Я прятался за углом, пока офицер, наконец, не ушел, и только тогда подошел к столу.
— Простите, — начал я, когда медсестра подняла взгляд и осмотрела меня сверху донизу из-за своих очков. — Я хотел бы проведать свою знакомую. Не могли бы вы подсказать, в какой палате находится Кензи Сент-Джеймс?
Женщина с сомнением посмотрела на меня. Я так и видел, как она ставит печать «хулиган» у меня на лбу еще до того, как она ответила с вымученной вежливостью:
— Часы посещения почти закончились. Вы друг семьи, молодой человек?
— Нет, — ответил я. — Кензи моя одноклассница. Мы ходим в одну школу.
— Угум. — Она окинула меня еще одним скептическим взглядом, будто сомневаясь, ходил ли я вообще в школу, и я ощетинился.
— Послушайте, я просто хочу увидеть ее на пару минут. Я ненадолго. Просто хочу убедиться, что она в порядке.
Медсестра заколебалась, и я выдавил почти отчаянное «Пожалуйста».
Она поджала губы. На секунду мне показалось, что она откажет, и скажет убираться, пока она не вызвала обратно полицейского. Но затем женщина коротко кивнула в сторону коридора.
— Хорошо. Мисс Сент-Джеймс в палате 301, с левой стороны. Только побыстрее.
Почувствовав облегчение, я поблагодарил ее и поспешил по коридору, проверяя номер у каждой двери, проходя одинаковые палаты, полных коек и больных людей. Когда я обходил тележку уборщика, женщина и маленькая девочка, примерно около девяти или десяти лет, вышли из палаты передо мной. Я отошел, чтобы дать им пройти, чувствуя укол узнавания, когда они прошли, не взглянув на меня. Я не знал высокую блондинку, но маленькую девочку видел раньше. Она была на фотографии с Кензи на брелке, обе улыбались в камеру.
Сводная сестра Маккензи. Алек или Алекс, что-то в этом роде. Ее темно-каштановые волосы были собраны в хвостик, на ней была сине-белая униформа школы. Он шла вслед за мамой, направляясь в комнату ожидания. Я смотрел, пока они не повернули за угол и исчезли, гадая, знала ли сестра Кензи, что на самом деле произошло с ее сводной родственницей. Когда я был в ее возрасте, то не понимал, почему не вижу свою старшую сестру; лишь знал, что она не дома, не была частью семьи, и скучал по ней. Надеюсь, сестре Кензи никогда не придется проходить через это — боль знания, что у тебя была сестра, а затем, внезапно, ее не стало.
Дверь, через которую они вышли, светилась слабым голубым светом. Заглянув в комнату 301, я тяжко сглотнул. У дальней стены лежала на белой больничной кровати Кензи, окруженная тихо пикающими приборами. Ее черные волосы были раскинуты по подушке, глаза были закрыты. Рядом с ней стоял столик, полный цветов и шариков с надписями «поправляйся скорее».
Меня охватила вина, грубая и болючая, но ее почти заглушала волнительная боль, распространившаяся по моей груди от ее вида. Кензи, которую я знал, всегда была в движении — она прыгала с места на место, улыбчивая и позитивная. Видеть ее такой — бледной, обездвиженной, хрупкой — это зрелище наполнило меня ужасом. Вскальзывая в комнату, я пересек пол к ее кровати, вцепившись в поручни, чтобы остановить себя и не коснуться ее. Если она спала, я не хотел ее будить, но стоило мне подойти, как она зашевелилась. Темно-карие глаза приоткрылись и недоуменно остановились на моем лице.
— Итан?
Я выдавил улыбку, мысленно скривившись от ее голоса — такого слабого и тихого.
— И тебе привет, — сказал я, даже самому прозвучав как-то слабо. — Прости, что не пришел раньше. Я не знал, что ты в больнице.
Девушка нахмурилась.
— Ох, черт. Моя вина. Телефон отключился, когда я вернулась. — Ее слова сливались вместе, либо от усталости, либо от лекарств, которые ей давали здесь. — Собиралась позвонить тебе, когда он зарядиться, но мне стало плохо.
— Не беспокойся об этом. — Я потащил стул из угла и сел рядом с ней, протягивая руку сквозь поручни, чтобы коснуться ее руки. — Ты в порядке? Это…
Я замолчал, но Кензи покачала головой.
— Это ничего. Просто подхватила какой-то гадкий вирус, пока бросила по «Нью-Йорку». У меня не слишком сильная иммунная система, так что… — Она пожала плечами, но это не остановило чувство вины, продолжающее грызть меня. Кензи слабо улыбнулась. — Меня должны выписать через пару дней, по крайне мере, так говорят врачи.
Меня окатило облегчением. Она будет в порядке. Вскоре Кензи будет дома, и мы сможем вернуться к «нормальному», или как бы это там ни называлось в моем случае. Я хотел попытаться жить нормальной жизнью, как минимум, постараться изо всех сил, и я хотел сделать это с ней.
Я потянулся второй рукой и погладил ее по щеке, чувствуя ее нежную кожу под своими пальцами. Она закрыла глаза, и я спросил:
— Что сказал отец, когда ты вернулась?
Она нахмурилась, и девушка вновь широко распахнула глаза.
— У него хватило наглости быть расстроенным, что я не позвонила. Он сказал, что полиция не один день меня искала, и злился, что я не сказала о своем местонахождении. Раньше он никогда не интересовался моей жизнью. С чего делать это сейчас?
— Может он беспокоился о тебе, — предположил я. — Понял, что вел себя неправильно.
Она недовольно шмыгнула.
— Я исчезла на пару дней, и теперь он хочет поиграть в отца? После того, как игнорировал меня годами, не заботясь о том, что я делала? — Она сморщила нос, в ее голос просочились нотки горечи. — Немного поздно для этого, боюсь. Мне не нужна его забота.
Я не ответил. Ушло бы немало разговоров, слез и прощения, чтобы Кензи и ее отец отставили в сторону свои различия и старые раны начали заживать, и я не хотел быть их примирителем. Не когда у меня самого проблемы с семьей. Будто прочтя мои мысли, Кензи спросила:
— Что сказали твои родители, когда ты вернулся? Сильно злились?
— Нет, — я пожал плечами. — Они… вроде как, принимали в гостях Железную Королеву перед моим приходом. Она поговорила с ними, рассказала, где я был, что я не виноват в своем исчезновении.
— Ты общался с Кейраном после Нью-Йорка? Или с сестрой?
Я покачал головой, мое настроение помрачнело при упоминании Кейрана с Меган.
— Нет, не думаю, что вскоре увижусь с кем-нибудь из них.
— Я волнуюсь за него, — пробормотала Кензи, звуча так, будто боролась со сном. — За него и Анвил. Надеюсь, они в порядке.
В палату заглянула медсестра, увидела меня и нахмурилась, стуча по своему запястью. Я кивнул, и она ушла.
Я встал, жалея, что приходиться так рано покидать ее.
— Мне пора, — сказал я, пока она сонно моргала. Опустив руку, я нежно убрал волосы с ее лица. — Я вернусь завтра, ладно?
Ее глаза еще раз закрылись, и уже не открылись.
