— Давай…
Вечером, наплетя родителям с три короба, что у нас завтра контрольная и мы будем готовиться, я отправилась к Ольке.
Вначале мы немного подурачились, жутко развеселившись и устроив хороший бедлам в квартире. Устав, упали вдвоем на диван и, тяжело дыша, смотрели друг на друга, периодически подхихикивая и прыская.
Наконец Олька, немного посерьезнев, спросила у меня.
— А ты уже пробовала спиртное?
— Ну, в шампанском пару раз язык обмакивала. Родители у меня очень строго на этот счет.
— Хочешь вина попробовать? Мы так, немного, грамм по двадцать — тридцать, чтобы плохо не было.
Остатки веселья еще не вышли из меня, поэтому я набралась храбрости и бодро заявила:
— А чего мелочится, давай уже по «соточке»!
Ольга, все еще будучи серьезной, ответила:
— Лен, мне то не жалко, но я когда тайком попробовала, то от ста грамм, мне было плохо. Макс тогда очень рассердился на меня. сказал, что если уж так невтерпеж, то лучше по чуть — чуть пробовать, а не залпом.
— Ну, давай, по «полтишке».
Впервые «по взрослому», губы — в-губы, с языком, я целовалась года полтора назад. Помню, тогда также сильно и часто колотилось сердце, волновалась, а оказалось, что ничего такого уж, необыкновенного, в поцелуях и нет. Мокрый язык, чужая слюна и дикий запах ментоловой жвачки.
Когда я взяла бокал с кроваво — красной жидкостью, которая мерно колыхалась в такт моей дрожащей руке, мое сердце колотилось точно также.
Дикое, страшное волнение и мандраж, понимание, что это — запретно, и в то же самое время, дико маняще…
Мы еле — еле коснулись бокалами и по Олькиной квартире поплыл легкий, тонкий, просто божественный звон.
— За нас! — вырвалось у Ольки.
— За Максика. — прошептала я и медленно отпила маленький глоточек. Горько — сладкая жидкость слегка ущипнула мой язык и потекла по горлу вниз.
Буквально через пару минут, я вдруг почувствовала тепло, которое начало подниматься вверх, словно вино хотело вернуться назад, в бокал.
Тепло, не дойдя до горла, начало расширяться по груди, заполняя собой все мое тело. Чуть закружилась голова, стало весело и жарко.
Мы чокаемся во второй раз и некоторое время балдеем, внимая звон, плывущий по квартире. Сейчас, после выпитого вина, мне кажется, что звук заполняет не только комнату, он внутри меня. Я плыву и качаюсь на волнах этого звона. Мы допиваем вино и очень аккуратно ставим бокалы на столик, стоящий в самом углу комнаты и предусмотрительно застеленный, сложенной вдвое, салфеткой. Мне становится настолько жарко, что я расстегиваю несколько пуговиц на своей блузке.
Короткий взгляд, брошенный на Ольку — она вообще скинула блузку! Ха, наверное, так будет гораздо лучше и не так жарко, думаю я, повторяя за подругой ее поступок.
Миг, и мы уже весело хохоча, скачем по комнате, размахивая над головой блузками. В тот момент, когда она оказывается между мной и диваном, я толкаю ее в плечо.
Теперь уже только я одна скачу вдоль дивана, размахивая своим полосатым «знаменем», а Олька, лежа на диване, пытается сделать своими ногами «ножницы» — ухватить и свалить меня вслед за собой.
Наконец, потеряв надежду поймать меня, она хватает с дивана подушку и швыряет ее в меня. Я ловлю ее и крутнувшись на одной ноге, словно заправский бейсболист, отправляю Ольке ее постельную принадлежность назад.
Не ожидавшая такой мощной подачи, подруга не успевает выставить руки и получает подушкой прямо в лицо. От удара ее, хохочущую, откидывает назад и она, упав навзничь, запутывается руками в своей собственной блузке.
Я мгновенно оказываюсь рядом с ней на диване и ловко опутываю ее ноги своей. Но Олька начинает освобождать руки!
Тогда я резко сдергиваю лифчик и заматываю их им. После чего запрокидываю ее руки ей за голову.
— Все, дорогуша, ты — моя пленница, и теперь я буду тебя пытать. Страшно и жестоко! — строя страшные (как мне кажется) гримасы, шепчу я ей на ухо.
— Ой… ха — ха — ха… только не… не бро… не бросай меня в терновый куст! — заливается смехом моя «жертва».
Ах так, значит? Терновый куст, говоришь?
И я провожу, еле касаясь кожи, ноготком своего пальца по ее животу, от лифчика вниз, через пупок, до самой пуговки шортиков.
На протяжении всей «экзекуции» Олька медленно набирала воздух в грудь, все сильнее выгибаясь вперед. Даже когда я, напуганная ее реакцией, отпустила ее руки и убрала свой палец с ее живота, она еще некоторое время лежала так, после чего выдохнула и расслабилась.
— Извини, я сделала тебе больно? — негромко спросила я ее.
— Не — ет… наоборот… — словно с трудом ответила мне Ольга. Потом добавила, — сделай так еще, пожалуйста…
Я провела пальцем в обратном направлении, потом нарисовала окружность по ее животу. Левая чашечка лифчика, и так сбившаяся во время наших игр, сейчас сползла еще сильнее, обнажив краешек ареолы и зацепившись за сам сосок.
Аккуратно запустив свой палец под чашечку, я медленно веду его, все больше обнажая и освобождая «узницу». Наконец ткань сползает окончательно и моему взору предстает покрытый пупырышками, торчащий, словно столб, сосок.
Я нежно, словно лепесток розы, начинаю поглаживать его своим пальцем. Ольга начинает мычать, закусив губы.
В полной тишине, словно гром звучит сигнал вызова в чате. Макс.
Я мигом надеваю свою блузку и подсаживаюсь к огромной плазменной панели, висящей в комнате. Ольга, прикрывшись подушкой, садится рядом.
На засветившемся экране появляется Макс, у которого за спиной виднеется их замок. Там видно суетливое движение, кто‑то куда‑то бежит, что‑то командует и так далее.
Макс окидывает взглядом беспорядок в комнате и недовольно хмурится, заметив бутылку вина.
— Олька, ты что, Лену спаиваешь?
— Ма — акс, не будь занудой, мы по чуть — чуть.
— Смотри мне, а то получишь!
— Ой — ой — ой… получу я, интересно, как? — пытается подразнить Макса Олька и роняет подушку на пол.
Волна негодования и злости начала подниматься во мне, заполняя меня изнутри. Я никогда не буду тыкать человека в его ущербность, а здесь не просто тыкали. Она своему брату прямо сказала, что он «далеко» и ничего не сможет сделать ей.
— Макс, не волнуйся, если надо будет, ты меня только попроси, я ей сама все «объясню». — вмешалась я.
— Ой, объяснит она мне, ха — ха — ха… — залилась смехом Ольга, откидывая голову. Ее выпирающ… бр — р-р… я не такая!!! Я НЕ ТАКАЯ! Я — нормальная, мне мальчики нравятся!
— Девочки, а можно вопрос, что у вас там вообще, происходит? — голосом строгого папаши спросил Макс.
