По вкусу это был коньяк!
И — ничего не произошло. Только что-то тёплое и пряное спустилось по пищеводу в желудок.
Минуту Тинч выжидающе глядел на меня в упор. Затем выхватил флягу у меня из рук и запрятал глубоко в карман куртки.
— А говорите, что не маг, — усмехнулся он. — Правда, желаньице-то… Кто знает, который из наших миров реален, а какой нет? Вам… никогда не приходилось видеть странные сны? Ну, у меня был сон, как будто у меня не две руки, а четыре. Знаете, это удобно. Стою за мольбертом, в одной руке палитра, в другой — кисть, в третьей — бутылочка пива, в четвёртой — хвостик от селёдки… А может, сны — это такая же реальность? Такие же страницы жизни, которые мы привычно не оцениваем по достоинству?.. Хорошо ещё, что мы оказались здесь в привычном для нас облике…
Он, оказывается, был и философом, мой неожиданный друг…
— ЛадЫ! — тем временем продолжил он. — Побережём зелье до следующего случая. Кого-то, сердцем чую, ещё занесет в этот вечер на эту полянку. И… подведём итоги. В наличии — один художник и один писатель. Воды нет, еды не предвидится, даже хвоста от селёдки. Всю ночь "загадывать желания"? Жаль его, зельица. А вдруг ещё пригодится?
Я присел к костру и закурил. Он, попыхивая трубкой, не без интереса поглядел на мою "кэмелину", но ничего не сказал. Рядом со мной находился человек, который ничему не удивляется. А если удивляется, то никогда не покажет виду. Ну, истинный тагркоссец!..
— Давайте, я помогу набрать дров, — неожиданно для себя сказал я.
— Давай, — согласился он. — Я буду ломать сучья, а ты — переносить и складывать их у костра. В своей обуви ты только ноги поранишь… Потом, нам надо будет соорудить что-то вроде палатки на случай ночного дождя. Растянем мой плащ на валежинах, а понизу набросаем сухих листьев… Я никогда раньше не бывал в таком лесу, а ты, Леонтий?
Он впервые назвал меня по имени, и странно… я чувствовал всё больше уважения к этому парню. Как его… Тинч? Тинч Даурадес? Очень знакомое имя…
Впрочем, не успели мы перетащить и пары сухих стволов, как затрещали кусты, и из зарослей крапивы и малинника на поляну, ведя в поводу коня, вступил вооружённый воин.
Глава 3 — Сэр Бертран де Борн, продолжает рассказывать Леонтий
Бертран (глухо поёт):
"Всюду беда и утраты,
Что тебя ждет впереди?
Ставь же свой парус косматый,
Меть свои крепкие латы
Знаком креста на груди".
Александр Блок, "Роза и Крест"
1
Его шлем, с украшением в виде медвежьей лапы, покоился на луке седла. Выцветший и потёртый, розоватый крест, нашитый на плаще, показывал, что рыцарь побывал далече… и/или направлялся далече. Пластины лёгкого чешуйчатого доспеха огненно отсвечивали красным.
На вид ему было… он был где-то одного возраста с Тинчем… около двадцати — двадцати пяти. Роскошные чёрные усы и длинные волнистые волосы, ниспадавшие на плечи. В волосах запутались сосновые иголки… Огромный франкский меч у пояса…
Увидев нас, он на мгновение остановился, не решаясь: схватиться за рукоять меча или отвесить приличествующий случаю поклон. Внимательно вгляделся в наши лица.
— Нет, на плечах у вас не пёсьи головы. И глаза у вас не светятся в темноте. Вы — люди… Кто вы?
— Не враги, — весело ответил Тинч. — А скорее, друзья всякому путнику, коего судьба занесёт в эти шутливые места.
Этот ответ удовлетворил рыцаря.
— Моё имя — сэр [3] Бертран де Борн де Салиньяк! — с нескрываемой гордостью провозгласил он. — Недостойные псоглавые служители Святого Категория преградили мне путь на родину, в мой родовой Лимузен!
Кого? Какого-такого Категория?
И… Бертран де Борн? Один из знаменитейших рыцарей-труверов?
— Я возвращаюсь из Крестового похода, участники которого покрыли себя скорее позором, чем славой истинных защитников Креста Господня… Странные, не виданные раньше в этих местах разбойники осмелились напасть на меня, обвиняя в трусости! Оба моих оруженосца, с которыми я прошёл весь долгий путь на Восток и обратно, мужественно пали, и лишь мне одному удалось пробиться сквозь толпу нечестивцев, позорящих звание ордена Служителей Господа нашего. Прошу вас, окажите мне приют хотя бы на эту ночь. Я устал… я перебирался через болото… и эти проклятые заросли… Лес наполнен монстрами…
— Бертран де Борн? — не сумел удержаться я. — Вы… были… другом и соратником Ричарда Львиное Сердце?
Странной оказалась его реакция. Лицо де Борна искривилось, как будто его заставили надкусить лимон.
— Король Ричард — негодяй и клятвопреступник, — произнёс он холодно. — Как я могу уважать человека, который, сговорившись с моим братом Констаном, громил мои поместья? Мой замок Аутафорт, что достался мне по праву? Как мне относиться к палачу, отдавшему приказ перерезать две тысячи пленных под стенами Акры? только из-за того, что Саладин вовремя не уплатил контрибуцию!.. Да и слагатель стихов он посредственный, — добавил он, подумав. — А ещё распускает о себе слухи! Низвергатель справедливости и чести, и лжец, лжец, лжец и предатель во веки веков!
— А вы действительно участвовали в третьем Крестовом походе, сэр рыцарь?.. — начал было я, но меня перебил нетерпеливый Тинч.
— Сэр Бертран! — ответил он, выколачивая трубку о ствол дерева. — У нас вы найдёте и должный приют, и гостеприимство. Учтите, правда: мы оба попали в этот лесной овраг примерно при таких же обстоятельствах, что и вы. Нам нечем угостить вас…
— О друзья мои, всё это поправимо! — воскликнул благородный рыцарь. — Дело в том, что в моих походных сумках найдутся и пища, и вино… Жаль только, почти весь мой боевой доспех, включая копьё, пришлось оставить нечестивцам. И я совсем, увы, не знаю, в каком виде мне предстать на турнире перед прекраснейшей Гвискардой де Божё… Вы дворяне?
— Увы, нет… — обмолвился я.
— Жаль… Но впрочем, с другой стороны, я могу взять вас обоих на должности моих оруженосцев. Если вы, конечно, не злые колдуны или оборотни… — покосился он на наши трубку с сигаретой.
— Хорошо, благородный сэр, — не без сарказма откликнулся Тинч. — Темнеет!.. Не соблаговолит ли ваша милость помочь нам в заготовке хвороста на эту тёмную и прохладную ночь?
— Но… заготовка дров для костра — не обязанность рыцаря. Этим занимаются оруженосцы.
— Ладно, — притопнул ногой Тинч, которому начинал надоедать разговор. — Темнеет с каждой минутой. Пойдём, Леонтий!.. Да перестань ты щипать себя! Подумаешь, перешли в другой мир, я слыхал про эти штуки. Не мы первые, не мы последние. Если
