Вадим потерял направление, почти оглох из-за неровного буханья собственного сердца в ушах и, скорее всего, ослеп, так как не видел вокруг ничего, кроме белёсого тумана. Откуда-то издалека пришли слова, смысл которых он несколько секунд не мог понять.
— Вадим, Вадим! ВАДИМ!!! Это Я — Вовка!!! Хватит орать!!! — друг тряс его за плечо.
Он понял, что ещё чуть-чуть и потеряет сознание. Слишком много ужаса — слишком много! Вадим начал часто и глубоко дышать, постепенно приходя в себя.
— Я… я… думал, что… это ты… там… кричал… — зубы стучали ещё и от пронизывающего холода, он никак не мог остановиться, дрожал.
— А я… сразу понял, что… это Мишка… — Вовка, бледный как простынь, тоже страшно трясся, — Вадим, нам надо доплыть… У меня свело ногу… Ещё немного… утонем…
Эти слова окончательно вывели его из заторможенного состояния.
— Конечно… Да… плывём!..
Только теперь Вадим понял, как сильно замёрз. Холод проник в его тело, практически вытеснив остатки тепла. Пальцы ног и рук одеревенели — перестали слушаться. Даже кожа на ощупь стала чужой — резиновой. Он надеялся двигаясь, немного согреться, но тщетно. Внезапно мышца на ступне отказалась сокращаться. Никогда прежде с ним не случалось судорог, но он сразу узнал это ощущение. Усилием воли Вадим подавил боль, сквозь которую разогнул сведённые пальцы и медленно поплыл дальше.
В первые минуты нового рассвета всё живое вокруг замерло. В целом мире остался лишь туман, приглушённый плеск воды да звук собственного дыхания. Сколько они плыли? Может, несколько минут, а может и целый час — невозможно сказать точно. Время странным образом играло с друзьями: то ускорялось, унося их на волнах паники, то замирало, притупляя ощущения, когда все их мысли сводились лишь к двум действиям: оттолкнуться от воды, вдохнуть, снова оттолкнуться, снова вдохнуть…
Вадиму пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем до него дошло — зрение не врёт — впереди действительно показалось что-то ещё, кроме бесконечного тумана. Это что-то нависло над рекой огромной бесформенной тёмной массой, лишённой чётких очертаний. Снова подступил страх. Но разве у них был выбор? Покрепче сжав зубы, ребята поплыли навстречу неизвестному. Нечто чёрное в тумане приближалось катастрофически медленно. "Неужели я действительно так медленно плыву, или это вновь какая-то мистическая шутка тёмных сил?" — подумал Вадим, но мгновенно забыл об этом, почувствовав липкое прикосновение к внутренней части бедра. Его снова всего искорежило от страха и ощущения мерзости. Он чуть не забыл, где находится, поэтому чуть не утонул, прилично хлебнув воды, закашлялся. Когда лёгкие очистились, рядом с ним всплыла крупная чёрная палка, обросшая грязными водорослями. Стало немного поспокойнее, но всё равно из-за всего пережитого у Вадима начала дёргаться бровь.
Ещё несколько метров воды осталось позади, когда тревожное чёрное нечто окончательно приобрело форму. Перед ними возвышался обычный трёхметровый береговой обрыв. У кромки воды серый хрупкий сланец, чуть выше — слой рыжей бархатной глины с тёмными жилами корней давно умерших растений, а сверху — зелёная шапка кустарника, увитая розовыми цветочками нераспустившегося вьюнка. Вадим подплыл поближе, чтобы убедиться — никакой скрытой угрозы обрыв для них не представляет, но, увы, и не поможет — взобраться по его пологому склону им не хватит сил — придётся плыть дальше. Неожиданно он снова испугался, но не за себя. Вовка всё время плыл позади, но теперь из ватной белизны тумана не доносилось ни звука.
— Эй, Вовка, я здесь! Ты где? — шёпотом позвал Вадим.
Никто не ответил, только вода, чем-то встревоженная на глубине, прикатилась небольшой волной, с плеском разбившейся о камень. Вадим больше не шептал. Дрожал, уцепившись бледной рукой за небольшой выступ в обрыве — ждал. Вечность спустя из тумана наконец-то показалось лицо Вовки. В первое мгновение он не узнал друга.
Год назад умер дед Вадима. Родные, посчитав, что он уже достаточно взрослый, позволили ему проститься с покойным. С тех пор белое, совершенно чужое лицо вроде бы близкого человека, которого он очень любил, преследовало Вадима в кошмарах.
Вовка выглядел хуже, чем труп. Губы совершенно потеряли цвет, даже не посинели, а стали молочными как кожа. На лице проступили синие венозные сосуды, под глазами залегли почти чёрные круги. Вовка высунул из воды руку, и Вадиму поплохело: судорога свела тонкие пальцы друга в неправильный кулак, больше напоминающий лапу мёртвой птицы. От храброго, жизнерадостного весельчака сейчас не осталось и следа. Вадим с ужасом подумал — уж неспроста ли мальчишки дали ему погоняло "Могила"?
— Вовка, греби сюда!
Друг с трудом сфокусировал взгляд, глотнул воды, еле слышно кашлянул — с неимоверным усилием медленно приблизился.
— Я… я… я… я…
Вадим как-то сразу догадался, что обмороженный друг не сможет сказать ничего внятного.
— Да, я тоже… очень замёрз… но нам надо плыть… тут немного осталось! Я знаю это место… метров через сто будет берег… а там и до наших рукой подать!
— Нннне… Не… Нее… — забормотал Могила.
— Соберись! Мы должны доплыть!!! Давай!
Вовка, каким-то чудом держащийся за каменный выступ безразлично опустил глаза, всем видом показав, что подчиняется. Волны непроизвольных мышечных сокращений гуляли по его тщедушному телу. Вадим хлопнул его по плечу, про себя отметив, насколько друг холодный.
То ли открылось второе дыхание, то ли произошёл выброс адреналина, но ему стало немного теплее, прибавилось сил. Вадим, можно сказать, не плыл, а просто держался на поверхности реки, но даже так Вовка за ним не поспевал. Он решил немного отплыть вперёд, чтобы разведать путь. Метров через двадцать дно ещё не прощупывалось, зато длинные водоросли вполне ощутимо принялись цепляться за ноги — хороший признак, скоро берег! Он вернулся к другу, подплыл поближе, решив ему подсобить, но как только Вовка попытался за него уцепиться, Вадим молниеносно пошёл ко дну, испугался, инстинктивно оттолкнул товарища.
— Давай… Давай… У нас получится… Там уже берег…
Вовка прикрыл глаза, слишком медленно передвигая руками. Вадим снова начал замерзать. Отплыл буквально на два метра от товарища, обернулся, но никого не увидел… Сначала он не мог понять, что произошло… Время в очередной раз замедлило бег.
Тишина.
На гладкой поверхности воды неохотно лопнули три пузырька.
Вадим пришёл в себя. Бросился туда, где ещё секунду назад цеплялся за поверхность и саму жизнь верный друг. Откуда-то появились силы. Нырнул — ничего. Отдышался. Нырнул. Ещё раз. Ничего. Ещё раз. Он нырял снова и снова, погружаясь в глубину, как в невыносимую правду: друзья погибли, их больше нет, и спешил побыстрее вынырнуть, тем самым не соглашаясь поверить в это.
