Виток и Санни, к слову, потянулись за мной. Толку от них будет мало, начнись драка, но пусть смотрят, мне не жалко.
В конце переулка стоял Теренс, его сопровождающие подпирали стенку за его спиной, держась группой. Они постарше нас, и... Да, с налетом гопоты. Циркают на землю, руки в карманы, морды предельно наглые, кепки на носу. Бычков только не хватает для полноты образа, но с куревом сложно. А так эталонные представители подвида «личинка гопника».
Мы остановились в десятке шагов от Теренса, который тут же циркнул мне под ноги, отчего я испытал смесь презрения с отвращением.
— Чего тебе? — спрашиваю, игнорируя местные традиции трепаться не по делу.
Указывать ему на то, что даже свиньи не срут там, где живут, не стал. Плевать на землю у гопников почему-то считается чем-то крутым и брутальным, и человеку, не альтернативно одаренному, этого, наверное, никогда не понять.
— Ну ты, как всегда, — ощерился он. — А где приветствие? Где вежливость к старому знакомому?
Вздохнул, но подыгрывать не стал.
— Ты тратишь мое время. Чего тебе?
Он махнул рукой, показывая, чтобы мы шли за ним.
— Пойдем, побазарим.
Ага, бегу и запинаюсь.
— Ты можешь пойти куда хочешь, Теренс. Например, в задницу. Нам с тобой базарить не о чем.
Не люблю я разборки, вроде этой. Глупость же, трата времени. Детский садик «Солнышко», ясельная группа. Он опять будет нудить о том, что на районе должен быть самый крутой. И насрать, что самые крутые здесь, в этом городе, в этом мире — одаренные. Они здесь всегда самые крутые. А все закидоны Теренса — это разборки: кто больше стащит, причем даже не с барского стола, а из мусорного ведра, наполненного объедками. Все эти разговоры лишь трата времени.
— Я сказал, идите за мной! — разозлился мальчишка, пытаясь выглядеть угрожающе.
Ключевое слово — пытался. Воробышек нахохлившийся.
— Или что? — улыбаясь вопросительно смотрю в ответ.
Если попробует заставить меня силой, будет выглядеть не только глупо, но еще и ущербно. Свои же засмеют.
Но Теренс зло и самодовольно оскалился.
— Или я с друзьями приду в ваше уютное гнездышко, — он кивнул мне за спину. — И разнесу там все нахрен!
А вот это он зря.
— Теренс, — я нахмурился, начав разминать кулаки. — Ты понимаешь, что это будет последний тупой поступок в твоей тупой жизни?
Он самодовольно ухмыльнулся, будто победил меня в словарном поединке. По их понятиям бросание пустыми угрозами — моветон. Только угрожал я совсем не впустую. Обычно наши драки проходили относительно честно. Как минимум мы стремились не нанести друг другу серьезных травм. Но после последнего заявления у меня появилась основательная мотивация не сдерживаться в выборе средств и методов достижения победы.
— Ты знаешь Дэвида?
Морщусь, уже догадываясь, о ком идет речь.
— Какого из?
Он вновь нагло сплевывает на землю.
— Не придуривайся. Так вот, я теперь с ним.
Морщусь поворотно и на этот раз куда сильнее.
— Ты не за руку с ним здороваешься, а лижешь задницу. Так что ты не с ним, а под ним, не путай.
Теренс дернулся, задетый моей ремаркой, но сумел взять себя в руки.
— Теперь будешь делиться со мной. И ты, и все твои друзья.
Вздохнул. Дэвид — вошь. Трусливая злобная вошь, паразит. У него какая-то должность в гарнизоне, он одаренный, но слабенький. И трусливый, никогда не решает вопросы сам, посылает вместо себя шестерок. Как сейчас. Приди он сюда сам, запинал бы меня на раз-два. Против одаренного, даже самого слабого, Я, ребенок, сделать вообще ничего не смогу. Но он не придет. А реальным бандюганам кучка полуголодных нищих детишек неинтересна, поэтому мы существуем относительно спокойно. Проблемы с Теренсом я мог решить и сам, но Дэвид нас просто затрахает, если возьмется всерьез.
— С хера ли? — складываю руки в замок.
— Ты будешь платить Дэвиду...
— Дэвид — кусок крысиного дерьма. Злобный, но трусливый. С чего бы я должен ему платить?
Теренс подзавис.
— А кому ты тогда платишь?
— Никому. И не собираюсь.
Парень подзавис повторно. С критическим мышлением у местных бывают сложности. И инерция запредельная. Вот не понимает бедолага Теренс, как можно работать, зарабатывать деньги и при этом не отдавать процент покровителю за крышу.
— Теренс. Открою тебе страшную тайну. Того, что мы зарабатываем, даже на еду не хватает. Что ты хочешь, чтобы мы отдавали? Половину жеваной купюры в десять сент? Хотя такая крыша, как ты или Дэвид, даже этого не стоит.
Теренс набычился, явно обиженный. А его приятели, наоборот, заулыбались, бросая на парня характерные взгляды. Что-то мне подсказывает, что эти мальчишки все доложат Дэвиду. Они здесь не столько для того, чтобы поиграть мускулами на стороне малыша Тери, сколько для экзаменовки: справится ли парень с тем, что на себя берет, или нет.
— Я сказал тебе, Като. Половину. И если не согласишься...
— Отвали, — я отмахнулся. — Если ты всерьез готов отбирать последнее у кучки нищих детей, то ты уже конченный. А с отбросами я не разговариваю.
Он побледнел. Видимо, осознал, в какую кучу дерьма вляпался. Дэвид — мудак. Мудак, которому плевать на всех, кроме себя. Он будет давить на Теренса, пока я публично не признаюсь, что отдаю половину. И насрать будет Дэвиду на то, что Теренс со мной ничего сделать не может. Логика у таких проста: «не можешь справиться? ну так хрен ли пасть разевал, клянясь, что все будет путем?»
Мне же его проблемы были по барабану, и как он будет выпутываться — его дело. Судя по раскладу, мне так ничего платить и не придется.
— Слушай сюда! — Теренс, вновь покрасневший от злости, быстро подошел ко мне, но без намерения избить. Скорее переговорить с глазу на глаз. — Ты что творишь, кретин? — зашептал он.
Ну вот, как я и думал. Послушаем, что он такого тайного хочет сообщить.
— Не только вы, все едва сводят концы с концами. И все платят столько, сколько могут, говоря, что это половина. Тебе нужно всего лишь согласиться, понял? Нет надобности отдавать все!
Идиот. Я вздохнул, закатив глаза.
— Я знаю.
— Тогда какого черта?
— А дело не в деньгах. Дело в необходимости признать, что я хожу под этой крысой. Он не будет забирать все. Но будет регулярно нас избивать, потому что мы мало приносим. Просто из своих садистских наклонностей. А еще потребует одну из девок. А еще мы будем попадать под раздачу только потому что мы под ним ходим, если он кому-нибудь что-нибудь ляпнет.
