Корабль бросил якорь, и с него спускали лодки. На берегу уже собралась небольшая толпа возбужденно перебрасывающихся репликами жителей деревни.
Микам улыбнулся, заметив среди солдат в передней лодке рыжую голову офицера. Зоркие у него глаза или нет, а свою Беку он узнает с первого взгляда. Она тоже увидела его и издала радостное восклицание, громко раскатившееся над водой.
На расстоянии было легко принять Беку за ту молоденькую девушку, какой она была, уезжая из дому, чтобы поступить в гвардию, — длинноногую, полную энтузиазма. Даже и теперь она казалась слишком хрупкой для кольчуги и кавалерийского вооружения, но Микам-то знал, что это не так. Бека никогда не была неженкой.
Когда лодка приблизилась к берегу, иллюзия рассеялась. В манерах Беки, обменявшейся какой-то шуткой с высоким воином, стоящим рядом, сквозила властность и непринужденность.
«Она получила то, чего всегда хотела», — со смесью грусти и гордости за дочь подумал Микам. Хоть ей еще не исполнилось и двадцати двух, Бека была боевым офицером одного из лучших гвардейских полков Скалы и на хорошем счету у царицы.
Впрочем, важности это ей не прибавило. Бека выпрыгнула из лодки прежде, чем нос суденышка коснулся гальки берега.
— Клянусь Пламенем, до чего же приятно снова тебя увидеть! — воскликнула Бека, обнимая Микама. Казалось, она никогда от него не оторвется. Когда же все-таки девушка сделала шаг назад, в ее глазах блестели слезы. — Как мама и малыши? Уотермид все такой же?
— У нас все так же, как и когда ты уезжала. Я привез тебе письма — Иллия исписала четыре страницы, — сказал Микам, разглядывая появившиеся на руках дочери шрамы. На носу Беки все так же сияли веснушки, но два года участия в боях заострили ее черты, стерев с лица последние следы детства. — Вот как, ты уже капитан? — кивнул он на новую цепь.
— По крайней мере по названию. Мне дали Волчий эскадрон и тут же послали меня и мою турму домой. Ты ведь помнишь сержанта Рилина?
— Я никогда не забываю тех, кто спас мне жизнь, — ответил Микам, пожимая руку высокому воину.
— Ну, как мне помнится, ты отплатил мне тем же, — сказал сержант. — Ты ведь разделался с той тварью — дирмагносом, после того как Алек в нее выстрелил. Думаю, никого из нас не было бы здесь, если бы не ты.
Этот разговор вызвал любопытные взгляды, и Микам поспешил переменить тему.
— Я вижу здесь всего одну декурию. Где же остальные две? — поинтересовался он, показывая на десятерых высадившихся на берег солдат. Микам узнал капрала Никидеса и еще кое-кого, но большинство было ему незнакомо.
— Остальные отправились с Клиа. Мы встретимся с ними позднее, — объяснила Бека. — Этих ребят достаточно, чтобы мы в безопасности добрались туда, куда надо.
Бека взглянула на солнце и слегка нахмурилась.
— Быстро переправить лошадей на берег не удастся, но мне хотелось бы проделать часть пути до темноты. Сможем ли мы получить здесь горячую пищу, прежде чем отправимся? Желательно что-нибудь, отличное от соленой свинины и вяленой трески.
— Я тут договорился с трактирщиком, — подмигнул ей Микам. — Думаю, он обеспечит вам вяленую свинину и соленую треску.
— Что ж, перемена всегда приятна, — усмехнулась Бека. — Как быстро мы сможем добраться до места?
— За четыре дня. Может быть, за три, если повезет с погодой. Бека снова нетерпеливо нахмурилась.
— Лучше бы за три. — Бросив последний тревожный взгляд на корабль, она пошла за Микамом к постоялому двору.
— Что случилось с тем молодым человеком, о котором ты писала нам в прошлом году? — спросил Микам. — Лейтенант… забыл его имя. Мама начала уже поговаривать о вас с ним…
— Маркие? — Бека пожала плечами, стараясь не встречаться взглядом с отцом. — Он погиб.
«Вот оно что!» — печально подумал Микам, чувствуя, как много Бека не договаривает. Ох, война — жестокое дело…
С погодой им повезло, зато дороги чем дальше на север, тем делались хуже. На второй день пути лошади уже увязали по колени в грязи, покрывавшей то, что в этой глуши считалось дорогой.
Вытащив изуродованную ногу из заляпанного грязью стремени, Микам оглядел поднимающиеся вдали неприступные горные вершины и с нежностью подумал о доме. В тот день, когда он отправился в путь, маленькая Иллия, которой пошел девятый год, собирала на лугу нарциссы. Здесь же, в тени гор Нимра, под соснами еще лежал снег.
Бека все еще не рассказала ему, какова цель их путешествия, и Микам не расспрашивал дочь, уважая ее право на молчание. Они ехали не останавливаясь, благо дни стали длиннее. Ночью на привалах Бека и ее воины вспоминали битвы, рейды по тылам врага, погибших товарищей. Лейтенант Маркие не упоминался, и Микам однажды утром, когда они остановились, чтобы напоить лошадей, отозвал в сторонку сержанта Рилина.
— Ах, Маркие… — Рилин огляделся, чтобы удостовериться:
Бека не слышит их разговора. — Ясное дело, они любили друг друга. К тому же и слеплены они были из одного теста, да только прошлой осенью ему не повезло. Его турма попала в засаду. Тех, кто не погиб в схватке, пленимарцы замучили. — Во взгляде Рилина появилось отсутствующее выражение, он прищурился, словно глаза ему резал безжалостный свет. — Много говорят о том, что пленимарцы творят с нашими женщинами— воинами, но, скажу я тебе, благородный Микам, с мужчинами они обходятся ничуть не лучше. Мы потом нашли тела… Маркие не оказался среди тех, кому повезло, если ты понимаешь, о чем я. Капитан два дня ни с кем не разговаривала, не ела и не спала. Только сержант Меркаль наконец сумела привести ее в чувство. Меркаль на своем веку похоронила немало близких, так что, верно, знала, что сказать. Бека пришла в себя, но о Маркисе никогда не говорит.
Микам вздохнул.
— Вряд ли девочке хочется, чтобы ей об этом напоминали. У нее с тех пор никого не было?
— Всерьез — никого.
Микам прекрасно понимал, что это значит. Бывает, что потребности тела заглушают сердечную боль. Иногда именно так приходит исцеление.
Когда начались предгорья, дорога стала суше. К середине третьего дня пути Бека, оглядываясь, видела верхушки деревьев на равнине, по которой они ехали накануне. Где-то на юге за горизонтом лежал берег Осиатского моря и длинный перешеек, соединяющий полуостров с владениями Скалы на материке. Сейчас уже остальные солдаты турмы Ургажи, должно быть, прохлаждаются в Ардинли.
— Ты уверен, что мы доберемся до места сегодня? — спросила Бека едущего рядом отца.
— Судя по тому, как ты гонишь отряд, мы будем там до ужина. — Микам показал на холмы, поднимающиеся в нескольких милях к северу. — Вон там расположена деревня, а их хижина — чуть подальше.
