— Насколько внушительного?
— Тебе не следует этого знать. Ты будешь завидовать. Давай, Блэз, возьми вино, я чувствую себя глупо, стоя с протянутой рукой, будто нищий. Ты на меня сердишься?
Блэз Гораутский медленно прошел вперед по траве и взял предложенный кубок. Человек из Портеццы рассмеялся и снова сел в кресло. Блэз остался стоять у стола.
— В таверне, — медленно произнес он, — ты должен был видеть, что я пришел с герцогом, что я один из его людей.
— Конечно, я видел, и, должен сказать, это меня удивило. До меня дошли слухи на турнире в Ауленсбурге — между прочим, тебя не хватает в Гётцланде, о тебе там вспоминали, — что ты этой весной находишься в Арбонне, но я сомневался, я ведь не знал, что ты так любишь пение.
— Я его не люблю, поверь. Но это не имеет значения. Меня нанял герцог Талаирский, и ты это видел в таверне. Неужели это не имеет для тебя никакого значения?
— Кое-что имеет значение, но тебе это не понравится, и тебе не следует слышать это от меня. Ты все же на меня сердишься, очевидно. В самом деле, Блэз, что мне было делать, отказаться от контракта и от платы из-за того, что ты случайно оказался на месте событий, обмениваясь оскорблениями с аримондским извращенцем? Насколько я понял, ты убил его брата.
— Сколько тебе заплатили? — снова спросил Блэз, не обращая внимания на последние слова. — Скажи мне.
Светловолосая, красивая голова снова спряталась в тень. Повисло молчание.
— Двести пятьдесят тысяч, — тихо ответил человек из Портеццы.
Лиссет еле сдержалась, чтобы не ахнуть вслух. Она увидела, как изумленно замер Блэз.
— Ни у кого нет таких денег, чтобы заплатить за убийство, — хрипло произнес он.
Его собеседник весело рассмеялся.
— Кое у кого есть, кое-кто заплатил. Деньги переведены заранее в наш филиал в Гётцланде, где я их получу при определенных условиях. Когда придет весть о горестной кончине музыкального герцога Талаирского, условия будут соблюдены. Гётцланд, — задумчиво произнес он, — иногда бывает полезен своим умением хранить секреты, и еще, я полагаю, полезно иметь семейный банк.
Казалось, этот человек забавляется, втайне наслаждается слушанием Блэза. Лиссет все еще не могла прийти в себя, не в состоянии даже осознать размеры суммы, которую он назвал.
— Плата в валюте Портеццы?
Снова смех, уже на грани бурного веселья, и этот звук среди упорядоченного спокойствия сада вызывал изумление. Медленный глоток вина.
— А, ну ты пытаешься выудить сведения, мой дорогой. Тебе это всегда плохо удавалось, правда, Блэз? Тебе не нравится яд, тебе не нравится обман. Ты мной очень недоволен. Я явно стал нехорошим с тех пор, как мы расстались. Ты даже не спросил, что нового слышно о Люсианне.
— Кто тебе заплатил, Рюдель?
Вопрос был прямым, жестоким, как удар молота.
Блэз поставил бокал с вином на стол нетронутым; Лиссет видела, что он слегка дрожит. Второй человек — у которого теперь было имя — тоже должен был это заметить.
— Не будь глупым и надоедливым, — сказал портезиец. — Разве ты когда-либо рассказывал, кто тебя нанял? Разве те, кого ты уважаешь, так поступали? Ты лучше всех знаешь, что я в любом случае никогда не делал этого ради денег. — Неожиданным, широким жестом он обвел дом и сад. — Я родился для всего этого и для того, что все это означает в шести странах, и я умру с этим, если только не буду глупее, чем планирую, потому что мой отец меня любит. — Он сделал паузу. — Выпей свое вино, Блэз, и садись, как цивилизованный человек, чтобы мы могли поговорить о том, куда отправимся дальше.
— Мы в Горауте не очень-то цивилизованны, — ответил Блэз. — Помнишь? — Теперь в его голосе звучала новая нота.
Сидящий в кресле человек откашлялся, но ничего не сказал. Блэз не двинулся с места.
— Но я теперь понимаю, — тихо произнес он, так что Лиссет его еле расслышала. — Ты выпил слишком много вина и слишком быстро. Ты не собирался всего этого открывать, не так ли, Рюдель? — Он говорил на портезийском языке исключительно чисто, гораздо лучше, чем сама Лиссет.
— Откуда ты знаешь? Возможно, собирался, — ответил второй человек, теперь его тон стал более резким. — Люсианна всегда говорила, что хорошее вино по ночам заставляет ее…
Блэз покачал головой:
— Нет. Нет, мы не будем говорить о Люсианне, Рюдель. — Он вздохнул, затем, к удивлению Лиссет, снова взял кубок и выпил. Снова осторожно поставил его. — Ты сказал мне слишком много. Я теперь понимаю, почему ты находишь все это таким забавным. Тебе заплатили в валюте Гораута. Тебя наняли за такие безумные деньги убить герцога Талаирского по поручению Адемара, короля Гораута. Но по приказу и, несомненно, с подачи Гальберта, верховного старейшины Коранноса в Горауте.
Второй человек в тени медленно кивнул головой:
— Твоего отца.
— Моего отца.
Лиссет смотрела, как Блэз отвернулся от стола и огней на патио и зашагал назад, к фонтану. Он стоял, глядя на струящуюся воду в искусственном пруду. Трудно было разглядеть его лицо.
— Я не знал, что ты у Талаира, когда согласился на этот контракт, Блэз. Это очевидно. — Теперь голос портезийца звучал более настойчиво, из него исчезла веселость. — Его хотели убить из-за каких-то написанных им песен.
— Знаю. Я слышал одну из них. — Блэз не отрывал глаз от пруда. — В этом и заключается предупреждение. Мой отец любит посылать предупреждения. Никто не может считать себя в безопасности, говорит он. Никто не должен ему перечить. — Он резко взмахнул рукой и обернулся. — Знаешь, по их плану ты должен был назвать мне сумму оплаты. Если ты этого не сделал бы, то, поверь, это сделали бы они сами. Она стала бы известна. Она сама по себе является предупреждением. Как далеко он способен зайти, если понадобится. Ресурсы, которые имеются в их распоряжении. Тебя использовали, Рюдель.
Его собеседник пожал плечами:
— Нас всегда используют. Это моя профессия и твоя. Люди нанимают нас для своих нужд. Но если ты прав, если они действительно хотели, чтобы все знали, кто за это заплатил и сколько, тогда тебе лучше серьезно подумать насчет того, чтобы уехать вместе со мной.
— Почему?
— Подумай. Используй свои умственные способности, Блэз. Что будет с тобой здесь, когда раскроется твоя тайна? Когда узнают, кто ты такой и что твой отец убил герцога Талаирского, когда ты должен был охранять его. Я имею некоторое представление о том, почему ты уехал именно в Арбонну — нет, нам сейчас не стоит это обсуждать, — но ты не можешь теперь остаться здесь.
Блэз скрестил руки на груди.
— Я мог бы решить эту проблему. Я мог бы сдать тебя. Сегодня ночью я служу герцогу Талаирскому, и это мой долг.
