Поскольку свидетелей у досадного недоразумения не было (двое других провожатых не остановились возле колодца, а проехали куда-то дальше, наверное, к конюшне), ошибка вестового не стала для него роковой. Дарк не желал начинать встречу с ссоры, а беседу с благородным фон Кервицем с объяснений, за какой такой проступок он перерезал горло его верному слуге.
Застегнув куртку на пару крючков, поправив сбившийся набок при езде верхом пояс, Аламез уверенной поступью прошествовал к двери указанного дома и, воспользовавшись случаем, приступил к оттачиванию навыков обращения благородного рыцаря со слугами.
– Эй ты, рябой, лошадь в конюшню! Не кормить, не поить, не расседлывать! – отдал приказ моррон одному из двух часовых, сидевших перед дверью на скамейке. – А ты пойди доложи командиру, что приехал благородный Дитрих фон Херцштайн!
Дарк не ожидал, что все пройдет так просто, без сучка и задоринки. Солдаты тут же бросились исполнять его распоряжения и даже не одарили незнакомца благородных кровей недовольным косым взором… по крайней мере, Дарк того не заметил.
Необычное всегда бросается в глаза, а то, что противоречит обстановке, заставляет призадуматься. Как только моррон переступил порог, его внимание тут же привлекли три вещи, никак не соответствующие более чем скромному убранству единственной комнаты в лачуге. Большой, только на днях сделанный стол еще сохранил запах древесины. Выставленные на нем яства и вино были скромными, но вполне достойными, чтобы оказаться в желудке благородного человека, а точнее, двоих человек, поскольку походный обед был накрыт на две персоны. Тут-то Дарк и увидел того самого жареного барашка, чей манящий аромат витал над рыбацкой деревней и заставлял не только одного его с вожделением шмыгать носом.
Оторвать взгляд от накрытого стола было трудно, но моррону сделать это все же пришлось, поскольку в комнате имелась еще парочка вещей, достойных его внимания. На единственном гвозде в стене, вбитом над изголовьем кровати, висел отменный меч в роскошных ножнах. Рукоять оружия, стальные пластины ножен и даже ремешки, крепящие их к поясу, были украшены драгоценными каменьями. На небольшом сундуке, поставленном тут же возле кровати, лежал черный дорожный костюм, хоть изумрудами да рубинами не украшенный, но сразу было понятно, что очень дорогой. Появление в бедной рыбацкой деревушке столь богато одетого дворянина не только бы привлекло внимание шеварийских шпионов, но и крест-накрест перечеркнуло бы все усилия солдат, довольно успешно вжившихся в роль простых рыбаков. К тому же, как известно, на сундук выкладываются именно те вещи, которые вскоре собираются надеть. Дарку казалось, что на месте дорогого одеяния должен был бы лежать красно-желтый мундир офицера мелингдормского полка, но, видимо, у постояльца бедняцкой халупы была своя точка зрения по этому вопросу…
– Рад видеть тебя, Дитрих! Ну, что ж встал на пороге? Давай скорее к столу! – приветливо улыбаясь и как старому доброму приятелю по-простецки маша рукой, а не утруждаясь сложностями этикета, фон Кервиц пригласил гостя присоединиться к трапезе. – Пока барашек горяч, объедение! А вот как остыл, подлец, так жуткая гадость. Терпеть не могу холодный жир: и во рту противно, и руки пачкает…
За прошедший месяц с небольшим рыцарь ничуть не изменился, разве что его волосы были чуть короче острижены, да с Дарком он теперь беседовал на равных, а не как рыцарь с оруженосцем, то есть уважительно, но холодно, подчеркивая всем, и голосом, и выражением лица, свое превосходство.
Визит другого рыцаря не показался командиру отряда достойным поводом, чтобы облачиться хотя бы в рубаху. Он встретил Аламеза, уже сидя за столом, из-за которого при появлении моррона лишь слегка приподнялся, и в парчовом халате, небрежно накинутом на крепкое, мускулистое тело, кстати сказать, даже не завязанном. Впрочем, вряд ли это был знак неуважения. Пока Дарку еще не довелось поучаствовать в рыцарских пиршествах и прочих, менее помпезных и официозных застольях воинов благородных кровей, но краем уха он слышал в Маль-Форне, что атмосфера на них царит панибратская и цвет герканского воинства порой даже не стесняется продемонстрировать друг дружке свою наготу.
– Хотели меня видеть, милостивый государь? – довольно сухо начал разговор Дарк, присев на свободный табурет. – Чем могу оказаться полезен?
По правде сказать, Дарк сомневался, правильно ли он начал беседу. Он просто не знал, как себя следовало вести, ведь в Мелингдорме он еще не был рыцарем, да и в столице Геркании пообщаться с ровней толком не успел.
– Да брось ты, Дитрих… брось этот паршивый тон! И не выкай, а то я чувствую себя дряхлым и старым! Мы с тобой не на приеме и не на ристалище! Это там согласно этикету общаться надобно, а сейчас можешь про извороты речи позабыть. Рыцари как братья! А родня меж собой по-простому общается, если, конечно, поблизости холопов нет… – правильно истолковал причину не очень удачного начала разговора фон Кервиц, удачно совмещавший беседу с наполнением бокала гостя вином, а его тарелки горячими кусками мяса. – Вино паршивое, честно скажу, но это лучшее из того, что пьют в этом забытом небесами Муабите! Нет, ты подумай, еще наш Мелингдорм глушью называют! Что столичные снобы про Немвил сказали бы…
– Ладно, давай по-простому, – в знак согласия кивнул Аламез, принимая из рук хозяина тарелку и бокал. – Зачем звал?
– А ты что, не догадываешься? – хитро прищурился фон Кервиц. – Сперва прими мои поздравления! Шпоры рыцарские ты заслуженно получил. Я, как тя в деле увидел, сразу понял… вояка! Куда до тебя остальным! Так биться может иль тот, кто не одну войну за спиной оставил, иль рыцарь от бога! Поскольку годков те всего двадцать пять, то первое исключается…
– Двадцать один, – поправил хозяина Дарк, а затем продемонстрировал свою доблесть, залпом опустошив бокал.
– Да-а-а?! – непонятно, то ли с напускным, то ли с искренним удивлением протянул рыцарь, подливая вино. – А выглядишь старше… гораздо старше, чем месяц назад.
– Устал после столицы, да и дорога измотала, – нашел более-менее подходящую отговорку Аламез, на самом деле всерьез пожалевший, что не захватил с собой в дорогу склянку с омолаживающим зельем, которое сварил для него Мартин Гентар.
– Понимаю, – кивнул фон Кервиц, – да вот что-то ты быстро двор королевский покинул. Другие рыцари, как шпоры получат, так полгода по кабакам столичным празднуют. И что, позволь узнать, тебя в Шеварию потянуло? Мерзкая страна, народец подленький, гадостный, аки пиявки болотные, а щас еще и озлобленный, как черт, коему отцы-инквизиторы копыта да под хвостом святой водицей окропили!..
