— Не могу знать, ваша милость.
И все же королева помедлила над конвертом в руках Клинка, словно перед ней лежал скорпион. Затем, взяв его крайне неохотно за уголки, прочитала надпись.
— Оно адресовано не мне! — Она попыталась бросить письмо в лицо сэру Доминику, но оно не было создано для столь резких движений и всего лишь медленно запорхало. — Здесь нет никакой леди Годелевы! Я королева, вы слышите? Королева!
Сэр Доминик поймал письмо.
— Ошибка писца, я уверен, ваша милость.
И снова протянул злополучное послание.
— Могу я помочь вашей милости?
Леди Арабель взяла конверт, сломала печать, развернула лист плотной бумаги и протянула его госпоже. Всеми позабытая Малинда замерла на стульчике, по-прежнему сжимая пузырек с духами.
В пальцах Годелевы письмо дрожало и шелестело. Казалось, она с трудом разбирала слова, хотя Малинда видела, что послание совсем короткое.
Королева издала душераздирающий вопль.
— Нет! Он ее не получит! Моя!.. Оставить меня одну в этом жутком месте?
Она вскочила с трона и заключила Малинду в объятия. Королевский дар соскочил с колен девочки и разбился на тысячи мелких осколков. С пола поднялся одуряющий запах, от которого щипало глаза и прерывалось дыхание. Годелева закричала снова, еще сильнее и дольше.
Женщины освободили девочку. Бывшая королева со стоном вылетела из зала, за ней следовал сэр Арундель, а за ним бежали леди Арабель и госпожа де Фейт.
* * *
Сэр де Фейт вывел Малинду на воздух, подальше от охватившей зал истерики и тяжелого зловония духов. Сначала показалось, что сэр Доминик вышел с ними, но он, видимо, передумал. Принцесса и Клинок вдвоем добрались до скалистого гребня, откуда открывался вид на море. Соленый ветер трепал их волосы. Сэр де Фейт обнял девочку.
— Нехорошо получилось с твоим подарком. Уверен, король заменит его, когда узнает, что случилось.
Из-за всхлипов Малинда все еще не могла говорить, поэтому просто покачала головой. Зачем ей духи?
— Ты поняла, что было в письме твоей маме?
— Я не поеду!
Она повернулась к нему спиной, но не убежала.
— Ты принцесса, моя госпожа. Тебе суждено выйти замуж за принца и жить во дворце. Ты больше не можешь гнить в свинарнике на задворках…
Он издал вопль и вскочил на ноги.
Клинки двигались очень быстро, но де Фейт не успел развернуть Малинду или закрыть ей глаза руками. Поэтому девочка увидела, как ее мать летит с высокой террасы и падает в полосу прибоя далеко-далеко внизу.
— Идиот! Преступник!
Проклятия затихали по мере того, как де Фейт бежал к дому.
Малинда осталась одна.
Лишившись подопечного, Клинки впадают в бешенство и начинают крушить все подряд. Но на этот раз дело обошлось тем, что они расправились друг с другом. Единственный, кто мог их остановить, а именно сэр Доминик, прибыл на место происшествия слишком поздно. Арундель скончался через несколько минут, а де Фейт на следующий день — в большей степени из-за разбитого сердца, чем от полученных ранений.
На следующий день прибыл эскорт из шести Клинков, чтобы доставить принцессу Малинду ко двору.
Принцесса редкого для женщин роста, но стан ее приятен для взора и исполнен грациозности, в менуэте движения ее столь же плавны, сколь проворны во время охоты. Прекрасный цвет лица дополняется правильностью черт, которые, впрочем, выражают скорее твердость характера, нежели покорность. Говорят, румянец на ее щеках вспыхивает чаще от страсти, нежели от девичьей застенчивости. Она смелая наездница, предпочитает соколов веретену и лук клавикордам, способна натянуть ростовой боевой лук, как многие воины, и однажды завалила оленя с восьми шагов, опередив нескольких признанных мастеров стрельбы. Острота ее ума доставляет немало радости, равно как и неприятных обид, за что венценосный отец находит уместным ее незамедлительно бранить.
Из письма посла Исилонда от первого месяца 368 года
Сразу лишившись друзей, семьи и дома, Малинда вступила в самую несчастливую пору своей жизни. На Королевском Мысе она видела чужаков едва ли чаще раза в месяц; теперь же ее занесло в целый муравейник незнакомцев. Все глаза были обращены к ней, все уши прислонены к ее дверям. Хуже того, отец-людоед находился одновременно везде, расхаживая по дворцу в сопровождении свиты, такой огромный в шелках и мехах, сверкая золотом и драгоценными камнями и замечая поросячьими глазками любую мелочь. Великие лорды вздрагивали, когда он хмурился, и дико гоготали после малейшей шутки. На Малинду он смотрел с недовольством. Даже высокий рост и неженская сила дочери напоминали ему, что она должна была быть мальчиком.
При дворе принцесса знала одного только сэра Доминика. Несмотря на всю свою доброту, он не мог проводить с королевским ребенком слишком много времени, и у него хватало ума не давать дворцовым гадюкам повод пошипеть.
Если Годелева была плохой матерью, то Шиан оказалась в сотню раз хуже. После семи лет брака она оставалась ужасающе бесплодной, вызывая все большую ярость короля. Учитывая увеличивающийся интерес его величества к потомству, все понимали, к чему клонится дело.
Шиан назначила леди Миллет в качестве воспитательницы принцессы и этим ограничилась. Сложно представить худший выбор: леди Миллет отличалась молодостью лет и ветреностью нрава, и интересы ее вращались вокруг Клинков. Создавалось ощущение, что она вознамерилась покорить всю Гвардию и не оставить без внимания ни одного мечника.
Как ни странно, прошел целый год, прежде чем Шиан поймали за попыткой перебороть собственное бесплодие с помощью личных Клинков, хотя никто так и не узнал, избрала ли она одного только сэра Оборотня или пользовалась услугами всех по очереди. По обвинению в измене ее обезглавили холодным утром Десятого месяца. А после завтрака король женился на леди Харальде.
Новая королева, изысканное дитя неземной красоты, с отточенными манерами и стальной волей, была всего на несколько лет старше Малинды. Ее отлично вымуштровал целый полк ведьмоподобных тетушек, посему она не сносила насмешек августейшего супруга. Ей приписывается — впрочем, весьма сомнительными источниками — высказывание, что власть над мужем зависит всего лишь от умения спать, сжав колени.
Она заставила короля назначить в качестве гувернантки принцессы одну из своих престарелых тетушек, леди Уэйнс, но в действительности же королева Харальда сама взяла на себя заботы по воспитанию девочки и обращалась с ней, как с младшей сестрой. Она вызвала ко двору несчастную леди Арабель вместе с Дианой, чтобы у принцессы появился друг, — госпожа де Фейт к тому времени уже снова вышла замуж и счастливо проживала на Королевском Мысе.
