– Где я? – хрипло спросил Гин-Гроан, и взгляд его упёрся в Полонского. Мафиози побледнел, кадык на его не защищённом роговыми пластинами горле резко дёрнулся.
– Что происходит? – спросил он, уже тише, но тут увидел маэстро Жоржа, и дыхание бывшего главы преступного синдиката вновь пресеклось.
– Мне тоже хотелось бы это узнать! – вмешался лейтенант полиции, как бы между прочим переводя дуло своего оружия с Полонского на маэстро и обратно. – Прошу пройти идентификацию! С какой целью прибыли на Пелестон? Эй, бросьте-ка свою пушку!
– Это не пушка! – с достоинством ответил маэстро Жорж, медленно поднимаясь и выпрямляя спину. – Это старинный музыкальный инструмент. Его нельзя бросать, но если вы позволите…
Музыкант сделал осторожный шаг, сопровождаемый дулом полицейского парализатора, и осторожно, как ребёнка в колыбель, опустил флейту в её роскошный бархатный футляр. Затем невозмутимо отогнул рукав на левом запястье, высвобождая идентификационный браслет. Полонский сделал то же самое и стоял неподвижно, пока один из полицейских снимал данные портативным биокардом.
– Приношу свои извинения! – буркнул лейтенант, обращаясь к детективу. – Это тот парень, которого вы ищете? Мы засекли его на южной автостраде. Хотели задержать сразу, но потом решили проследить, куда это он в таком виде направился. Мы в курсе ваших проблем. А это тоже ваш сотрудник? – краем глаза лейтенант глянул на считанные биокардом данные маэстро, и глаза его невольно расширились.
– С Ашписа? Хорошо. Очень хорошо. Помочь вам доставить задержанного, куда следует?
– Было бы очень любезно с вашей стороны, – согласился Полонский, но тут подал голос сам Гин-Гроан.
– Это недоразумение! – завопил он. – Полонский, это опять вы? Что вам от меня надо? Я не собираюсь скрываться от закона, вы ничего не поняли! Я буду жаловаться вашему начальству!
– Вам дадут такую возможность, – пообещал детектив. – Но я хотел бы сперва задать вам пару вопросов. Во-первых, где коды?
– Не ваше дело!
– Ладно. Пусть с вами разбирается Торкве… комиссар Баранников. Но на второй вопрос лучше ответьте прямо сейчас. Где паренёк, который увязался за вами вчера в порту?
– Он ваш знакомый? – нехорошо усмехнулся Гин-Гроан. – Он был не столь испорченным, как вы, и я о нём должным образом позаботился. Я его…
Здесь, на самом интересном месте, дверь снова отодвинулась и к присутствующим добавилась находящаяся не в лучшей форме персона Алекса Папалексиса.
– В дём дедо? – осведомился старший поисковой группы сквозь непробиваемый насморк, бесплатный дар Полонского. – Вигдор, гдо эдо?
Полонский понял, что везение его кончилось. И точно: Гин-Гроан в приступе отчаяния рванулся к не успевшей ещё закрыться двери и тут же рухнул, сражённый лучом полицейского парализатора.
– Не будем терять времени, – мрачно сказал детектив и вызвал на мониторе карту спасательской базы. – Судя по всему, Гин-Гроан скрывался в одном из старых колониальных посёлков, теперь это тоже городские районы, но, в отличие от всех других, там много домов старой постройки. Таких посёлков на территории нынешней базы было четыре. Один, как мне сказали, уже ликвидирован полностью, на его месте сейчас Медицинский Центр, от других ещё кое-что осталось. Больше всего старых домов на западной окраине, но дорожный патруль засёк Гин-Гроана на южной автостраде, поэтому лучше начнём оттуда. Автострада проходит через два таких посёлка – один в районе Ремонтного цеха, второй теперь числится как городок пилотов "Пелестона-1". Его я возьму на себя.
– Почему именно его? – ревниво поинтересовался Алекс, раздобывший какое-то чудодейственное средство от простуды.
– Потому что мне надо ещё проводить маэстро, а рейсы на Ашпис уходят с первого "Пелестона".
– А-а, на Ашпис… – протянул Папалексис томно. – Это где-то на периферии…
И тут до него дошло.
– Что?! На Ашпис?! Ты рехнулся, Виктор! Привлечь к делу потомственного вампира! Торквемада не оставит от меня даже тела для погребения в семейном склепе! Нет, ты точно сошёл с ума!
– Что тебя так смущает в этом факте? – защищался Полонский. – Он же никого не трогал. Уже шестьсот лет прошло, как вампиры эмигрировали на Ашпис, всё это время они прекрасно обходились без человеческой крови. Бессмертие – просто генетическая черта их биологического вида, а не результат кровопития. Если хочешь знать, им вполне достаточно синтетических заменителей крови, на Ашписе очень развита промышленность синтеза. Продукция на все вкусы: я, например, видел у маэстро бутылку с этикеткой "Кровь младенца с Ангиона"…
– Хватит с меня подробностей! – взвыл старший. – Если ты такой умный, скажи лучше, как мне теперь строить свой отчёт!
– Очень просто, – легкомысленно отозвался детектив. – Напиши, что всё это – самоуправство со стороны свободного криминалиста Полонского… Ладно, мне пора – нужно ещё заскочить в гостиницу за маэстро Жоржем.
Рейсов на Ашпис было всего два. Несмотря на шестьсот лет синтетического вегетарианства, вампиры так и не смогли прослыть безобидными добродушными существами. Маэстро Жорж зарегистрировал билет и махнул рукой в сторону зала ожидания для гуманоидов.
– У нас ещё есть двадцать минут. Присядем, я должен вам кое-что сказать.
Народу в зале хватало, правда большинство гуманоидов набились в кабины для фторо- и гелиодышащих, и весь кислород оказался в распоряжении Полонского с маэстро и кочующего по звёздным системам пёстрого племени таукитян. Какой-то малец из их табора попытался было всучить Полонскому заведомо фальшивую поющую медузу, но маэстро Жорж издал тихий, похожий на шорох песка свист, и незадачливый продавец тут же телепортировался под защиту материнских шароваров.
– Я должен был рассказать вам всё это ещё несколько лет назад, в первую нашу встречу, – начал вампир, когда они сели. – Но видите ли, у нас ещё сохранились такие понятия, как честь рода и кровная месть. Это было главной причиной, почему я отказался в своё время давать показания против Гин-Гроана. Помните ту камеру рядом с моей? Вы тогда решили, что её обитатель ещё не прибыл, что его поймали, но пока не привезли. На самом деле, к моменту вашего появления она уже опустела…
Полонский отлично помнил это помещение, потому что прежде ни одна больница, ни одна исследовательская лаборатория не навевали на него такой жути своей сверкающей стерильностью, мертвенным светом электронных ламп и зловещей первозданной тишиной, говорившей об идеальной звукоизоляции.
– Вы хотите сказать…
– Я знал о нём только то, что он родился уже на Ашписе и его звали Рикардо. Он был намного моложе меня, если можно говорить о молодости и старости по отношению к бессмертию. Подозреваю, что эксперименты, которые на нас ставили, не были одинаковыми. От меня требовались вещи чисто физиологические. Должно быть, вы знаете, что над нами не властен ни один наркотик – кроме свежей человеческой крови. Когда-то мне стоило многих мук и трудов освободиться от пристрастия к ней. Простите за откровенность.
