Эта пытка продолжалась еще какое-то время, но Рукия этого не заметила, потому что у нее была ее песня и в этой песне она обрела убежище. Наверху собирались облака, отвечая на ее зов.
Наконец старшие мальчишки отпустили ее, и зазвучали приветственные крики в честь Тахнуда Завоевателя, и старухи запели песню — для него и о нем. Рукия заметила его отца, сияющего от гордости, и своих родителей. Нирай широко улыбался, кивками благодаря ее за то, что она приняла эту забаву сдержанно и с достоинством. Рядом с ним стояла Кавита с шелковистыми черными волосами. Она неловко улыбалась и пыталась кивнуть, но Рукия знала, что она исполнена сочувствия к дочери, или, может, то был безмолвный плач, оттого что дочь ее избрана.
В конечном счете эта «игра» имела свои последствия. Тахнуд выделил ее среди всех прочих. Он подал знак десаи, что красотка Рукия со светлыми волосами и удивительными синими глазами станет его выбором.
Рукия заметила, что многие девочки племени, ее лет или даже постарше, глядят на нее теперь с открытой враждебностью.
— Умойте ее! — выкрикнула мать Тахнуда, и несколько женщин присоединились к ее призыву:
— Воды! Воды!
Рукия взглянула на Нирая, и снова он кивнул и тепло улыбнулся ей. Она почувствовала, как рука Тахнуда ухватила ее за запястье — крепко, но бережно. Он поднял ее на ноги и повел измазанную грязью девочку к ближайшему полому шесту. Едва они подошли и холодная вода плеснулась на нее, как вспышка молнии расколола небо над головой, а вслед за раскатом грома внезапно хлынул сильнейший ливень.
Крики изумления сменились воплями радости, и все племя принялось плясать и петь, и, конечно же, то был добрый знак: многообещающий молодой Тахнуд сделал мудрый выбор этой богатой на воду ночью!
Рукия подняла лицо к небу, предоставив дождю смывать грязь.
— Ты от меня не убежишь, — прошептал рядом Тахнуд. — Ни за что не убежишь.
Рукия взглянула на него — почти с жалостью и, уж конечно, с явным намерением вывести мальчишку из себя. Так внезапно во время простого обмена взглядами Рукия взяла над ним верх. Тахнуд нервно облизнул губы и, надувшись, убежал плясать с остальными.
Рукия смотрела ему вслед. Несмотря на всю его спесь и постоянные приставания, парнишка нравился ей. Она понимала, что от него ждут многого. Немало десаи возлагало свои надежды на его узкие мальчишеские плечи. Он был хороших кровей, рожденный, чтобы быть первым, и любая неудача стоила бы Тахнуду много дороже, чем другим детям — их слабости. Рукия могла лишь посочувствовать ему.
Размеренно лил дождь, вспышки молний периодически освещали тучи над головой. Рукия подошла к трубе и подставила тело под струящуюся холодную воду, черпая из нее силу и смывая последние остатки грязи. Однако при этом выяснилось, что у нее порвалась юбка. Тяжело вздохнув, она заскользила по грязи к своим родителям.
— Зибрийя! — приветствовал ее Нирай. Он взъерошил ее мокрые волосы могучей рукой, потом притянул ее к себе и крепко обнял.
— Все в порядке, милая моя? — спросила Кавита, низко склонясь, чтобы заглянуть Рукии в глаза.
Рукия улыбнулась и кивнула.
— Тахнуд не сделал мне больно, — заверила она женщину.
— Пусть бы только попробовал, я засунул бы его в муравейник! — объявил Нирай.
— Я могу тебе помочь, папа, — подхватила Рукия и показала родителям дыру в юбке.
— Ерунда, — заверила ее Кавита, разглядывая повреждение. — Пойдем достанем другую, а эта пусть высохнет.
Утром я ее зашью.
— Ты хочешь сказать — днем! — весело поправил Нирай. Он схватил Кавиту за руки и закружил ее в танце. — Потому что сегодня ночью у нас есть и источник, и дождь! О, дождь! Сегодня ночью мы танцуем и пьем, а завтра спим все утро!
Женщина, смеясь, увернулась от мужа, взяла дочь за руку и повела ее прочь от празднества. Вместе они прошли по пустым проходам между палатками. Барабанный стук дождя по крышам преследовал их, будто сопровождая этим шумом праздник в грязевой яме. Время от времени землю сотрясали раскаты грома.
— Твой отец так гордится тобой, Зибрийя, — сказала Кавита Рукии. — Старейшины пристально следят за тобой. Они полагают, что ты станешь одним из лидеров нашего племени. Они будут готовить тебя к этому.
— Да, — послушно ответила Рукия, хотя не считала пророчество Кавиты верным; по правде говоря, это представлялось ей невозможным.
Они свернули за угол их палатки, и Кавита потянулась к откидному пологу. Однако она не подняла его, и Рукия, заметив ее нерешительность, посмотрела на нее, потом проследила застывший взгляд матери, устремленный на огромного человека, идущего им навстречу с факелом в руке. Это не был десаи.
— Что вы... — начала было женщина, потом захрипела и сделала шаг вперед.
Она глянула на Рукию и оттолкнула ее от себя, шепча:
— Беги, беги! — И такая боль была в голосе Кавиты, что еще до того, как мать зашаталась, Рукия знала, что ее ударили кинжалом.
Человек с мечом позади Кавиты подхватил женщину и втолкнул ее внутрь палатки. Еще одна тень — ибо это действительно были незересские шейды — быстро передвинулась назад, отрезая Рукии пути к бегству.
Но Рукия не побежала. Нет, она кинулась в палатку вслед за шатающейся, чуть не падающей матерью, разбрызгивая маленькими ножками грязь и кровь. Она взвизгнула, проскочив мимо тени поменьше и ощутив жалящий укус клинка.
Ей было не до того. Она отчаянно рвалась к своей раненой матери. Она повалилась на Кавиту, запутавшуюся в палатке; жизненная сила женщины утекала из глубокой раны на пояснице. Кавита уже потеряла сознание и была слишком близка к смерти, чтобы отозваться на неистовые призывы Рукии.
— Ты поранил малышку, болван! — сказал более крупный шадовар своему напарнику, входя в палатку.
— Ба, заткни свой рот, — ответил другой. — Рукия, девочка, а теперь пойдем, или твой отец будет следующим, кто найдет свою смерть на острие моего меча!
Рукия продолжала взывать, но слова ее были обращены не к Кавите. Теперь она пребывала в особом месте, выпевая мелодичный напев. Шрам на ее правом предплечье начал испускать свет, синий, как ее глаза; этот удивительный магический свет вытекал из длинного рукава подобно струйкам дыма. Она чувствовала, как теплеют ее ладони, по мере того как мягкий свет окутывает их, и она прижала их к ране на спине матери. Кровь еще мгновение продолжала течь прямо на нее, потом унялась.
Рукия отчетливо ощущала, как душа умирающей матери пытается покинуть тело, но она удержала ее, песней умоляя Кавиту, уговаривая ее, что еще не время уходить. Рукия положила руку поверх собственной раны, чувствуя, как кровь тонким ручейком стекает по боку, как раз под ребрами.
