Старый.
Виттория со всей силы сжала ладонь мужа. Демос покосился на супругу — ее глаза возбужденно блестели от предвкушения.
— Смотри дальше, — чуть дрогнувшим голосом приказала императрица. — От чего ключ?
Десари молчала несколько долгих мгновений. Тонкие руки, державшие шкатулку, подрагивали от напряжения.
— Пустые покои в восточном крыле, — наконец ответила она. — В последний раз туда заходила фрейлина императрицы. Недавно. В комнате хранят старые вещи.
Виттория кивнула. Несколько дней назад она распорядилась достать из сундуков более легкие одежды: весна уже стучалась на порог Миссолена. Кроме того, кое-какие из нарядов требовалось перешить. После родов ее величество немного прибавила в весе.
Демос улыбнулся, подошёл к воспитаннице и бережно забрал шкатулку из ее рук.
— Молодец. Это большой прогресс, Десари. Ты хорошо учишься.
Девчонка тряхнула головой, прогоняя видение.
— Слишком медленно, ваше величество. Мне нужно учиться быстрее. Если то, что я случайно видела тогда в припадке, правда…
Император взял юную родственницу под локоть и повел к выходу.
— Корабли Грегора Волдхарда появятся здесь еще не скоро, — успокаивал он. — Навигация откроется только весной.
— Но, ваше величество… Ведь весна наступит уже через луну!
Демос тяжело вздохнул.
«Я тоже умею считать, дорогая. И, даже имея представление о будущем, все равно не знаю, что делать».
Но вслух сомнения император не озвучил.
— Не беспокойся об этом, милая. Пусть каждый занимается своим делом. Твоя задача — развивать дар и обретать знания. Мой долг — позаботиться о безопасности.
«И сказать куда проще, чем сделать».
Демос легко подтолкнул Десари к жене.
— А сейчас мне действительно нужно работать. — Он легко поклонился обеим. — Дамы.
— Пойдем проведаем малыша Ренара. — Виттория спрятала улыбку в уголках губ и взяла воспитанницу за руку. — Наверняка от его шалостей кормилицы уже взвыли. С тех пор, как начал ходить, за ним нужен глаз да глаз.
Десари с готовностью кивнула и позволила себя увести.
— До встречи, ваше величество.
— Увидимся за ужином.
Оставшись в одиночестве, Демос потянулся было к колокольчику, чтобы вызвать Ихраза, но застыл с протянутой рукой и уставился на огонь в камине. Снова заболевала голова. Давно забытая характерная боль пульсировала в правом виске. Он притронулся к больному месту холодными пальцами, но облегчение было недолгим.
«А я-то уж наделялся, что избавился от мигреней навсегда. Почему они вернулись? Дар я больше не сдерживаю. Пусть и не даю ему выйти в родную силу, но пар спускаю. Так почему же голова снова стала раскалываться?»
Виттории он не говорил — не хотел лишний раз беспокоить. Роды дались ей мучительно: лекари в какой-то момент начали сомневаться, что императрица выживет. Сам Демос не спал и не ел но трое суток, дежуря под дверями покоев роженицы. И даже когда Виттория наконец принесла в мир Ренара — у обоих не было сомнений, как наречь первенца — дюжину дней всем придворным пришлось сражаться за ее жизнь.
Виттория давно окрепла и даже начала подпускать к принцу кормилиц, но Демос все еще боялся лишний раз ее волновать.
Кроме того, все лекари хором заявляли, что второго ребенка императрица не вынесет.
«У моего отца хотя бы был выбор — трое сыновей, большая роскошь и настоящее богатство влиятельного Дома. А теперь вся империя может рассчитывать только на одного принца».
От этих мыслей боль лишь усилилась. Беспокойство нынче не отпускало Демоса ни на миг. А с тех пор, как Десари рухнула в припадке на приеме, перепугав всех гостей, поводов для волнения стало куда больше. Он взглянул на карту — настоящее произведение искусства, подаренное покойным королем Энриге Гацонским Демосу на коронацию.
«Не знаю, что нашел Огнебородый в Грегоре, но прочность их союза проверена годами. Теперь, после новостей о флоте рундов и хайлигландцев, последнему олуху стало ясно, сколь серьезны намерения Волдхарда. И хотя он продолжает утверждать, что его интересует лишь Эклузум… Мертвые боги, рунды бы не оказали ему такой поддержка, кабы дело было лишь в свержении церковников».
— Нет, кузен, — тихо сказал он вслух, мысленно проведя линию между Вольным городом Горфом и имперским Рионом. — Эклузум и месть Ладарию — лишь повод. Ты хочешь сесть на имперский трон. И я не могу этого допустить.
Голову прожгло острой болью — словно в висок воткнули раскаленный прут.
— Ох!
От неожиданности Демос пошатнулся — ослабевшие ноги подкосились, он ухватился за край стола. Пальцы соскользнули, и он рухнул на пол, задев стопку бумаг и свернув пустой кувшин. Посуда с грохотом разлетелась по каменным плитам.
— Проклятье… Это что-то новое.
Дверь распахнулась. Ворвался Ихраз, на ходу жестом запрещая слугам входить. Энниец подбежал к Демосу.
* * *
— Господин, вы ранены? Позвать лекаря?
— Упаси боже, нет, — простонал император и приподнял голову. Дворцовая челядь столпилась в дверях. — Все вон!
Ихраз помог ему подняться, довел до кресла и запер дверь. Лишние свидетели были ни к чему, хотя по дворцу все равно пойдут слухи.
— Снова началось? — догадался энниец, когда император схватился за голову.
— Да.
— Прошлый приступ был позавчера.
— А до этого — перерыв в пять дней. А до него — дюжина. — подтвердил Демос. — Чем дальше, тем чаще. Приготовишь мне снадобье?
— Минуту.
Ихраз засуетился вокруг сундучка с лекарским склянками. Порошки, растворы, мерные инструменты — благодаря покойной леди Эльтинии и госпоже Виттории в кабинете императора собралась целая коллекция флаконов. Для бодрости, от бессонницы… И проверенное средство эннийских апотекариев от мигреней.
— Отмени все до ужина, — попросил император. — Чую, в этот раз быстро не пройдет. И не давай мне конскую дозу, пожалуйста. Иначе просплю до ночи.
Эннийский телохранитель сдержанно кивнул и, откупорив флакон с концентрированным лекарством, принялся отмерять пипеткой нужное количество капель. Семи, по их с Демосом опыту, для начала должно было хватить. В былые времена, еще когда была жива Лахель, в такие моменты ухаживала за господином именно она. Сестры не стало несколько лет назад, да и с тех пор мигрени не так мучили господина. И все же они вернулись. Ихраз считал это дурным знаком.
— Так и не поняли, почему боли вернулись?
Демос перебрался из кресла на стоявшую подле камина кушетку и приготовил одеяло: от этого снадобья его всегда знобило.
— Мы с Витторией пришли к выводу, что мигрени связаны с моим даром. Вероятно, когда дар начал проявляться, но я не давал ему выхода, мигрени служили своего рода сигналом. Где тонко, там и рвется. Будь я более расположен к другому недугу, дар бы усилил его. А легкие мигрени у меня бывали с детства.
Ихраз подал готовое питье господину. Тот выпил пойло
