Назад шли быстро, переговариваясь вполголоса, прислушиваясь к шорохам леса. Безжалостно зарубили вдруг начавшего голосить на своем языке пацана лет двенадцати. Люди уже предвкушали безопасность драккара. Не сумевший сдержать нетерпения молодой ярл вырвался вперёд, сопровождаемый Нарви и Атли. Они даже обогнали разведчиков и увидели первыми самое страшное — между ними и их дорогой к дому встал враг.
Трудно сказать, как тут оказался отряд — местный ли правитель отправил своих псов выяснить, с чем прибыли с севера названные гости, получив известия с приморья. Или они упустили в городке гонца, и как назло рядом оказался замок, или это может даже местное ополчение проявило удивительную расторопность. Но враг был не только непривычен, но и страшен.
***
Пастырь Мёртвых, неестественно худой и лысый человек, смотрел на лес затянутыми тьмой глазами. Начинаясь со лба, по лицу его змеилась черная татуировка, сложным узором проходя по вискам, до самых скул. Его можно бы было назвать красивым, но затянутые черным глаза, или жутковатая, бледная кожа, а может и то и другое, вызывало странное ощущение тревоги. В лесу дрогнули ветви, и на побережье начали выходить люди. Люди двигались уверенно, мягко ступая по ещё не успевшей покрыться густой весенней травой, земле. Не суетясь и не толкаясь, они разворачивались в линию. В их руках тускло поблескивало оружие. Некромант давно отвык от эмоций, но сейчас что-то внутри него дрогнуло. Беспокойство? Давно забытое чувство, которое тут же уступило ставшему привычным раздражению. Даже злости. Он потратил два часа, собирая немертвых по окрестностям городка в котором был Голосом Ковенанта, или попросту наместником. Он забирал их отовсюду, отнимая их от работы в поле, он снял со своих постов в городе двух скелетов-воинов, единственных в дне пути вокруг. И вообще устал, натёр ноги, промок, замёрз и испортил себе настроение. Угодно же было Мору именно в его подотчётной области, вывести к побережью эту трижды проклятую лодку. Вечные Лорды наконец получили возможность размять свою древнюю, как их склепы паранойю, и теперь, сюда, в тихое захолустье, скакала не знающая усталости кавалерия Кровавых Баронов, по Великой Реке скользили на пределе своих возможностей Чёрные Галеры, которые пришлось перебрасывать с самого юга Ковенанта Некромантов. А раз так, была возможность обратить на себя внимание. Сегодня утром, с рыбацкой деревушки у самого моря, к нему прилетел голубь с сообщением о незнакомой лодке, и вот, не прошло и нескольких часов, как он собрал отряд. Разве он не заслужил награды? Хотя попотеть ему пришлось изрядно. И всё это ради каких-то морских бродяг на утлом судёнышке, которые ещё не знают, в какую глубокую яму с говном они запрыгнули.
Некромант уверенно пошёл на встречу чужакам. Привычным мысленным усилием заставил расступиться ряды немертвых. По бокам от него успокаивающе постукивали при ходьбе костяные воины. Он рассматривал этих странных пришлых людей и читал в их глазах привычный страх. В простой, но добротной одежде, укутанные в меха и шкуры, все они были вооружены щитами и топорами, грубые мечи были лишь у некоторых. Но как держали они оружие! Небрежность опытных воинов. В мозг змеёй скользнула алчность — Вечным Лордам не нужны все, ему достаточно взять живыми только тех, кто больше всех знает. Магистры Смерти выпьют их разум и узнают об этих людях даже больше, чем они сами знают о себе. И это значит, в живых достаточно оставить шестерых, по одному для каждого Лорда. Остальных он убьёт и поднимет, и у него наконец будут свои костяные воины. На землях Ковенанта редко можно встретить живого воина, и его костяк — большая ценность, уже принадлежащая одному из Великих Лордов… А тут больше двух десятков! И совсем ничьих! Слава Мору, наконец-то он заметил своего верного слугу, сегодня он явил милость, сегодня первый день обеспеченной жизни такого молодого, но достойного некроманта. Остановившись невдалеке от переднего ряда своего жуткого воинства, Пастырь грозно нахмурился.
— Ты! — он безошибочно указал на предводителя, совсем ещё юнца в одежде с грубыми украшениями, убогой кольчуге и слишком большим для него мечом, — Брось меч и подойди ближе!
Юнец неожиданно захохотал, и, полуобернувшись, крикнул своим, на языке которого некромант не понял:
— Смотрите, он сам выбрал, кто его убьёт! — а затем, повернувшись обратно, ответил Пастырю Мертвых на южном наречье, но с чудовищным акцентом — Ты какой-то невоспитанный. Это плохо. Я хотел тебя просто убить, но теперь ты меня расстроил, и перед смертью ты увидишь, как я наматываю твои кишки на руку, — дерзкий парень внимательно посмотрел на свои руки, и поднял широкую ладонь, показывая её некроманту, — вот на эту!
— Ты знаешь с кем ты говоришь?! — удивился Пастырь Мертвых, — Ты глупец! Вы все умрёте! А потом будете служить мне! — некромант увидел, как костяной воин выступил вперёд и взмахнул щитом, поймав на него две стрелы. Некромант ошеломлённо смотрел на дрожащие в крепком дереве древки и просто не мог поверить, что они стреляли в него. В него! Но времени, чтобы осознать это в полной мере, ему не дали. Пастырь не увидел, кто стрелял, но это послужило сигналом — дикари с рёвом кинулись в атаку, занося оружие для удара.
Быстро соображать — вот что важно в служении богу Смерти, и поэтому некромант с удивительной для его титула поспешностью скрылся за неровный строй зомби. Толпа пованивающих немёртвых колыхнулась, чувствуя растерянность своего пастыря, опустились руки сжимающие то, чем он их смог вооружить, и потому первый бешенный натиск этих косматых безумцев был страшен. Скелетов-воинов попросту смяли массой. Но в Ковенанте не принято давать титулы не по заслугам. Пастырь Мертвых закрыл глаза, проваливаясь в транс, разрывая своё внимание между немертвыми, подталкивая их к действию, и разжигая их едва тлеющую нежизнь своей злобой, зашептал:
— Убить! Рвать! Живые — ваша добыча сегодня!
***
Ярл плясал танец смерти под музыку битвы. Так говорили в сагах, но сам ярл не чувствовал что пляшет, и не слышал ритма.
— Руби руки! — кричал старый Кранк Деревянная Стена, чья левая рука не поднималась после того, как однажды в рубке его полоснули по жилам, и потому он носил на плече огромный щит, закрывающий его до самых коленей, — рубите им ноги, бараны, они же мёртвые их не убить!
— Круши черепа! — кричал Клепп Угрюмый, и его, сделанная из старого рулевого весла дубина, окованная полосками мягкого железа, с мерзким звуком расплющила голову стоящего перед ним мертвеца. До того, как безголовое тело упало, Клепп успел пнуть другого, и закрыться щитом от страшного удара крестьянской деревянной киянки. От щита отлетело несколько дощечек, но неестественно громадный и крепкий как опорный столб дома, Клепп даже не пошатнулся. В косматых шкурах вместо брони, с испуганным лицом — один из тех, кто поддержал ярла пару дней назад. Хродвальд помнил его.
Крепкий щит, привычный меч, и тело, наполненное пружинящей силой — это было у ярла, и это было хорошо. Веселая ярость битвы, как хмельной напиток богов, рвущий цепи разума и дарующий упоение кровью — этого ярл не чувствовал, и это было плохо. Среди криков людей, среди несущих боль и смерть клинков, сыны севера смеются. Это их стихия, это их призвание. И, словно грязную тряпку, скинув с души страх, они бьются с врагом так, словно сами боги смотрят на них. Так пели скальды. Ярл привычно воткнул меч в лицо врага, разворотив ему нижнюю челбсть. Но враг не упал, а продолжил тянуть к ярлу свои мертвые лапы. Ярл закричал от ужаса, и отрубил мертвецу руки двумя быстрыми ударами.
Неуклюжие мёртвые твари, не способные увернуться, могли противопоставить свирепому мастерству Хродвальда лишь тупую бесчувственность, но этого было мало. Ярл, на своём почётном месте в первом ряду остервенело отсекал руки и головы, булава Клеппа справа крушила гнилые черепа, а топор Кленга слева колол головы мертвецов с пугающей монотонностью. Как многоногое и многорукое чудовище, строй северян рубил в куски страшного, но такого неповоротливого, медлительного врага. Кошмарные порождения черного колдовства с молчаливым упорством пытались добраться до живой плоти, но их попытки встречала стена из щитов.
