— У нас нет времени для оглашения всего моего списка всех тех вещей, с которыми "что-то не так", сказала Люси, опускаясь на сидение. — Смотри. — Она указала на бар. Дверь его распахнулась и появился Кэм. Должно быть он выбил дверь другим парнем, но не было похоже, что он закончил драку. Кулаки его были сжатыми.
Даниэль усмехнулся и покачал головой. Люси безрезультатно дёргала свой ремень безопасности пытаясь пристегнуться, и тогда он протянул руку и мягко отвел ее руки. Она затаила дыхание, когда его пальцы слегка коснулись её живота.
— Там есть один хитрый прием, — прошептал он, защелкивая замок. Он завел мотор, затем медленно дал задний ход назад к двери бара. Люси не могла придумать, что скажет Кэму, и успокоилась, когда Даниэль опустив окно просто сказал — Спокойной ночи, Кэм.
— Люси, — сказал Кэм, идя к ним. — Не делай этого. Не уезжай с ним. Это закончится ужасно. — Она не могла смотреть в его глаза, которые она знала, умоляли ее возвратиться. — Я так сожалею.
Даниэль проигнорировав объяснения Кэма, проехал мимо. Над болотом лежал туман и из-за этого оно выглядело каким-то призрачным. Лес в вечерних сумерках выглядел еще более нереально.
— Ты все еще не ответил мне, как ты меня здесь нашел, — сказала Люси. — Или откуда ты узнал, что я пошла на встречу с Кэмом. Или где ты взял эту машину.
— Это машина мисс Софии, — объяснил Даниэль включая фары, так как на этом участке дороги кроны деревьев срослись образовав густую арку, оставив на дороге плотную тень.
— Мисс София позволила тебе взять ее автомобиль?
— После того как жизнь меня занесла на пару лет в Лос-Анджелес, сказал он, пожимая плечами, — можно сказать, что у меня появилось "магическое прикосновение", когда дело доходит до «заимствований» чужого автомобиля.
— Ты украл машину мисс Софии? — Люси посмеивалась, размышляя о том, как преподаватель отметила бы это событие в своем досье.
— Мы же вернем ее назад, — сказал Даниэль. — К тому же, она была очень озабочена сегодняшней реконструкцией Гражданской Войны. Что-то подсказывает мне, что она даже не заметит, что ее нет.
И только после этого Люси поняла, во что Даниэль был одет. Она взглянула на его синюю униформу солдат Союза, которую дополняла старомоднная кожаная портупея. Она была настолько напугана Тенями, и звериной жестокостью Кэма, что даже не удосужилась в полной мере оглядеть Даниэля.
— Хватит смеяться, — сказал Даниэль, сам едва сдерживая смех. — Возможно сегодня вечером, ты сбежала с худшего мероприятия этого года.
Тут Люси не выдержала. Она потянулась вперед и щелкнула по одной из форменных пуговиц Даниэля.
— Какая досада, — сказала она, растягивая слова, подражая южному акценту. — Я только что выгладила свое платье первой красавицы бала. — На губах Даниэля появилась улыбка, но затем он вздохнул.
— Люси. То, что ты сделала сегодняшним вечером, могло, действительно плохо закончиться. Ты понимаешь это? — Люси смотрела на дорогу, раздраженная тем, что атмосфера так внезапно стала опять мрачной. Уханье совы раздалось из-за деревьев.
— Я вовсе не собиралась сюда идти, — сказала она. И это было правдой, все получалось так будто Кэм обманом заманил ее сюда. — Хотелось бы, чтобы я не пошла, — добавила она тихо, размышляя, где теперь была Тень.
Даниэль стукнул кулаком по рулю, заставив ее подпрыгнуть. Он заскрежетал зубами, и Люси возненавидела себя, за то, что именно она сумела его так разозлить.
— Я просто поверить не могу, что ты с ним спуталась, — сказал он.
— Это не так, — настаивала она. — Единственная причина, по которой я сегодня согласилась встретиться с ним, состояла в том, чтобы сказать ему… — Это бессмыслица. Спутаться с Кэмом! Если бы Даниэль только знал, что она и Пенни проводили большую часть своего свободного времени, исследуя историю его семьи…. ну, ладно он бы все равно разозлился.
— Ты не должна оправдываться, — отмахнулся от нее Даниэль. — Это в любом случае, моя вина.
— Твоя вина?
К тому времени Даниэль свернул с шоссе и остановил машину в конце песчаной дороги. Он выключил фары, и они стали смотреть на океан. Темное небо было похоже на глубокую сливовую тень, и гребешки волн искрясь выглядели почти серебряными. Трава при порывах ветра пригибалась к земле и издавала высокий, пустынный, свистящий звук. Стая взъерошенных чаек выстроилась в одну линию вдоль поручней дощатого настила, холя свои перья.
— Мы потерялись? — спросила она.
Даниэль проигнорировал ее вопрос. Он вышел из машины и закрыв дверь, пошел к воде. Люси ждала мучительных десять секунд, наблюдая за его силуэтом в сгущающихся сумерках, прежде чем сама выскочила из машины, чтобы пойти за ним. Ветер трепал ее волосы, бросая пряди в лицо. Волны били о берег, и словно играли сдвигая ракушки и водоросли вперед-назад при каждом наплыве или откате. Воздух был разреженный и в нем стоял насыщенный запах соли.
— Что происходит Даниэль? — прокричала она, увязая в песке. — Где мы? И что ты имел, в виду говоря, что это твоя вина?
Он отвернулся от нее. Он выглядел таким разбитым, его синяя форма была мятой, его серые глаза были печальны. Рев волн почти заглушал его голос.
— Мне просто нужно время подумать.
Люси почувствовала, как в горле снова встал комок и стало трудно дышать. Он опять это сделал. Она только-только успокоилась, а Даниэль опять стал все усложнять.
— Зачем ты спас меня, тогда? Зачем ты приехал сюда за мной, а теперь злишься на меня, а теперь и вовсе игнорируешь? — Она промокнула глаза краем футболки, и в них попала морская соль, от которой их словно ожгло огнем. — Нет, я конечно уже привыкла, ты редко по другому обращаешься со мной большую часть времени, но…
Даниэль присел на корточки и сцепив ладони в замок, оперся о них лбом.
— Ты не поймешь этого, Люси. — Он покачал головой. — Этого, ты никогда не поймешь.
В его голосе не было ни злости ни раздражения. На самом деле его голос звучал мягко и как-то обреченно. Значит он считал, что она была слишком посредственной, чтобы понять то, что было так очевидно для него? Это вызвало у нее бешеную ярость.
— Я не пойму? — спросила она. — Это я не пойму? Позволь мне рассказать тебе о том, что я уже поняла. Ты думаешь, что один такой умный? Я три года получала полную академическую стипендию в лучшем подготовительном колледже страны. И когда они выкинули меня, мне пришлось подавать ходатайство. Просто умолять их! Чтобы они не уничтожали мои результаты с рейтингом 4.0.
Даниэль отступил с беспокойством глядя на нее, но Люси было уже не остановить. Каждый раз когда он делал шаг назад, она делала шаг вперед. Она наверняка напугала его до чертиков, ну и что? Он напрашивался на это каждый раз, когда разговаривал с ней как с идиоткой.
— Я знаю латынь и французский, а в средней школе я три года подряд побеждала на олимпиаде.
Она приперла его спиной к поручням настила и изо всех сил сдерживалась, чтобы не ткнуть ему в грудь пальцем. О нет, она еще не закончила.
— Я разгадываю Воскресный кроссворд, всего за час. У меня просто идельное чувство направления… хотя и не всегда, когда дело касается парней. — Она сглотнула, пытаясь восстанавить дыхание. — И когда-нибудь я стану психиатром, который действительно будет прислушиваться к своим пациентам и помогать им. Понял? Так что перестань отмахиваться от меня и не говори мне, что я не смогу понять, просто из-за того, что я не могу разгадать причину твоих беспорядочных метаний от ледяного высокомерия до… такой мягкости и доброты, — она посмотрела на него снизу вверх, резко выдохнув, — Ты действительно ужасно себя ведешь. — Она смахнула слезу, рассердившись на себя за то, что так разнервничалась.
— Заткнись, — сказал Даниэль, но сказал это тихо и так нежно, что Люси, удивив их обоих, подчинилась.
— Я вовсе не считаю, тебя глупой. — Он закрыл глаза. — Я считаю тебя, самой умной из всех, кого я знаю. И самой доброй. И…, — он сглотнул, и открыв глаза посмотрел прямо на нее. — самой красивой.
— Прости?
Он уже смотрел на океан. — Я только… так устаю от этого, — сказал он. Он действительно казался опустошенным.
— От чего?
Он просмотрел на нее, так печально будто утратил что-то поистине бесценное. Теперь это был тот Даниэль, которого она давно знала, хотя и не могла объяснить откуда и почему. Это был тот Даниэль, которого она… любила.
— Ты можешь показать мне, — прошептала она.
Он покачал головой. Но его губы все еще были близко, а его взгляд продолжал очаровывать ее. Это было похоже на то, как если бы он хотел ее, но не решался.
Ее охватила дрожь, когда она, приподнявшись на цыпочки, наклонилась к нему. Она приложила свою ладонь к его щеке, он закрыл глаза, но не сдвинулся с места. Она действовала очень-очень медленно, боясь снова спугнуть его, каждая последующая робкая ласка заставляла ее замирать. А потом, когда их разделяло лишь ее легкое дыхание, а взгляды не отрывались друг от друга, она опустила ресницы и наконец-то прижалась к его губам.
