—Кровососы, милорд? — Ригглер тщательно обглодал одно баранье ребрышко и принялся за следующее. — Они у нас пока большая редкость, но я думаю, что вскорости они навалятся на нас всем скопом, и всем нам придет конец.
—Почему вдруг?
—Да как же почему? — монах сделал жадный глоток, отдышался и снова пустился в объяснения: — Чада тьмы украли Плат Пречистой Маргариты, благодаря которому ночные твари и шагу ступить не могли по земле королевства Уайтроуз. И теперь королевство наше, оставшись без защиты, оказалось на краю гибели.
Брюсов бросил удивленный взгляд на хозяина заведения. Тот продолжил точить свой нож о камень, время от времени искоса поглядывая на дверь. Монах прикончил две порции жаркого, с сожалением посмотрел на пустые тарелки и вновь доверху наполнил свою кружку пивом.
—Скажу вам больше, милорд, — произнес он доверительным тоном. — К чужакам у нас в последнее время относятся с величайшим подозрением.
—А очень заметно, что я чужой? — спросил Андрей.
—Хвала Деве, глаза у меня пока еще на месте. Короче, здесь, — монах выразительно постучал себя согнутым пальцем по лбу, — хватит сообразительности на нас обоих, прошу мне верить.
Брюсов задумался. Итак, он попал в королевство Уайтроуз. Это цветочное название ничего ему не говорило. Надо разобраться в ситуации и понять, что нужно сделать, чтобы вернуться для начала хотя бы в Лондон. Главное, не опускать руки. Ему вспомнилась поговорка отца: «Судьба от звезд зависит, а звезды от судьбы...»
Отдавшись тревожным мыслям, Андрей совсем перестал прислушиваться к болтовне монаха. А тот, неумолкая ни на минуту, уже не только успел опорожнить целый кувшин пива, но и потребовал принести новый. Это заставило Брюсова вернуться к действительности. Он внимательно пригляделся к сотрапезнику. Розоватые прожилки на лице монаха, явно не знавшего меры в питье, становились все более пунцовыми, а речи все более доверительными. Судя по манере выражаться, Ригглер отнюдь не принадлежал к верхушке здешнего общества. Андрей из вежливости поинтересовался, кто он и откуда.
—Я родом из графства Нордшир. Отец мой — вольный землепашец, — гордо заявил Ригглер, отхлебнул из кружки и скривился то ли от прокисшего пива, то ли от невеселых мыслей. — Вот почему сердце у меня болит за народ. Люди живут в нескончаемом страхе. Да разве дело только в кровососах! Ан нет, сын мой. Стальные сутаны пострашнее кровососов будут!
—Кто эти Стальные сутаны?
—Драгуны Священной Экзекуции, ясное дело.
—Драгуны? И отчего же им быть страшнее этих ночных тварей? — недоверчиво улыбнулся Андрей.
—Ну как же, с тех пор как был похищен Плат Пречистой Девы Маргариты, покою от них нет! Рыщут всюду, аки волки. И все-то у них до единого еретики, даже наш брат монах, не говоря уже о клириках, горожанах и простых йоменах. При малейшем подозрении врываются в жилища и ночью и днем, волокут людей к себе на дознание в Трибунал Священной Экзекуции. А там, говорят, подвалы тянутся чуть ли не до самого пекла. Да, сэр... С нашими стальными сутанами шутки плохи.
Брюсов задумался. Рассказ монаха сильно напоминал известные по книгам истории о бесчисленныхаутодафе, злодеяниях и жестоких пытках инквизиции. Здесь все понятно: кто-то украл главный оберег королевства Уайтроуз. Экзекуторы не смогли уберечь чудотворную реликвию, но отвечать за это никому не хочется. Начались обыски и аресты, гонения на ведьм и колдунов, короче, на всех, на ком можно поставить клеймо еретика. Пока Плат не вернется на свое место, чужестранцу лучше не привлекать к себе внимания. Андрей надолго замолчал, размышляя над сложившейся ситуацией.
Ригглер опорожнил до дна второй кувшин и привстал над скамьей, явно собираясь сделать новый заказ, тогда как Брюсов уже готов был задать очередной вопрос, но с улицы донесся топот копыт, послышались грубые голоса, тяжелая поступь и звон шпор.
Дверь с грохотом распахнулась, в трактир вошли четверо военных в запыленных серых сутанах. В помещении запахло казармой и конским потом. Вид у вояк был самый что ни на есть бравый, у каждого поверх платья была надета сверкающая стальная кираса с гравировкой в виде рыцарской перчатки. Их овальные шлемы с высоким гребнем и загнутыми спереди и сзади козырьками весьма напоминали морионы, какие Андрей видел в фильмах про испанских конкистадоров. Вооружены они были кавалерийскими палашами и алебардами. Ригглер весь побелел от страха, на лице его появилось выражение отчаяния.
—О, Дева! Стальные сутаны... — прошептал он еле слышно.
Брюсов сразу определил, кто из них главный. Это был рослый парень, его простецкое, грубоватое лицо, украшенное короткой бородкой, щегольски закрученными вверх усами и поразительно широкими бровями, не выражало никаких эмоций. Детина застыл у порога, флегматично наблюдая за действиями подчиненных.
Гремя сапогами, драгуны направились к столу, за которым сидели монах и Брюсов. Одновременно Андрей услышал за спиной крадущиеся шаги, обернулся и вскочил с лавки. Перед ним в угрожающей позе застыл трактирщик Патрик, в руке его сверкал остро наточенный нож размером с кавалерийский тесак. Выражение сонной благожелательности на лице хозяина заведения сменилось хищным оскалом. Он отвел руку с ножом, явно готовясь сделать выпад, и Андрею не оставалось ничего иного, как схватить со стола ящик для пожертвований и с размаху обрушить его на колпак трактирщика. Ноги Патрика подкосились, он со стоном улегся на полу и затих. Брюсов левой рукой выхватил из ножен кинжал, но вдруг почувствовал, как что-то острое уперлось ему в спину под лопаткой.
—Эй, не балуй! — услышал он за плечами чей-то грубый голос. — Оборотись-ка без лишней спешки... Вот так... А теперь подними руки над головой. И брось свою зубочистку.
Раздосадованный Андрей замер, скрипя зубами от бессилия что-либо изменить. Разжал пальцы — кинжал с глухим стуком упал на земляной пол. Некто невидимый отвел острие и, судя по звону шпор, сделал шаг назад. Брюсов нарочито медленно повернулся и увидел, что ближайший к нему драгун направил на него острый конец палаша. Сердце Брюсова сжалось от дурного предчувствия: солдаты выстроились цепью, отрезав путь к отступлению. Брат Билли благоразумно ретировался под стол. Трактирщик пришел в себя, кряхтя и охая, поднялся с пола. По лбу у него текластруйка крови, на лице застыло выражение оскорбленной невинности. Он стянул с головы колпак, вытер им кровь со лба и завопил, показывая дрожащим пальцем на Андрея:
—Сержант Ги, это слуга Круцифера! Гляньте, чем он расплатился! — Из кармана фартука появилась на свет золотая монета. — Видите, здесь крест, а вот надпись — Эдвард! Эти подлецы — лазутчики ночных тварей!
