— Куда мы едем? — спросила она его.
— Небольшое болото вниз по реке. Мистеру Бриэлу нравится местный цвет. Просто отдохните и расслабьтесь, медовенькая. Вы увидите.
Мистеру Бриэлу? Кто это такой? Люси никогда не любила болтать, чтобы расслабиться, особенно когда это напоминало предупреждение не задавать лишних вопросов. Поэтому, она сложила руки на груди, и стала смотреть в окно и стараясь забыть тон водителя, когда он называл ее "honey[28]".
Через тонированные окна машины деревья снаружи и серая асфальтированная дорога под ними выглядели коричневыми. На повороте, где одна из дорог вела на запад к Тандерболту, черный седан повернул на восток. Они ехали по берегу вдоль реки. Время от времени, когда дорога проходила от нее слишком близко, Люси могла видеть противную коричневую воду, лениво плещущуюся рядом с ними. Через двадцать минут машина остановилась перед видавшей виды закусочной.
Здание было старым, возведено из древесины, которая от времени посерела и выглядела трухлявой. Вывеска над входом покорежилась, разбухнув от воды и на ней с трудом можно было прочитать название "Стикс[29]", написанное от руки неровными буквами красного цвета. Внушительная связка пластиковых рекламных вымпелов популярного сорта пива, была привязана к деревянной балке под железной крышей, в жалкой попытке придать помещению привлекательный вид. От нечего делать Люси стала их изучать: пальмы и загорелые девушки в бикини с бутылками пива около их манящих, зазывно улыбающихся губ, и задумалась, когда в последний раз в это место ступала нога настоящей живой девушки.
Двое парней, по виду панк-рокеры, курили, сидя на скамейке, повернутой в сторону воды. Усталые мохауки[30] склонили вниз свои обветренные лица, а их кожаные жакеты имели уродливый, грязный вид должно быть из-за того, что они продолжали носить их с тех самых пор как впервые одели. Равнодушное выражение на их смуглых, вялых лицах делало всю сцену еще более неприглядной.
Болото, которым заканчивалось двухполосное шоссе, уже начало подтоплять асфальт, и дорога дальше иногда скрывалась в болотной траве и грязи. Люси никогда раньше не была настолько далеко в краю речных болот. Так она и сидела, не зная что делать дальше, если выйдет из салона автомобиля. И вообще сомневалась что поступила правильно поддавшись на эту авантюру. Парадная дверь со стуком распахнулась и Кэм появился на улице. Он придерживая для нее дверь переступил через порог. Она знала, что он не может видеть ее через тонированное стекло, но он поднял свою руку и помахал ей, приглашая присоединиться к нему.
— Ничего не происходит, — пробормотала Люси перед тем, как поблагодарить водителя. Она открыла дверь, и была встречена порывом соленого ветра, пока она поднималась по трем шатким ступенькам деревянного крыльца закусочной.
Небрежно отброшенные волосы Кэма открывали лицо и он спокойно смотрел на нее своими зелеными глазами. Один рукав его черной футболки был высоко закатан и Люси невольно залюбовалась хорошо развитым рельефом его бицепса. Она коснулась золотой цепочки в ее кармане. Помни, почему ты здесь.
Лицо Кэма не выказывало никаких признаков жестокой драки накануне, что немедленно заставило ее подумать, не достались ли они все Даниэлю. Кэм смотрел на нее вопросительно, проводя языком по своей нижней губе.
— Я как раз подсчитывал, сколько утешительных напитков мне понадобится, если ты подведешь меня сегодня, — сказал он, раскрывая руки для объятия. Люси шагнула в них. Кэм был таким человеком, которому было трудно сказать «нет», даже когда она не была полностью уверена, что он просил.
— Я бы не подвела тебя, — сказала она. И сразу почувствовала себя виноватой, из-за того что сказала это из чувства долга, а вовсе не из-за романтических чувств к Кэму. А ведь он рассчитывал именно на второе. Она была здесь только потому, что собиралась сказать ему, что не хочет встречаться с ним. — Так что же это за место? И с каких это пор у тебя есть служебный автомобиль?
— Держись со мной, детка, — сказал он, кажется, приняв ее расспросы за комплименты, как-будто ей нравилось быть приглашенной в забегаловку, в которой воняло как из сточной канавы.
Как же все это тяжело. Она никогда не была приспособлена к такого рода вещам. Калли всегда говорила, что она была неспособна сказать беспощадную правду, и причинить этим боль. Она всегда искала более мягкие трактовки и безнадежно застревала в нелепых объяснениях с парнями, хотя все решило бы короткое и однозначное «нет». Люси задрожала. Она должна была скинуть этот камень с души. Она полезла в карман и вытащила кулон.
— Кэм…
— О, боже, ты все-таки взяла его с собой. — Он взял ожерелье из ее рук и развернул ее вокруг. — Позволь, я помогу его тебе надеть.
— Нет, погоди..
— Оно, — сказал он. — Оно действительно идет тебе. Взгляни. — Он подвел ее по скрипящим половицам к окну бара, где были размещены листовки разных шоу: "Старые младенцы", "Капание с ненавистью", "Крекеры дома". Люси предпочла бы изучить любой из них, только бы не смотреть на свое отражение. — Видишь?
Она не могла отчетливо видеть свое изображение в испачканном грязью оконном стекле, но видела как золотой кулон замерцал на ее коже. Она потрогала его рукой. Он был красивым. И таким необычным. На медальоне с лицевой стороны извивалась крошечная изящная змея. Искусная гравировка закрывала почти всю поверхность медальона. Это явно была ручная работа, выполненная талантливым мастером, такое не найдешь на рыночных прилавках, где местные жители втюхивали наивным туристам свои поделки или другие "подарки Джорджии", сделанные на Филиппинах по завышенным ценам. Люси посмотрела в окно на небо, оно было насыщенного цвета оранжевого фруктового мороженого, которое пересекали тонкими линиями розовые облака.
— О прошлой ночи…, - Кэм начал говорить. Она смутно видела, как двигаются его розовые губы в оконном стекле.
— Я хотела поговорить с тобой о прошлой ночи, — также сказала Люси, повернувшись к нему боком. Она снова увидела татуировку в виде расходящихся солнечных лучей на его шее.
— Заходи внутрь, — сказал он, подталкивая ее в спину к полуоткрытой двери. — Мы можем поговарить и там.
Украшением интерьера здесь служили деревянные панели с несколькими тусклыми оранжевыми лампами, одновременно являвшимися единственными источниками света. На стенах висели рога всех форм и размеров, а над барной стойкой висело чучело гепарда, выглядевшее так живо, будто зверь был готов прыгнуть на вас оттуда в любой момент. Выцветшая групповая фотография с надписью "Клуб Офицеров Братства «Лося», 1964–1965, Округ Пуласки" была единственным предметом на стене, и демонстрировала всем желающим около сотни овальных лиц, сдержанно улыбающимися над пастельных тонов галстуками. Музыкальный автомат играл "Звездную пыль" Зигги, и взрослый парень с бритой головой и в кожаных штанах подпевал, одиноко танцуя в середине небольшого подиума. Не считая Люси и Кэма, он был единственным посетителем в этом месте. Кэм указал на две табуретки. Кожаная зеленая обивка на них лопнула почти ровно посередине, и напомнила Люси жареные кукурузные зерна. Возле Кэма уже стоял полупустой стакан на дне которого таял лед.
— Что это? — спросила Люси.
— Лунный свет Джорджии,[31] — сказал он, допивая остатки залпом. — Однако, не рекомендую с него начинать. — Когда она покосилась на него, он сказал, — Я был здесь весь день.
— Просто очаровательно, — сказала Люси, перебирая золотую цепочку. — Тебе, сколько? Семьдесят? Сидеть в баре весь день?
Он не казался напившимся, но ей не нравилась идея находиться здесь. Это стало бы нарушением всех правил. И еще она начала задумываться как доберется обратно в школу. Сейчас она даже не знала названия местности, где находилась.
— Ой. — Кэм схватился за сердце. — Люси, да ведь вся прелесть временного отстранения от уроков, заключается в том, что никто не хватиться тебя во время занятий. Я подумал, что заслужил немного времени на восстановление. — Он склонил голову. — Что на самом деле беспокоит тебя? Разве это место? Или драка прошлой ночью? Или тот факт, что нас не обслуживают? — Он повысил голос, прокричав последние слова, достаточно громко, чтобы огромный, дородный бармен вывалился из кухонной двери закусочной. У бармена были длинные, распущенные волосы с челкой, и татуировки, выглядевшие, как плетеные человеческие волосы, спускающиеся и поднимающиеся по рукам. Он весь словно состоял из сплошных мышц и должно быть весил не меньше трехсот фунтов.
Кэм развернулся к ней улябаясь. — Чем будешь травиться?
— Мне все равно, — сказала Люси. — На самом деле мне не важно, чем травиться.
— Ты пила шампанское на моей вечеринке, — сказал Кэм. — Хотя кто на это вообще обратил внимание? — Он толкнул ее плечом. — Бутылку вашего лучшего шампанского, — сказал он бармену, который запрокинув голову, разразился едким смехом.
