Николаев многозначительно покачал головой, и с искренней печалью за судьбы отчизны закончил:
- А меня государь во флигель-адъютанты не взял. Хотя чем я ему не хорош? Впрочем, государю виднее…
Нет, не вспомнил. Да и кто такой Митя для человека, что каждый день здесь, в Яхт-клубе, встречается с величайшими людьми современности?
Ротмистр снова повернулся к окну, провожая взглядом коляску:
– Не иначе к «Болину» поехали. Там рубиновая парюра выставлена, говорят, чудо что такое! Под двести тысяч стоит. – Николаев вздохнул и тут же оживился. – Слыхали новость? Соперник у Болина выискался, некий… - он нахмурился припоминая. – Вспомнил – Фаберже! Тоже швед из здешних – тянет их в ювелирное ремесло. Вроде бы государь его изделия на Московской художественно-промышленной выставке заметил. Поговаривают, тут же, на Большой Морской, свой ювелирный дом открывать будет, видать, Болину в пику. Хотя что имело успех в Москве, здесь, в столице, еще приживется ли? Как думаете?
Мите стоило изрядных усилий, чтоб не выпалить «Не могу знать!» - точно как отцовские городовые. То-то позорище было бы!
- Все же господин Болин – императорский ювелир. - промямлил он.
- Именно так-с! – Николаев энергично уселся в кресло. – Ну-с, рассказывайте, как подготовка к гонке? Утрем Туманному Альвиону нос?
- Посольские гребцы очень сильные соперники. - пробормотал Митя.
Альвы из-под Холмов, конечно же, не станут ни с кем соревноваться (они бы может и хотели, да только все знают, к чему такие соревнования приводят). Но вот среди человеческих их подданных и даже полукровок гребля в почете, и в ней они истинные мастера. Хотя бы потому, что плавающих по воде, особенно соленой, хозяева Туманного Альвиона предпочитают не трогать.
- Чтобы победить, Яхт-клубу… Речному клубу… - уточнил Митя и не удержался, нервно облизнул губы. – Потребуются самые сильные наши гребцы.
- Именно так-с! –подхватил Николаев и доверительно добавил. – Вы же понимаете, друг Димитрий, среди зрителей будут великие князья, и ваш проигрыш их весьма, весьма раздосадует.
- Об этом я и толкую! – дрожа от волнения, начал Митя. Вот он, его последний шанс! – Не сочтите за хвастовство, но я сейчас сильнейший гребец…
Другие, быть может, и не согласны, но это они исключительно из зависти.
- Но мое участие в гонке, увы, может не состояться, поскольку я вынужден уехать. - Митя чувствовал, как в голосе начали появляться скорбно-просительные нотки.
- Как это – уехать? Что вы такое удумали, Диметриос! Да я сейчас же к министру… - ротмистр озадачился, видно, не зная, к какому же министру ему идти, но тут же отмел сомнения решительным взмахом руки. – К любому министру! Или Великому Князю – тоже любому! Вам решительно запретят уезжать перед гонками!
Митя затаил дыхание: если кто-нибудь – неважно, кто! – с Большой Морской потребует, чтоб Митя остался, отцу придется смириться. Хотя бы до гонок, а там посмотрим – догонять отца в одиночку через всю империю… Бабушка точно не позволит.
Надежда, как робкая бабочка, присела на сердце… и ее крылышки судорожно дернулись, когда дверь отворилась и в гостиную ввалилась шумная компания военных и статских молодых людей, все лет на семь-десять старше Мити. Митя едва слышно вздохнул: младший князь Волконский, Митин кумир – и тоже здесь! Может теперь так случится, чтоб не только Митя знал князя, но и тот тоже знал Митю?
- Вот и они, легки на помине! –шепнул Николаев, стремительно вскакивая и едва заметно кивая на молодого человека в мундире кавалергарда, и с ним явно смущающегося юношу даже чуть моложе Мити.
Митя едва не опоздал последовать за ним, с восторженным ужасом понимая, что его все же представят Великому Князю! Да и не одному!
- Ваши Императорские Высочества! Николай Михайлович… Александр Михайлович… - Николаев поклонился сперва молодому человеку, а потом и юноше.
«Михайловичи… Сыновья наместника Кавказа! Дяди императора!» - кланяясь следом, сообразил Митя.
- Господа… - Николаев небрежно кивнул сопровождавшим царственных кузенов свитским. Те ответили ротмистру такими же деланно пренебрежительными взглядами, а князь Волконский и вовсе отвернулся, полируя и без того безупречные ногти об обшлаг изящнейшего сюртука – не иначе как от «Генри». А может, и вовсе парижского. Младший из великих князей с застенчивым интересом смотрел на Митю.
- Позвольте представить! – мгновенно уловив этот интерес, Николаев чуть подтолкнул Митю в спину. – Один из тех молодцев, что победили в лодочной гонке на приз Морского Министерства.
Интерес великих князей стал заметнее, старший даже улыбнулся поощрительно. Николаев толкнул Митю локтем. Потом еще раз. Пауза затягивалась и Митя, наконец, сообразил – ротмистр помнит только его имя!
- Дмитрий Аркадьевич Меркулов к услугам Ваших Императорских Высочеств! – глухо пробормотал он.
- Мне очень понравились гонки! Как вы держитесь в этих ваших лодочках? – немедленно воскликнул младший из Великих Князей. – В них же так легко перевернуться!
- Привычка, Ваше Императорское Высочество! – Митя снова поклонился.
У него все получилось! Еще пара слов, и отец ни за что уже не сможет увезти его.
Воцарившееся над головой молчание заставило его замереть. Наконец сообразив, что торчать посреди гостиной как сломанный карандаш вовсе не comme il faut [6], Митя выпрямился.
На губах свитских все еще стыли любезные улыбки. Юный Александр Михайлович растерянно глядел на старшего брата, а тот… даже отступил брезгливо, будто увидал кучу навоза на сверкающем паркете Яхт-клуба.
- Меркулов? Уж не сын ли надворного… ах нет, уже коллежского советника Аркадия Меркулова? – последний чин он выделил голосом, все с той же брезгливостью, точно говоря о постыдном.
«Нет!» - отчаянно хотелось закричать Мите. – «Это ошибка… Однофамилец! Я тут не при чем!»
– В Яхт-клуб теперь допускают сыновей предателей, опозоривших царскую фамилию? – отчеканил Великий Князь Николай.
- Сын… того самого? – свистящим шепотом переспросил его младший брат и тоже отступил, до последней черточки скопировав выражение лица старшего брата. – Который… кузена… арестовал, да?
- Не городи чепухи, Сандро! Кто бы осмелился арестовать члена Семьи?
- Но зачем-то же этот юноша явился в Яхт-клуб, Ваше Высочество? – вдруг томно протянул Волконский. –У нас тут что, украли ложечки?
Митя ошеломленно уставился на своего кумира: как… за что? Среди свитских раздались смешки.
- Николаев притащил сынка городового! Уж не желаете ли вы сменить гвардейский мундир на жандармский, а, ротмистр? – подхватил второй.
- Господа, господа… Ваши Высочества! – Николаев нервно сцепил пальцы. – Клянусь, я не знал! Никогда не интересовался именем того мерзавца… негодяя… который осмелился очернить… осквернить… Да этот мальчишка меня попросту обманул!
- Вот вы какой, оказывается… доверчивый! Как барышня… - все с той же ленивой томностью протянул Волконский, разглядывая побагровевшего Николаева. На Митю младший князь не глядел вовсе, точно тот был пустым местом. – Остается только спустить сего наглеца с лестницы – чтоб не смел обманывать наивных гвардейских ротмистров. – и уже другим тоном добавил. – А потом и батюшку его сыскать не худо бы…
- И на дуэль! – выпалил здоровяк в артиллерийском мундире.
- Какая дуэль с жандармским рылом! Всыпать горячих, чтоб знал свое место! – скривился Волконский.
Артиллерист, недолго думая, шагнул к Мите… и ухватил здоровенной ручищей за ворот. Митя даже шевельнуться не мог, только в голове перезвоном сумасшедших колокольцев звучало: «за что» и «что же делать»? Под цепенящими взглядами свитских он неловко, но отчаянно трепыхнулся: «Княжна Трубецкая еще может увидеть меня в Яхт-клубе – слетающим с крыльца» Какой позор! Но драться? Перед лицом самих великих князей? С губ Мити сорвался беззвучный стон, артиллерист приподнял его за шкирку как дворового кота, забежавшего в гостиную…
