Ирэльтиль — совсем другое дело. Эльфийская гордость словно въелась в его кровь, плоть, выражение лица, манеры и жесты. Не будь он достаточно мудрым политиком, и не занимай столь высокий пост, мне кажется, он был бы в числе первых последователей Энгиона. Но Ирэльтилю было что терять, и он не допустил этой роковой ошибки.
Он допустил другую. Сразу после церемонии представления он попытался объяснить Марте, что ей следует гордиться тем, что она эльфийка. А еще выразил при ней свое недовольство Кантом и Зантаром. Вот такой вот комплекс. Типа, конкретно эти твои соплеменники — оболтусы и разгильдяи, а я — правильный. Это Марте-то.
С этого-то все и началось. Гектор вздрогнул, а я не сразу поняла, чего он испугался. Но, я же говорю, он интуитивно просчитал Марту. Марта же в это время разглядывала Ирэльтиля, как некий музейный экспонат. Долго так разглядывала, пока тот не занервничал. Потом усмехнулась, обвела взглядом всех глазеющих на нее Верховных (приглашенные на встречу защитники и гости Библиотеки не в счет, с нами всеми она успела перезнакомиться накануне), и вдруг выдала:
— Не нравитесь вы мне, Пресветлый владыка, не буду я вас рисовать. Да и остальных, пожалуй, тоже, — потом вдруг повернулась к леди Рисс, грустно улыбнулась и добавила, — Жаль, что я так и не смогла передать рисунком, какая вы красавица.
Не берусь утверждать, что это именно так, но в контексте показалась, что Марта определила внешность царственно кошки, как ее единственное достоинство.
— Но, миледи, — попытался сгладить ситуацию вконец растерявшийся Ирэльтиль, — Речь сейчас не о ваших рисунках. Вы должны поскорей переехать в Сентанен, вернуться к своему народу.
— С какой стати? Мне и вас одного за пару минут с головой хватило, а если я буду жить в окружении исключительно таких ханжей и зануд, я за месяц докачусь до депрессивного психоза. Я остаюсь в Библиотеке. Вы же не против, Гектор?
— Даже если бы я был против, миледи, я не смог бы вас выгнать. Но поверьте, это не только большая честь, но и большая радость для меня.
— Гектор, что ты говоришь?! Это безумие!
— Успокойся Ир, — леди Рисс поморщилась, — В этом безумии его не переупрямишь. Но у меня вопрос к леди Маргарите. Я бы хотела знать причину. Не верю, что дело только в том, что вам приглянулось это место.
— Конечно. Я не имею привычки поступать по велению своей левой пятки. Или придуманных кем-то правил. Если вы не в курсе, в том мире у меня осталась семья. И я не собираюсь отказываться от них. А Библиотека, как мне кажется — единственное место, где проходы будут работать. Кроме того, — Марта фыркнула и насмешливо посмотрела на львицу, — я обещала кое-кому помочь справиться с еще одним безумием.
— Не может быть! — та даже отшатнулась от Серебряной леди.
Я не смогла определить, что выражало ее лицо. Вообще-то, Верховная прекрасно умеет скрывать свои чувства, но мне показалось, что в глазах кошки промелькнул восторг, смешанный с ужасом.
В зале поднялся шум. Я не совсем поняла, что вызвало такую бурную реакцию. Не уже ли возможность попасть в тот мир по своему желанию? Они что, не поняли, что их желания тут ни при чем? Отныне и навсегда это будет решать только Марта. Так же, как и то, кто получит ее защиту. Это меня можно уговорить сделать практически любой артефакт. Ну, если не уговорить, то спровоцировать. До сих пор никак не привыкну относиться к своей деятельности, как к рутине. Стоит представить свойства безделушки, и пальцы так и тянутся к зиральфиру. А Марта уже приняла для себя решение и не отступит ни на шаг. Так и будет единолично нести ответственность за свой дар.
А дальше случилось то, что, собственно, и привело к кризису. Ирэльтиль бросил в Марту заклинанием стасиса. Это потом мне объяснили, что это был стасис, но в тот момент это выглядело, как нападение. Уж не знаю, чего он хотел добиться. Может, рассчитывал, что ему удастся похитить несговорчивую волшебницу и силой уволочь ее в Сентанен. А может, просто нервы сдали. Не каждый день владык обзывают ханжами и занудами. Но в Марту он не попал. Не потому, что не целился, а потому, что Грэм среагировал раньше. На этот раз подставлять ему было некого, кроме Гектора, так что пришлось прикрыть Серебряную леди самому.
Не знаю, понимаете ли вы, что это означало. Получилось, что, во время встречи Верховных, Пресветлый Владыка напал на представителя народа оборотней. Это не просто прямое нарушение Конвента. Это формальное объявление о выходе из него. Более того, это объявление войны.
В считанные секунды произошло следующее.
Синдин, оттолкнув меня за спину, рванулся вперед, чтобы поддержать начавшего заваливаться, застывшего, как статуя, Грэма. Хандариф с криком тоже бросился к другу через весь зал, игнорируя настойчивые требования Пламенного эмира не ввязываться и выстреливая искры в рванувшихся ему наперерез охранников Фарияра. Изящный рукавчик элегантного платья леди Рисс разлетелся мелким конфетти, и львиная лапа метнулась прямо в грудь Ирэльтилю. Я никогда прежде не видела частичной трансформации, но Гектор, видимо знал, что происходит. Всем своим весом он повис на этой лапе, вызвав недовольный рык кошки. Пресветлый, воспользовался замешательством и принялся творить новое заклинание. На этот раз между ним и Мартой не было даже Гектора, и все могло бы кончиться плачевно, если бы близнецы Годриленна, неизвестно откуда появившиеся по бокам от волшебницы, не выставили щит прямо перед ней. Заклинание врезалось в щит, но не смогло его преодолеть, лишь заставило прогнуться, и Марту ощутимо толкнуло назад. Риох придержал ее и быстро втолкнул в центр круга, где уже находился Синдин с застывшим Грэмом на плечах. Когда к этой живой стене присоединились Штред, Бриза, Дашмир и амазонки, я не заметила. Кант и Зантар начали быстро расходиться в стороны, растягивая щит, как бы огораживая им всех нас.
— Уходим, — приказал Хандариф, — Продвигаемся к двери, как только замкнется щит.
И только тут я увидела Гектора. И закричала. Он лежал на полу навзничь, не подавая признаков жизни. Леди Рисс с удивлением рассматривала уже принявшую вид человеческой руку. Я обернулась к близнецам и встретила их растерянные взгляды. Гектор оставался за щитом, а по руке Ирэльтиля уже змеились молнии, направленные в грудь смотрителя. Но и им не было суждено найти свою цель. Отразившись от широкого меча, невесть как, подоспевшего Эврида, они рикошетом задели самого эльфа.
Ирэльтиль с трудом удержался на ногах и застыл, покачивая поврежденную руку. В зале воцарилась гробовая тишина.
— Шета! — негромко позвал старый воин, — Возьми смотрителя и двигайся за остальными.
