Бездна! Все‑таки Владыка из меня вышел действительно никудышный!
«– Алесан, не притворяйся идиотом! – Марука была как никогда резка. Обычно моя сестра не опускалась до оскорблений, но сегодня я ее уже порядочно достал. – Ты не можешь вечность ничего не делать! Скука – это страшный яд, особенно для нас. Ты должен создавать. Хоть что‑то! Это наша суть! — А зачем? – Я действительно не понимал, для чего тратить столько времени и сил. — Алесан! В этом вся наша жизнь! Мы должны творить, чтобы не сойти с ума! Боги, хотя чего я от тебя добиваюсь?! Ты же наполовину Западный! А эти только и делают, что вечно пялятся в свои зеркала!
А вот это уже запрещенный прием. От одного упоминания о моем родстве с Домом Затаившихся боль связала все внутренности узлом. Жестоко, danely. С вашей стороны очень жестоко напоминать мне об этом.
И вовсе я не такой, как Западные. Дело в том, что мне до сих пор никто так и не объяснил, для чего создавать вещи, которыми никто не будет пользоваться? Зачем?»
Открыв глаза, я еще пару минут пролежал, тупо таращась в потолок. Зачем?.. Вопрос, так похожий на тот, что мучил меня во сне, не желал покидать и наяву.
Зачем?
Если я не ошибся в выводах, зачем тем, кто раньше служил первому Двуцветному, вмешиваться в ход событий? Для чего? Какие цели они преследуют?
Стоп. А если предположить, что они все еще верят в идеалы того времени?..
Кстати, к чему они тогда могли стремиться? Отомстить? Вернуться на отобранную у них землю?
Слишком мало информации. Слишком много допущений. Мне необходимо поднять хроники тех времен. Мне нужно разобраться в том, что тогда произошло в действительности. Боюсь, в противоположном случае я лишь еще больше запутаюсь во всем этом.
Пока достоверно мне известно только то, что первый Двуцветный прожил на два столетия больше, чем думает подавляющее большинство. И раз он столько прожил, то, значит, был не один. Сколько их было? Кто вообще стоял на его стороне? И почему? Ведь насколько я помню историю, его едва ли не сразу объявили безумцем. Но война шла более сорока лет, а это приводит нас к очень любопытному выводу: кто‑то все‑таки поддерживал Алесана, в противном случае так долго он не продержался бы.
Нет, не стоит пока забивать себе этим голову. Всему свое время.
Дар говорила, что он был лучшим. Возможно, в то время не только она считала так. И, кстати, куда мне следует наведаться в любом случае, так это в Vir’Soley. Думаю, там я найду куда больше ответов, чем предполагал раньше… Не зря же ифриты проходят такую жесткую ломку в детстве. У этого должны быть предпосылки. Мей выжил – значит, вопрос не в возможности существования, а в чем‑то другом. В чем? Даже предположить боюсь, но если все действительно обстоит так, как я думаю… Боги Изначальные, Всеблагие! Что же вы натворили? И зачем? Стоило ли нас оставлять без присмотра? Не окажемся ли мы худшим из зол?..
Слишком много вопросов. И чем дальше я иду, тем больше их становится.
А самое страшное во всем этом то, что я не уверен, что хочу знать ответы. Но и отступить не могу – не сейчас, когда на карте стоит самое дорогое.
…День не задался с самого утра. Я это понял сразу же, как только увидел у дверей библиотеки Ижена. И что ему могло понадобиться в столь ранний час в месте, разительно отличающемся от привычной ему среды обитания? В том, что эта встреча мне не понравится, я был уверен так же сильно, как в том, что завтра в это же время меня в Вирде уже не будет. — Ксан, ты это… не гони меня. Ксан!
Я невольно остановился и посмотрел на Ижена. Выглядел он и вправду подавленно. Что еще могло произойти? — Ксан, зря ты так с Тони. Он действительно о тебе волнуется, – стоило ему это произнести, и я сразу стал взглядом искать в вырезе рубахи золотую цепочку. Что‑то блеснуло – показалось или нет?..
Покинет ли Орден мою жизнь когда‑нибудь? Или мне суждено тащить это ярмо на себе до конца своих дней? — Обо мне не надо волноваться, – медленно произнес я, – я уже большой мальчик. И даже если я захочу прыгнуть со скалы в пропасть – никто не вправе мне мешать. — Никто? – Ижен хитро сощурил глаза.
А ведь он прав: я уже скован цепями обязанностей, хоть и не по своей воле. Вместо одной клетки – другая. Как‑то незаметно я променял Рейма на Мея и даже не подумал об этом. Без меня Рыжик не выживет. Я лишил его права на собственную жизнь в тот момент, когда привязал к своей ауре. Исчезни Мей – и я всего лишь потеряю удобный источник энергии, но вот стоит погибнуть мне… структура его силы неоднородна и непостоянна, а сейчас только я удерживаю ее от расслоения. Без меня он сгорит в считанные дни. И мне следует помнить об этом, влезая в очередную авантюру. — Никто, кроме моей собственной совести. Все остальное – нелепая иллюзия привязанностей. Я не говорю, что ни с кем не связан, но прежде всего свои действия я должен согласовывать со своей совестью. — Принято. Ответ не лучший, но верный в какой‑то мере. Вот только помни, что твоя совесть отнюдь не последняя инстанция. И дрянная у тебя совесть, честно говоря, если она позволяет тебе ранить друзей.
Дрянная. Но какая есть. При моей жизни и такую иметь – чудо. — Ксан, я серьезно, поговорил бы ты с Тони, а то он сам не свой, все твердит, что и тебя на смерть толкнул. Он же действительно многих потерял, первое время он все один был, почти дикий стал – вот и послали меня. Присматривать.
Все‑таки тоже «альксана». А ведь ни Тони, ни Ижен отродясь перчаток не носили. Что‑то изменилось в структуре Ордена? Или я на протяжении тех пятнадцати лет, что стоял во главе, так и не разобрался во всем до конца?
Бездна! Что‑то я упорно упускаю из виду, но вот что? Я так старательно стирал из памяти прошлое, что местами мне это даже удалось. — Какой отдел? – невежливо спрашивать в лоб, но мне совсем не хочется пробираться сейчас сквозь лабиринты собственных воспоминаний, когда есть гораздо более короткий путь.
«Наблюдение и защита», – жестом показал Ижен. Все верно: если знаю структуру сигналов – разберусь, нет – значит, недостоин.
Внешник. Вот как. Я‑то больше операторами занимался, среди них как раз преобладают эльфы и маги. Внешний отдел висел на ком‑то из моих эмиссаров. Отчеты я получал регулярно, но так же регулярно их игнорировал. Неудивительно, что я даже не заподозрил в своих знакомых «альксан». — А ты?
Вот теперь я растерялся. Так уж повелось, что вероятность встречи главы Ордена и рядового члена стремилась к нулю, а потому в языке жестов ничего подобного не было. А те, кто был званием повыше, разумеется, знали меня в лицо…
Да и не имею я больше никакого отношения к Ордену. Ушел же. Вот и хватит всякой дурью голову забивать! — Уже никто. — То есть? – Ижен удивленно уставился на меня, явно не представляя, как можно уйти из организации, которая со временем вытесняет из твоей жизни все остальное. — Взял бессрочный отпуск. — Ясно. Послал начальство, а оно почему‑то решило, что ты слишком важен, чтобы пускать тебя в расход. — Ну, что‑то типа. — Так вот почему пришел приказ внимательно за тобой присматривать. Судя по всему, неприятности к тебе так и липнут.
Вот это очень точное определение. Сколько себя помню, проблемы – большие и мелкие – преследовали меня всегда и всюду. — Угу, – невнятно согласился я, не особо желая вдаваться в подробности своей прошлой жизни. — Но Тони ты сказал, что твоя миссия имеет приоритетный статус. Соврал? — Нет, просто помогаю старому другу в одном деликатном дельце. Статус действительно вырисовывается заоблачный. Да еще и секретность, – со вздохом признал я. Поздно уже было отнекиваться – с «альксаной» этот номер не прошел бы. — Ксан, и часто ты так помогаешь друзьям? Ведь убрать тебя…
Я резко мотнул головой, прерывая его. — Нет, вот как раз «убирать» меня не станут. Сам бы уже должен был это понять – раз до сих пор присматривают, значит, нужен. — Извини, Ксан, но изменить приказ – секундное дело, особенно если объект все время под колпаком. Не думаю, что наверху многим нравится твоя деятельность. «Свободный художник» – это всегда опасность.
Не то чтобы Ижен сильно ошибался… Вот только даже Орден без разрешения Совета меня не тронет. Я, конечно, изрядно попортил им нервы, но вряд ли в этом мире найдется безумец, способный в открытую выступить против Северных Владык. А Вейрин, если все‑таки решит избавиться от меня, придет сам. На то и уповаем. — Я не такой уж и «свободный». Я со многими повязан, так что, сболтнув лишнее, сам же и пострадаю. И «наверху» это знают не хуже меня. — И все‑таки загляни к Тони. Он же с катушек съедет, если с тобой что‑то случится. — Зайду, – согласился я. Действительно некрасиво вышло. Не его вина, что его приставили за мной следить. А то, ч то я сразу не распознал «альксану» при исполнении… сам дурак, как говорится. И нечего на других все сваливать. — Только не забудь, Ксан. Я серьезно. Он ведь суеверный очень, верит, что обида и злость привлекают смерть, вот и старается всегда всех с чистым сердцем отпускать. А вы с ним расстались плохо… — Не забуду. Вот после работы и зайду, а теперь извини – дела. — Да–да, разумеется, – Ижен пропустил меня к дверям родной библиотеки.
