Высокий, плотный, с прекрасной седой шевелюрой в маленькой изыскано обставленной комнате, он принял меня радушно, широко улыбаясь и глядя прямо в глаза:
— Ну, здравствуй, здравствуйте, коллега! Я все ждал, что вы сами придете ко мне. Да, не дождался! Ну, раз гора не идет к Магомету… Что же вы батенька, или брезгуете?
— Добрый день! Я тут не в качестве исследователя, вы же знаете! Простите, но привык держать субординацию.
— Мы не дома, батенька! Мы на чужой, агрессивной планете. И знаете ли, как скучно видеть одни и те же лица! Ну, не стойте, садитесь! Чай, кофе? У меня есть прекрасный коньяк!
— Спасибо, — я удобнее уселся на стул, — если, можно, кофе. Так вкусно пахнет.
— Пейте, голубчик, пейте! А я ведь следил за вами. Да, следил. Вы правы, мне сказали, что вы биолог. Но вы сидели в тюрьме… Статья тоже нехорошая такая! Вот и не спешил вас вызывать! Следил, не скрою! И вот, что скажу вам, вы мне понравились! Не знаю, что у вас там было на родине, но здесь вы проявили себя как настоящий ученый. Занялись своим делом, и какие цветы вырастили — удивляюсь и восхищаюсь. Только, батенька, они у вас белые! А сорта-то бордовые были!
— Откуда вы знаете про сорта? — насторожено спросил я.
— Так я же ящики принимал. Бирочки на них были! Бирочки, — он засмеялся. — И вот что скажу вам, пора вам, в Туле сходить!
— Зачем?
— Ну, какой вы скрытный! Ко мне комендант приходил, о вашей проблеме рассказал. Доложил, что мечтаете заняться изучением здешней флоры! Я только руками развел! Давно пора! Нехорошо, как-то получается, сколько база существует, а по-настоящему ни фауну, ни флору никто не изучал. Академия наук требует отчета, а эти военные ни одного, сколько-нибудь толкового ученого сюда не пускают — гниль скидывают, которая в земле роется, камешки самоцветные выуживает. А как вы думаете, для кого стараются? Ну, это неважно! Не будем опускаться до сплетен! Давайте дружить и работать на благо нашей родины!
— А зачем мне в город идти? Я могу хоть сейчас начать! Дайте мне разрешение на выход. Осмотрю окрестности, — расслабился я.
— Тут проблема маленькая. По договору мы не имеем права на раттерианской земле заниматься чем-либо без их ведома. Вот и сходите в город Туле`. Там есть так называемое у них Белое братство, ну, что-то вроде городской больницы. Там травники работают, знахари. У них и спросите. Они за травы, то есть за флору отвечают.
— А без этого никак нельзя?
— Никак! — он все улыбался, не сводя с меня глаз, — а вы что боитесь? Зря! Неужели не любопытно, как здесь люди живут? Вы же исследователь!
— А у других сотрудников базы я что-то любопытства не увидел! Вас это не удивляет?
— Нет! Не удивляет, я же говорил вам, военные нам всякое гнилье присылают, — он перестал улыбаться, его лицо приобрело легкую озабоченность, — Хотя не скрою, многие пробовали. Их завернули назад. Что-то не нравятся они раттерианцам.
— А вы думаете, я понравлюсь?
— Не знаю, не знаю! Вот и увидим. Сходите голубчик, сходите, прогуляйтесь. И за себя не бойтесь! Самое большое зло, что вы от них можете получить — это ваш вопрос останется без ответа. Не скрою, это будет очень обидно! Но у меня надежда, что вы сумеете найти с ними общий язык.
Дорога легкая, не заблудитесь. Выйдете за ворота, и идите все время по дороге мимо леса. Идите, никуда не сворачивая. Два холма пройдете и увидите город. Около ворот дружинники. Попросите их позвать кого-нибудь из Белого братства.
Только у меня к вам маленькая просьба, как вернетесь — сразу ко мне. Мало ли что! За дипломатию здесь отвечаю я. Так что, сами понимаете, ваша информация — моя сила! Выпили кофе? Ну, и в путь. Вот ваш пропуск, — и протянул мне пластиковую карту.
Когда я завернул за высокий холм, у меня перехватило дыхание. С одной стороны дороги был сказочный лес. Какая-то сила подхватила меня, и я свернул с дороги и углубился в чащу. Когда еще я выйду с базы. Мне надо было увидеть это чудо. Высоченные деревья, уходящие верхушками далеко в небо, низкая серебристо-зеленая трава, кустарники, отдаленно напоминающие кораллы ксенидии. Только более тонкие, почти бестелесные и развивающиеся под тихим ветром, цветы… Множество разноцветных цветов, то подобные магнолии и спрекелии, то повторяющие образ, но больших размеров, кальцеолярии — и обобщающим их качеством было наличие тонких развивающихся усов. Упав на колени, я рассматривал эти удивительные создания, и мне казалось, что они вздрагивают от моего прикосновения, и пытаются оттолкнуть мои пальцы.
— Ну, что вы, что вы, — бормотал умоляюще, — я не причиню вам вреда. Я только дотронусь до вас, только потрогаю…
Протянув руку к цветку, сходному по строению с перуанской лилией, только более ярко насыщенной и имеющей тонкие синие усики, тут же отдернул. Пять длинных тонких полосок появились на тыльной стороне ладони, что красноречиво говорило: «Не тяни ручонки, больно будет!» Приняв предупреждение к сведению, быстренько поднялся на ноги. Рука ныла, но настроение было прекрасное. Вокруг был мир фэнтези. И мое присутствие в нем было сродни просмотру художественного фильма в голографическом режиме. Я остановился, и стал всматриваться вглубь леса, ожидая, что вот сейчас появиться тонкая фигурка лесной богини в белом одеянии с венком на голове. И не сумев сдержать свои чувства, заорал: «Люди, я здесь! Люди, где вы?» В ответ тишина. И тогда я продолжил свой путь глубь леса, но, чтобы было легче идти, запел во весь голос, первое, что пришло в голову:
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с боем взять Приморье —
Белой армии оплот.
Наливалися знамена
Кумачом последних ран.
Шли лихие эскадроны
Приамурских партизан…
Вдруг до меня долетел какой-то крик, я прислушался:
— Никке, осторожней! Никке не сходи с ума…
И тут… появилась она — Богиня! Тонкая фигурка в коричневой рубахе с V-образном вырезом, подпоясанной зеленным кушаком, концы которого свободно висели вдоль правой ноги. Светло-русая тяжелая коса до пояса, а на лбу ободок, края которого терялись в густых волосах, с желтоватым камнем. На груди виднелось ажурное зеленое ожерелье, плотно облегающее шею. Глаза темно-синие, горящие гневом.
— Как ты смеешь кричать! — голос звонкий и нервный.
Я стою, смотрю на нее, и понимаю, что пропал. Она удивительна.
— Когда обращаются к тебе, нужно отвечать!
— Простите, я… не хотел… я… не кричал… я… пел, — мой язык мне не подчиняется, слова нахожу с трудом.
