«Пресветлые боги, кого вы привели в мой дом? – сквозь зубы поинтересовался он, вытаскивая свою покупку из чана. – И как это чудо из хорошей семьи ухитрилось оказаться в таком положении?» Боги, разумеется, промолчали, с какой стати им разговаривать с изгоем?
Таш отнес ее на кровать в одну из нежилых комнат, которую прежние хозяева использовали как спальню. Она не приходила в себя, и это начало его беспокоить. Надо было сходить за лекарем, но он не хотел оставлять ее одну. Мало ли что взбредет ей в голову с таким-то характером? Потом все-таки вышел на улицу и позвал соседского мальчишку. Приказным тоном, пока тот не сообразил, кто и куда его посылает, Таш отправил его к Загену, в утешение сунув пару медяков. Заген был лекарь, который приехал с ними из Вандеи. Он жил неподалеку и лечил их всех вот уже лет десять.
Тот, к счастью, оказался дома, и пришел к Ташу довольно быстро.
– Ну, что тут у тебя стряслось? – спросил он Таша, пожимая ему руку. Тот молча провел его в комнату и показал на кровать. Лекарь несколько секунд удивленно смотрел на Таша – раньше тот ничего подобного не выкидывал, – а потом решительно выставил его за дверь.
– Нечего тебе тут торчать, напугаешь еще.
Таш хотел возразить, но передумал и пошел на кухню. Ему захотелось выпить. Лекарь закончил довольно быстро и присоединился к хозяину.
– Ну что тебе сказать, друг мой Таш, – начал отчитываться Заген, после того как парой глотков осушил большой стакан вина, – в принципе ничего страшного. Переломов нет, для спины я оставлю мазь, а синяки и ссадины не в счет. Опухоль на боку – тоже вроде ничего страшного, но точно пока не скажу. Может, ребро треснуло. Это ее ногами, что ли? – Таш кивнул. – Пусть полежит несколько дней. Конечно, надо понаблюдать за ней. Я буду приходить.
– А когда она придет в себя?
Заген только пожал плечами.
– Не знаю. Сегодня ночью, завтра, может, и завтра ночью. Трудно сказать. А кто ее так?
– Хозяин. Теперь уже бывший.
– Ясно. И за сколько ты ее купил, если не секрет?
Таш ухмыльнулся.
– Не секрет. За тридцать.
– Всего-то? – удивился Заген. – Да она стоит минимум две тысячи! Как тебе это удалось?
– Да так, случайно.
– Ничего себе «случайно»! – воскликнул Заген, но развивать эту тему не стал, по опыту зная, что, если Таш не хочет говорить, то расспрашивать его бесполезно, а иногда и небезопасно. Поэтому он заговорил о другом. – Слушай, Таш, я вот что хочу тебе сказать: непростая твоя девочка, очень непростая. Ты ее руки видел?
– Ну, видел. – Таш не очень понимал, к чему лекарь клонит.
– Ну, видел! – передразнил его Заген. – Видел, да не понял ни хрена! Конечно, хиромант из меня никудышный, но даже я вижу, что линии у нее очень странные. А родинку ты, надеюсь, заметил? – Таш покачал головой. – Нет? Я так и думал! Тоже странная. – Он немного помолчал, ожидая, что Таш как-то отреагирует на все это. Но тот, не желая высказывать свое мнение на этот счет, промолчал. И Заген, не дождавшись от него ничего вразумительно, продолжил весьма, на взгляд Таша, нелогично: – Продал бы ты мне ее, а, Таш? Я хорошую цену дам.
– Она не продается, – чуть усмехнувшись в усы сказал Таш. Он уже принял решение и отступать от него не собирался.
– Ну что ж, на нет и суда нет! – сказал Заген, поднимаясь. – Я зайду завтра.
– Нет, погоди, – остановил его Таш. – Мне надо уйти ненадолго, а оставлять ее одну я не хочу.
Заген пожал плечами.
– Ну, если ненадолго, то иди, я посижу с ней.
* * *
Таш, злясь на себя, на рабыню и на весь мир за потерянный день, пошел обратно на рынок. Проще всего было вернуть девчонку родителям. Вряд ли они сами продали ее в рабство, по ней незаметно, чтобы они были бедными.
Покупатели с базара давно уже разошлись, а некоторые торговцы, экономя выручку, поставили шатры прямо там, где утром продавали свой товар. Оно и верно. Цены на постоялых дворах Олгена здорово кусались, да и провести время весело там бы не дали. Пьяных и буйных постояльцев оттуда выбрасывали без зазрения совести, и деньги, уплаченные за постой, не возвращали. Погулять так, чтобы мало не показалось, можно было лишь на окраинах, но это тоже могло влететь в копеечку. Там обычно отирались ребята Валдея и обирали таких вот разгулявшихся до нитки. Так что торговцы правильно сделали, что не пошли туда, им и здесь удалось устроиться с комфортом.
Таш не знал наверняка, здесь Какон или он все же рискнул отправиться на поиски приключений. В том, что ему непременно захочется сегодня напиться, Таш почему-то не сомневался. Или он совсем ничего не понимал в людях. Он и так сегодня один раз уже ошибся в человеческой природе, но второй ошибки за один день быть просто не могло.
И действительно, Какон обнаружился около одного из костров, уже сильно набравшийся и, судя по всему, собирающийся напиться, как минимум, до поросячьего визга. Таш не собирался этого дожидаться и потому подошел к костру. Веселящийся народ, узнав того, кто почтил их своим присутствием, сразу перестал веселиться. Разговоры как-то сошли на нет, и воцарилась тишина. Таш похлопал Какона по плечу и кивнул в сторону, предлагая отойти. Тот, пошатываясь, встал и на нетвердых ногах побрел подальше от костра. Когда счел, что отошел достаточно, обернулся и уставился на Таша все тем же ненавидящим взглядом.
– Ну, что, пришел просить, чтобы я забрал ее обратно? – Похоже, выпивка сделала его безразличным к своей дальнейшей судьбе.
– Нет, – очень спокойно ответил Таш. – Я пришел узнать, как она к тебе попала?
– Да на хрена тебе это? – пьяно удивился Какон.
Таш коротко двинул ему в ухо. Не сильно, а так. Чтобы выбить хмель.
Какона от удара развернуло и бросило на землю. Он поднялся на четвереньки, мотая головой и отплевываясь.
– Надо, раз спрашиваю.
– Твою мать! – Какон кое-как встал на ноги.
– Сам расскажешь, или мне выбить из тебя все, что знаешь? – Ташу уже надоело ждать, когда тот сообразит, что с ним не шутят.
Это Какон все-таки сообразил.
– Да не знаю я, откуда она! – зло пробурчал он. – Мне ее какой-то старик по дороге сюда продал.
– Что за старик?
– Да не знаю я! По виду нездешний. Одет хорошо. Сказал, что внучка.
– Внучка? А чего ж продал?
– А я почем знаю? И вообще, оно мне надо? Меньше знаешь, лучше спишь.
– Ну, это когда как. А она что говорила?
– Да ничего! – рявкнул Какон, уже выходя из себя. – Можно подумать, я ее спрашивал!
– Да, конечно, ты ее сразу кнутом! – Таш много кого ненавидел в этой жизни. Но тех, кто вот так вот... он ненавидел особенно.
