Женщина некоторое время посопела и повздыхала, собираясь с мыслями. Изоэ между тем обдумал уже услышанное и предположил, что она молода, а может быть, вообще ребенок. На таких не обижаются. Например, сидела бы возле больного его сестричка Дали. Что она сказала бы? Что рада. Что все будет хорошо… А потом вспомнила бы, как следует себя вести. От мысли о сестре стало тепло и легко на душе. Изоэ простил незнакомке ее поведение. В конце концов пусть старается как может, пока взрослые заняты своими делами, более важными и неотложными.
Мысли принесли некоторое умиротворение, стерли острую обиду. Успокоившись, юноша подумал, что имя у девочки странное, если не сказать — невозможное. Нет в нем знакомого звона и жужжания крыльев. Намного лучше и приятнее звучало бы не «Алес'ия», а Алез'ия. Начальный звук прозвища «р», особенно в сочетании с «ы» — и вовсе непонятно. Как ни странно, произносится и удобно, и звучно. Но непривычно. Опять же, он не слышал прежде о роде Ия…
Значит, она не из знакомых городов. Может, в других пещерах научились побеждать холод? Было бы славно. Изоэ сделал усилие, пытаясь улыбнуться и показать, что готов слушать дальше.
— Значит, так, — важно вымолвила Рыся. — Мы прилетели издалека. Вообще-то не думали тут задерживаться, солнышко у вас мертвое. Смотреть на такое больно. Особенно нам, мне, маме и папе, — мы ведь родственны пламени звезд. Здесь как на похоронах… А потом королева Тиэса услышала вас. Мы вернулись по ее слову. С королевами не спорят. К тому же она оказалась права! Всего один цикл изучаем ваш мир — и вот, нашли тебя. Я нашла. Мы с Лиссом осматривали горную гряду и ощутили вдали боль. Когда смогли отыскать, ты уже не дышал. Пришлось много сил истратить, чтобы вылечить. Для этого нас с тобой слили. Или это тоже я учудила? А, неважно! Главное — результат. У тебя теперь матрица моего сознания в голове сидит, у меня — твое прошлое в мозгах копошится. Щекотно, жуть!
Исчерпав запас серьезности, девочка замолчала, понимая, что вот-вот снова начнет говорить не по делу. Изоэ воспользовался паузой и сосредоточенно обдумал сказанное. На душе стало тревожно. А если это никакая не и'наэ? Вдруг его спасли, а точнее, поймали проклятые наэ'ро? Те, кто повинен во всех бедах мира. Люди с холодными сердцами, сознательно утратившие полет…
Стоп. Наэ'ро никого не возьмутся спасать, рискуя собой и нерационально — так они это называют — расходуя силы. К тому же они не чувствуют страдание других. Тем более на расстоянии. А уж до погибающего солнца им никакого дела нет! Тогда кто?
Совсем чужие… Не годится! Чужие — но умеющие говорить на родном языке и'наэ?
— Не нервничай, тебе вредно, — расстроилась девочка Рыся. — Слушай дальше. Ты можешь двигаться. Просто моя матрица перепуталась с твоей. У тебя сознание двоится, как будто два человека дерутся за право управлять руками, ногами и даже языком. Делать надо вот что. Вспомни любой непроизвольный жест. Как пожимаешь плечами, как хмуришься или перебираешь пальцами. Свой, особенный жест. Хорошенько представь его и попытайся повторить.
Нетрудное задание. Каждую ночь он входил в отсек для тренировок, расправлял плечи, поднимал руки и проводил тремя пальцами по подушечке четвертого, большого. С напряжением, как раз получалось три коротких щелчка.
Кисти рук напряглись, оживая и повторяя знакомое движение. Тело отозвалось и стало рассказывать о себе — сперва нехотя, затем все полнее и подробнее. Изоэ постепенно осознал: он лежит на правом боку. Нелепо вытянувшись, поджав левую руку к груди. Точнее, рука привязана и неподвижна, чем-то ограничена от шеи до самых пальцев. Зато вторая свободна. Можно ощупать непривычно мягкую ткань одежды, тонкое покрывало, заменяющее обычные в подземных городах плотные стеганые одеяла. Рядом находится живое — Рыся. Бровные волоски хорошо различают ее тепло, что заставляет еще сильнее задуматься. Для ребенка — слишком велика. Да и излучает жар странно. Вроде немного, а словно светится…
Определенно: она не и'наэ! Едва ли вообще человек. Хотя… Кого считать людьми? По мнению Рыси, он тоже едва ли человек. Если порыться в ее памяти, то люди рослые, крепкие и бескрылые. Владеют магией — сообразить бы, что это такое. Живут довольно долго и уже много веков не конфликтуют с иными расами. Какими это еще — иными?
От попытки восстановить в сознании облик этих рас Изоэ замутило. Слишком непривычно и чужеродно. Восприятие мира у Рыси странное. Явно более полное и глубокое, чем его собственное. К тому же смещено внимание. Для нее важнее цвет и форма. А для него — запах и вибрация.
Нет, надо успокоиться и отгородиться от ее мыслей и от резковатой, порывистой, очень подвижной энергии. Обдумать более насущное. То, что сказано прямо сейчас. Интересно, кто такая Корол'эва? Наверное, старейшина, происходящая из незнакомого рода Эва. А город чужих существ зовется Тиэс'а. Видимо, так…
Пошарив по кровати, рука неуверенно дотянулась до горячего и сияющего — пальцев Рыси. Тронула их, скользнула по тыльной стороне ладони. Суматошно, три раза подряд, ощупала — пять? Более коротких, чем у и'наэ, довольно тонких, имеющих большую широкую ладонь.
— Попробуй сесть, — предложила Рыся. — Тебе можно.
— Потшее… — Язык слушался не лучше, чем руки. Изоэ упрямо зашипел и начал сначала, разбивая длинное слово на слоги: — По-че-му не мо-гу сомо-о… смо-о-от…
— Глаза, да? — догадалась Рыся. — Здесь слишком яркий свет. Выдержать — скорее всего выдержат. Но пока ты был без сознания, постоянно беспокоился и напрягал крылья. Хотел взлететь, а вверху потолок. Да и крылья у тебя…
— Сзнайу-у. — Проклятые губы еле шевелились. — Нхе-ет, сломаны.
Последнее слово, самое страшное, удалось выговорить точно, без единой ошибки. Потому что оно — приговор. Изоэ рвался на поверхность, мечтал взлететь. Он выжил в холоде и был спасен. Но, увы, остаток дней проведет как все. На ногах. Только на ногах. На жалких подпорках, спотыкающихся о каждую неровность пола.
— Трудно было отрастить их заново, — вздохнула девочка. — Мы не знаем, какие они у вас от природы. Уцелело лишь два обломка, у самых плеч. Потом Лисс — это наш с мамой мальт — нашел еще кусочек. Рисунок теперь другой, все другое. Ты не обижайся, мы сделали как сочли правильным.
Изоэ резко, одним движением, сел. Левая рука отозвалась острой болью. Нога подломилась и мучительно вывернулась в колене. В висках зазвенели назойливые зуммеры, перед глазами поплыли темные круги. Мелочи! Он что, сможет летать? Знакомые жесты ничто по сравнению с проснувшейся радостью, которая и помогла восстановить контроль над телом. Речь вернулась, слух восстановился, заработало в полную силу обоняние, расправились вибриссы.
