Я сглотнула и поежилась — взгляд льдисто-голубых глаз Грэма замораживал.
— И что? — подал голос темноволосый. — Просто отдадим эту дрянь "парламентерам"? Или, может, накажем по-своему? — он с преувеличенным интересом начал разглядывать те самые цепи, на которых я очнулась, от чего мне стало совсем жутко.
За что они так со мной, я ведь… не я, в смысле не Ильва, и вообще ни в чем не виноватая. Но как это объяснить, если я сейчас как та собака, которая все понимает, но не говорит? Вернее говорит, но плохо. И потом… вдруг у них тут переселение душ равносильно одержимости? Нет, нельзя признаваться, пока нельзя. А что тогда делать?
Мысли мои панически метались, руки дрожали, а с языка по-прежнему не слетело ни слова. Схватив уже знакомый кубок, я снова выпила. И, как и в первый раз, мне стало немного легче, отчего закрались подозрения, что напиток не так и прост.
— Не надо ее наказывать, — вступился за меня Таш.
— А что так? Понравилась шлюшка? — зло усмехнулся блондин. — И как тебе дочь Брэд-риля на…
— Я и пальцем ее не тронул! — возмутился друг, но, смутившись под пытливым взглядом собеседника, тихо признался: — Разве что чуть-чуть, пока не понял, что она не новенькая лэфа из Дома Вивьеры.
Притихшие было девицы, синхронно хмыкнули. Но на них никто не обратил внимания. Темноволосый презрительно усмехнулся, рыжий опустил голову, а блондин тяжело вздохнул и, сменив язвительные интонации на усталый тон, произнес:
— Брэд-риль и Касс-риль явились сюда со своими людьми требовать выдачи девчонки и того… кто ее обесчестил, — мужчина пристально посмотрел на Таша, но тот даже ухом не повел. — А единственный, с кем она была наедине, и тому есть свидетели, — он одарил тяжелым взглядом двух шлюх, — это ты, Таш, понятно? Итировы кущи!* Так кого тут подставили, а?!
От его восклицания я вся сжалась, втянула голову в плечи и, схватив в руки подушку, зачем-то ее обняла. Чувствовать себя в чужом теле было странно, в роли пленницы — страшно, но стать яблоком раздора для серокожих мутантов — и вовсе жуть несусветная. Потому, наверное, я тихо и пробормотала:
— Простите. Я… меня… не помню…
— Она память потеряла от сонного зелья, которым была накачана, — перевел мою жалкую попытку извиниться Таш. — И пострадала не меньше нашего, если не больше, Грэм-риль, — он смело посмотрел в глаза блондину, затем переключил внимание на темноволосого, потом на рыжего и, обращаясь к последнему, добавил: — Йен-ри, учитель, ты ведь знаешь, что я не стал бы лгать. А за Ильву я готов поручиться, как за самого себя. Она не такая, ее просто использовали.
"Медведь" покачал головой и, переведя задумчивый взгляд с моего защитника на прижавшуюся к спинке кровати меня, сказал:
— А кто поручится за тебя, Таш? — тихий чуть хриплый голос… И столько горечи в нем было, столько усталости, что я расстроилась еще сильнее.
Неужели все настолько плохо? Ильва, Ильва… во что же ты меня втянула?! А ведь я не вундеркинд, не мастер боевых искусств и даже не психолог, способный правильно оценить ситуацию и действовать в соответствии. Я просто девушка, которая думала, что хуже в жизни быть не может. Ошиблась, признаю! Может и даже есть.
— Надо возвращаться, пока разъяренные городские всей толпой сюда не явились, — поторопил своих спутников темноволосый, одарив меня совсем не добрым взглядом. — Они давно ищут повод для нового конфликта.
Блондин качнул головой, соглашаясь, и, не глядя на нас с Ташем, сухо бросил:
— Идемте! Оба! — и, направившись к двери, добавил: — А вы, вивьеры, располагайтесь. Клиенты скоро подтянутся.
Обе полуголые девицы изобразили что-то отдаленно похожее на реверанс и многозначительно переглянулись. Друг помог мне слезть с кровати, и я на дрожащих ногах поплелась за ним. К счастью, руку мою из своей огромной ладони мужчина так и не выпустил, за что я была ему очень признательна.
Каждый шаг босых ног по каменному полу освещенного факелами туннеля давался мне с трудом. Ощущение, будто меня ведут на эшафот, давило на нервы. Напряжение росло, молчание угнетало, а сердце тревожно билось в клетке ребер. И когда рыжеволосый лэф, замыкавший нашу процессию, сказал:
— Подними ее, а то заболеет, — я чуть не подпрыгнула от испуга и неожиданности.
На руках Таша, тут же выполнившего приказ Йена, было на порядок комфортней. Мужчина излучал силу, уверенность и какую-то слепую убежденность в собственной правоте. Он свято верил, что я ни в чем не виновата, в то время как у меня на сей счет имелась масса сомнений. Кем была эта Ильва, чем жила, чем дышала? Кроме короткого воспоминания из ее прошлого и некоторых знаний, полученных мной на уровне подсознания, я ничего о серокожей девушке не знала. Совсем ничего! Неизвестность пугала.
Решив и дальше настаивать на версии с амнезией, я обняла за шею своего защитника, которого мне не иначе как сама судьба послала в помощь, и поверх его обнаженного плеча украдкой посмотрела на "медведя", которого Таш называл учителем. Размахом плеч и ростом этот мужчина уступал разве что блондину. И если, по моим примерным подсчетам, Грэм был метра два с небольшим хвостиком, то Йен как раз на этот самый "хвостик" от него и отставал. В то время как Таш и темноволосая сволочь, предлагавшая наказать меня за предполагаемую провинность Ильвы, были ниже рыжего где-то на полголовы. И выше меня — на полторы. Девушки из Дома Вивьеры, оставшиеся в мини-борделе, тоже, кстати, не отличались крупными размерами. Из чего я сделала вывод, что либо среди лэфири такая разница габаритов у мужчин и женщин норма, либо… я просто мало еще видела представителей серой расы.
— Любопытно? — прервал поток моих умозаключений Йен, от которого не ускользнул мой повышенный интерес к его персоне. Не став строить из себя дурочку, я едва заметно кивнула. — Вижу, что любопытно, — чуть улыбнулся лэф, продолжая идти позади нас. — А вот страха и брезгливости… не вижу, — прищурившись, он чуть склонил набок голову, с не меньшим интересом изучая меня. Вернее верхнюю часть моего лица, торчащую из-за плеча Таша, черноволосую макушку и большие серые уши с нереальной, по людским меркам, подвижностью.
Серьги жалобно звякнули, когда мой левый орган слуха нервно дернулся, привлекая внимание рыжего. Оценив с близкого расстояния свежее клеймо на мочке, мужчина нахмурился и замолчал, о чем-то сосредоточенно думая. А я продолжала ехать на руках молодого лэфа и наблюдать за его учителем, ибо больше ничего интересного из моего положения разглядеть не удавалось — голые каменные стены с редкими факелами совсем не впечатляли.
Йена называли "ри", что на языке лэфири означало "наставник". Он был старше Таша, но, как мне показалось, не так, чтобы намного. Лет десять разницы, может, чуть больше. И это если примерять на серых возрастные рамки людей. Рыжие волосы мужчины, усыпанные, словно инеем, ранней сединой, были стянуты в короткий хвост, из которого выбивались непослушные пряди и падали на лицо. М-да… лицо. Несмотря на то, что я уже немного привыкла к странной внешности этих существ, их по-прежнему хотелось называть монстрами. Именно за облик, а не за поступки, ведь ничего плохого они мне пока не сделали. Таш вон даже в защитники записался, а заодно и в носильщики.
