— Тогда почему ты назвал себя волком?
— Потому, что я — Волк, — невозмутимо ответил Рорик.
— Не понимаю… — пробормотал мальчик, с удивлением глядя на чужака. — Ты человек и ты волк?
— Не волк, а Волк, — поправил он Таргла. — Это слово стоит произносить с куда большим почтением.
— Почему?
— Я не закончил, — сказав это, Рорик замолчал на несколько минут, чем ещё больше озадачил мальчика. Мужчина лишь смотрел на Таргла и иногда прикладывался к трубке, выпуская облачка дыма.
— Не закончил что? — наконец не выдержал мальчик.
— Говорить, — сказал чужак, и после этого он вновь замолчал, заставляя мальчика гадать, что вообще происходит. Чёрного вообще изрядно забавлял этот разговор, но после пятиминутного ожидания он все-таки решил продолжить. — Так вот, — сказал он, — я — Волк. Как и ты, между прочим. Честно говоря, я немного удивлён тем, что ты не знаешь.
— Не знаю что? — спросил мальчик, окончательно запутавшийся в словах Рорика.
— Ничего, — вздохнул тот, — ты не знаешь ничего. Обычно люди на севере знают хоть что-то о нас, а такие как ты… Впрочем не важно. Такие вопросы надо твоим родителям задавать, а пока позволь тебе немного рассказать тебе, Таргл, о том кто ты такой.
В тебе сошлись два начала, две души — человека и волка. Ты был рождён одним из тех немногих, кто носит в себе дар Луны. Ты Волк, мальчик, а точнее волчонок. В твоей груди бьются два сердца, делающие тебя сильнее и быстрее обычных людей, у тебя во рту красуются волчьи клыки, а по ночам ты слышишь плач нашей матери — Луны.
И вновь на несколько минут между ними воцарилось молчание. Таргл пытался переварить сказанное ему Рориком, а тот в свою очередь просто думал о чём-то своем, покуривая трубку.
— Я Волк? — все-таки спросил мальчик, стараясь придать последнему слову максимальную почтительность.
— Ты Волк, — кивнул Рорик, — как и я. Как и множество других. Все мы часть одной стаи и…
Он не договорил, потому что именно в этот момент к дому подошёл ни кто иной, как отец Таргла — Гонрад. Мальчик так увлёкся словами чужака, что даже не заметил его приближения, а теперь уже было слишком поздно. Взбучка за то, что он нарушил отцовский наказ, была неминуема. Но вопреки ожиданиям Таргла, Гонрад, вместо того чтобы залепить ему оплеуху, лишь молча подошёл к сыну, не отрывая взгляда от Рорика, и встав между ними, сказал:
— Иди в дом, сын.
Было в его голосе что-то такое, заставившее мальчика вскочить на ноги и скрыться за дверью. Правда любопытство в нём было настолько сильно, что он, не раздумывая, подбежал к окошку и принялся скрытно наблюдать и слушать то, что происходило на улице.
А посмотреть было на что. Отец все так же стоял напротив Рорика, улыбавшегося какой-то странной улыбкой, при этом показывая Гонраду волчьи клыки. Своей улыбкой он словно говорил отцу — "не забывай, с кем имеешь дело".
— Рорик Чёрный, — нарушив тишину, представился чужак.
— Гонрад Борг, — ответил ему отец Таргла без всякой теплоты в голосе.
— Хорошо, Гонрад, — сказал Чёрный, — позволь спросить, почему мальчик ничего не знал о том, кто он такой? Ты надеялся скрыть от Волка его суть? — улыбка чужака стала какой-то угрожающей. — Ты хоть знаешь, чем это все могло закончиться?
Мальчик не видел лицо отца, ведь тот стоял спиной к окну, но по голосу его было вполне понятно, какие чувства он испытывал к этому незваному гостю.
— Я знаю, зачем ты сюда пришёл, Рорик Чёрный. Ваша стая хочет отнять у меня сына.
— Твой сын уже часть стаи, как бы ты этому не противился, он родился Волком. И тебе, Гонрад Борг, не по силам будет удержать душу волка в теле человека. Без обучения мальчик станет диким зверем.
— Я его отец! — в голосе отца послышалась плохо скрываемая ярость, которую Таргл почти никогда в нём не видел. — Я смогу вырастить из него человека без помощи вашей хреновой стаи!
Холодный взгляд чужака был ему ответом.
— Пока он ещё щенок и человек в нём сильнее волка, но придёт время, и зверь пожрёт душу Таргла, и тогда поздно будет звать на помощь. Он убьёт и тебя и всех жителей деревни. Такой судьбы ты хочешь для своего сына?
Мальчик видел, как опустились плечи отца, когда он сказал:
— Нет.
— Я дам тебе время подумать, — сказал Рорик, и улыбка его более не была угрожающей, в ней виделось сочувствие. — Завтра на рассвете я снова приду к тебе, Гонрад, и тогда ты дашь мне свой ответ. — С этими словами он развернулся и зашагал прочь.
А Таргла ждал один из самых длинных дней в его жизни.
* * *
Много громких слов было сказано этой ночью, много слёз было пролито и много тяжёлых дум передумано. Гонрад не хотел расставаться со своим единственным сыном, видят боги, это было для него самым тяжелейшим испытанием, но выбора как такового у него попросту не было. Он прекрасно понимал, что слова Рорика были правдой, когда сам Гонрад жил уже шесть лет среди заблуждений и глупостей.
Да, он надеялся обуздать дикую натуру сына, и даже верил, что у него это получится. Но слова, сказанные Волком, запали ему глубоко в душу. Железная уверенность в собственных силах покачнулась, и этого оказалось достаточно, для того, чтобы породить сомнения. А сомнения эти переросли в осознание того, что каким бы хорошим отцом он ни был, но Волка он вырастить не сможет. Зверь пожрёт душу мальчика, как и говорил Рорик, и в этом будет только его, Гонрада, вина.
Ведь он уже начал замечать, что Таргл меняется. Раньше он не обращал внимания на ту излишнюю жестокость, которую мальчик проявлял на охоте, списывая все это на азарт, но теперь Гонраду словно открыли глаза. В Таргле жил зверь, росший и набиравшийся сил зверь, в любую секунду способный вырваться на свободу.
Чёрный пришел, как и обещал — на рассвете. Таргл, в сопровождении отца, матери и всех сестёр встречал его во дворе их небольшого домика. Отец рассказал о том, что ему предстоит на некоторое время покинуть родной дом, чтобы обучаться у этого странного чужака. Чему обучаться и как, отец не смог или не захотел говорить мальчику.
— То есть, как уйти? — удивился мальчик. — Зачем мне куда-то уходить?
Мать, приобняв его за плечи, прошептала:
— Такова твоя судьба, милый. Тебе надо идти в Йорт с этим человеком.
— Но почему? — не унимался Таргл. — Это из-за того, что я Волк?
Отец, стоящий на небольшом отдалении, грустно взглянул на сына.
— Такова твоя судьба, — повторил он слова матери.
— Но…
Таргл не успел ничего сказать, потому что в этот момент на него налетели все семь сестёр и принялись с громкими рыданиями обнимать и целовать мальчишку, совершенно сбитого с толку таким обращением. Вот от сестёр-то он такого ожидать не мог! Они ведь вечно издевались над ним и держали чуть ли не за раба!
