вампир вздрогнул, и его лицо приняло удивленный вид. Пистолет выпал из рук Дарио и покатился по полу. Сотник резко убрал свою серебряную нить.
Я онемел от шока: черноволосая голова Дарио, словно у сломанной куклы, отвалилась и, вместе с обессилевшим телом, рухнула на пол. Нить Сотника сделала свое дело быстрее, чем мы успели заметить. Селеста прижала руки ко рту, словно в безмолвном крике.
– От… отомсти за… меня… демон! – прошипел Дарио, разворачиваясь ко мне лицом.
Моя левая рука, повинуясь воле Дэна, незаметно достала из кармана шорт золотую монетку и осторожно кинула на пол. Та послушно покатилась в сторону умирающего вампира.
– Слишком поздно, – пронеслось у меня в голове.
Охотник схватился за свою грудь: с серебряной рубашки, словно капли дождя с зонта, одна за другой посыпались смятые искореженные пули. Дэн оказался прав: ткань была прочнее бронежилета. Так не бывает! Ведь даже у непобедимого Ахиллеса была уязвимая пята!
Когда Сотник заправил свою окровавленную нить и снова обернулся к Лиане, то встретился нос к носу со мной. Его черные глаза сверкнули гневом.
– Уходи, смертный, – нетерпеливо сказал он, – твой час еще не пришел!
– Я Даниель, если тебе интересно, – ответил я. Странно, что Дэн не пытался мне помешать, забившись в дальний уголок моего сознания, – я непокорный эрг, беглый раб!
Сотник сделал шаг вперед, внимательно рассматривая меня своими черными глазами: его белки снова исчезли. Сверкнули кольца на указательных пальцах, и на моей шее, словно удавка, оказалась тонкая холодная нить. Одно движение – и моя голова будет на полу.
– Даниэль? – недоверчиво спросил Охотник, но, наконец, что-то увидел в моих глазах и уверено произнес. – Тогда ты пойдешь со мной. Тебя ждет суд Фемиды.
– А как же последнее желание? – вскрикнула Селеста. – Любое перед смертью!
Охотник тяжело вздохнул, слегка кивнув своей белой, как снег, головой.
– Я… отдаю… все… свои… годы… сестре… Леонида, – раздался тихий хриплый голос, почти шепот, откуда-то с пола, губы Дарио едва шевелились, в то время, как его рука судорожно сжалась вокруг золотой монеты, – все… до… последней… секунды…
– Моя сестра…? – переспросил я, словно ослышавшись.
– Жива! – ответила Селеста, взглядом обвиняя меня в том, что я ей не верил. – И теперь будет жить вечно. Вампиры бессмертны!
Я взглянул на голову Дарио, его глаза были закрыты, а губы неподвижны. Старая золотая монета валялась рядом с его раскрытой ладонью – он ее нарочно выронил. Теплые слезы благодарности затуманили мой взгляд и обожгли солеными ручьями щеки. Моя младшая сестра жива и будет жить вечно. И у нее теперь все будет хорошо, несмотря на всех богов вселенной.
Охотник с презрением смотрел на мои слезы, как на слабость и страх пред смертью, а я ему улыбался. Молодое и красивое, его лицо сверкало, словно присыпанное серебряной пудрой, огромные черные глаза, казалось, смотрели сквозь меня и не верили тому, что видят.
– Этот парень всю жизнь исполнял приказы; не удивлюсь, если он и писает тоже по команде, – шептал мне на ухо Дэн, – первый среди равных из сотни лучших воинов Ареса. Больше тысячи лет он изучал искусство войны, щедро пополняя Тартар душами по команде своего могучего хозяина. Тебе не справиться с ним! Он скорее умрет, чем ослушается приказа.
– У меня есть последнее желание, Сотник, – сказал я. Дэн замолчал, словно его никогда не было в моей голове, – я не хочу погибать от рук, на которых будет кровь беззащитной девушки.
– Тогда прочь с дороги, смертный, – ответил охотник, и тонкая стальная нить на моей шее слегка дернулась, – не мешай мне и проживешь чуть больше.
– Ты не понял, солдат, – спокойно сказал я, словно мы с ним были одноклассниками. Страх и боль куда-то исчезли, – я Даниэль! И для меня позор – умереть от руки такого, как ты! Того, кто убивает невинных и побеждает слабых, кто не знает, что такое честь и мужество. Ты не воин, ты – убийца! Тупой наемник, который слепо исполняет приказы своего жестокого хозяина! И мое последнее желание пред смертью – пусть она придет не от твоих грязных рук!
Я облизал свои сухие губы, набрал побольше слюны вперемешку с кровью из разбитой губы и плюнул прямо в его блестящее лицо. Черные глаза вспыхнули яростью, губы сжались в твердую линию, которая была тоньше, чем его стальная нить, за ними заскрипели зубы. В любой миг моя голова могла слететь с плеч, но нет… Последнее желание умирающего – это священный закон, а приказы Ареса не обсуждаются. Так что же выберет этот Сотник?
Если крепость нельзя взять штурмом снаружи, она берется хитростью изнутри.
Охотник просто стоял и смотрел на меня своими стеклянными черными глазами, совершенно не зная, что делать. Он должен убрать меня с пути, ему нужно выполнить приказ и забрать с собой Лиану. Здесь могла быть тысяча возможных вариантов. Например, просто отшвырнуть меня в сторону или ударить так, чтобы я надолго потерял сознание, и в это время убить девушку. Но он не мог просто так отпустить Даниэля, беглого эрга, которого ищет весь Олимп. Сотник стоял, словно серебряная статуя, лихорадочно выбирая самый важный из своих приказов: забрать Лиану для Ареса или Даниэля для Фемиды? Интересно, учит ли Арес своих воинов хоть немного думать? Или они просто слепо исполняют его приказы?
Черные глаза охотника стали потихоньку светлеть, пока не превратились в ослепительно-белые. И с неземной яркой вспышкой он исчез, будто растворился в воздухе. В этот момент где-то за окном громыхнул гром, корабль резко дернулся, словно поднялся на невидимой волне.
На пол у моих ног упала черная бархатная роза и короткий меч в серебряных ножнах – все, что осталось от Охотника Ареса, входящего в сотню его лучших непобедимых солдат. На темной рукояти оружия сверкала пара чисел «54» – порядковый номер и имя его обладателя.
