- О, господи, нет! - выдохнул я, глядя на бардак в избе. Все было перевернуто, - Искали гримуар! Софаа-а-а-а!
Заорал я, запрыгивая на коня и несясь в деревню. Пока пушистые лапы ели хлестали меня по лицу, я утешал себя мыслью, что без меня не имеют права ни пытать , ни казнить.
- Скорее, друг! - трепал я по шее, захлебывающуюся лошадь. Только бы ей не причинили зла! - Давай, еще немного!
В деревне жители собрались на площади. Люди плакали, кричали и бросали камни в привязанного человека. “Тварь!”, - взвизгнула женщина, пустив камень и зажав рот рукой.
- Что произошло? - подлетел я к ним, расталкивая толпу. - Что произошло?
- Убивцы! - ревела жена кузнеца на бегу, срываясь ко мне. - Чуть мужа не убили! Еле отбили…. Софу увели! Она сдала! Она!
Жена кузнеца тыкала она пальцем в привязанную женщину. Он сидела, опустив голову, а в нее продолжали лететь камни. Я взобрался на помост и сорвал с нее капюшон. Кровь стекала с ее лицу, поэтому не сразу понял, кто это.
- Сдохнет твоя ведьма! Сдохнет! - сплюнула в меня кровь мать мужа Сэны, - Мне то терять нечего. Я уже сына потеряла! А тебе всю жизнь мучаться!
Я сорвался с помоста и снова прыгнул на лошадь. В обитель. Быстрее!!! Занимался рассвет. Если инквизиция настолько обезумела, ее сожгут на рассвете, как месть мне. За епископа! Если бы я раньше знал… Если бы знал! Я ворвался во двор обители. Возле дверей, меня уже ждал Мораис. Лошадь хрипела подо мной, замедляя ход.
- Вот и свиделись, Антоний, - негромко произнес Мораис, прикасаясь к узору и отворяя двери в обитель. Я смотрел на него квадратными глазами, - А как ты думаешь старый Мораис хлеб воровал? Тут у каждого замка свой секрет есть. Совсем двери рассохлись, а мир прогнил…
Бубнил мне уже в спину старик, пока я бежал к подземельям по пустым коридорам. Перепрыгивая через несколько ступенек, я мчался к камерам. Только бы жива, господи. Только бы жива!
- Антоний, - дрожащий и плаксивый голос окликнул меня, когда я заглядывал через решетки старых камер. - Это и правда ты, или мне чудится?
- Родная, - выдохнул я, выламывая замок на двери и влетая в камеру, - Живая, слава богу, живая! Прости, прости меня! Прости меня, любимая!
Я целовал расцарапанное лицо и руки, пытаясь наглядеться на нее.
- Времени мало, - я коротко поцеловал ее в губы, сдирая с нее черную рясу и бросая ее на пол, - Идем, идем скорее!
Я тащил ведьму по коридорам наверх, лихорадочно соображая, как выиграть время и дать ей возможность скрыться. Мы выбежали во двор обители, а Мораис уже заменил лошадь и ждал нас возле ворот.
- Софа, слушай меня внимательно, - я взял ее лицо в ладони, оглядываясь на восток. Первые лучи солнца уже разрезали небосвод. - Скачи в Ватикан. Добейся встречи с Иоанном Двенадцатым. Если не получится сразу к папе, зови его писаря. Скажи, что от меня. Он проведет тебя. Софа, на меня смотри! Ты все поняла?
Руки ведьмы дрожали, она лихорадочно кивала, но садиться в седло отказалась. Я снял свою белую рясу и украшенный драгоценными камнями крест, надевая это все на ведьму.
- А как же ты? - заикаясь произнесла Софа, цепляясь за мою рубашку, - Антоний, я без тебя не поеду!
- Поедешь! Доскачи до столицы и приведи помощь! - целовал я ведьму, понимая, что один я не выстою против целой обители. Я святой, но не бессмертный, - Софа, мне нужно, чтобы ты привела помощь! Скачи, родная! Скорее!
Я поцеловал ее, напоследок. Глаза застилали слезы, я понимал, что вижу ее в последний раз. Ударив лошадь по крупу, я отправил Софу на жизнь… Пусть и без меня. Пока сам смотрел на смерть.
- До встречи, Софа, - проговорил Мораис, улыбаясь. - Ой, чую скоро встретимся!
- Никаких встретимся! - взревел я, скалясь на старика, - Она должна жить! Должна! А вот я не заслужил. Прощай, Мораис.
Я резко развернулся и побежал в казематы, надеясь успеть надеть на себя черную рясу для казни. Если повезет, то обман раскроют уже когда Софа будет далеко отсюда и в безопасности. Я вбежал в камеру и с силой захлопнул дверь. Старый замок щелкнул и захлопнулся, а я облачился в рясу, проверяя не будет ли виден спрятанный меч.
- Что, святой? - проскрипел старческий голос епископа из соседней камеры, - Ради любимых не страшно умирать? Не выдам тебя. Сам такой же… Будем гореть вместе… За них… А сейчас помолиться бы, но не за себя. А за тех, за кого умираем…
Я упал на колени и молился. Молился так, как никогда до этого, чтобы Господь всемилостивый спас любимую и берег. Послышался скрип двери, инквизиторы спускались за нами на казнь. За двумя воинами, держа факел плелся Мораис. Неужели старик сдал нас?
- Что-то ты крупновата для ведьмы! - оценивающе произнес один из инквизиторов и шлепнул меня по мягкому месту. Второй надел на меня деревянный крест, - Да, точно. Крупная.
- Ишь как на младенцах то отожралась, - погрозил сухоньким кулачком Мораис, - В прошлый раз раза три крупнее была! Так шкворчала и стрелялась, что на казни пришлось барьер делать! Ух, еретички! Тьфу!
- Идем, отец, - гнусаво произнес второй инквизитор, помогая бывшему епископу выйти из камеры. - Зря ты на себя грехи Виттора взял. Ты же не собирал гарем!
Так вот значит, как. Епископ взял на себя грехи сына своего… Ну, что же, надеюсь святой Петр откроет тебе свои ворота, старик. Нас вывели на улицу. Меня толкнули в клетку, а епископа привязали за ней. Колонна тронулась в город. Всю дорогу, я как наяву представлял, что лошадь уносит Софу далеко отсюда и молился, чтобы это было правдой. Колонна остановилась на знакомой площади,а нас повели к кострам. Вот и все, господи прости.
Как странно, веревки, что связывали меня были очень слабыми. Обычно использовали специальные, а эти я могу разорвать просто резко дернув руки в стороны. Кто-то подменил веревки? Старик Мораис?
- Оглашаем приговор, - заговорил Виттор, а я продолжал молиться, понимая, что веревки и мечи меня не спасут от инквизиторов обители. Они убьют меня, чтобы моя депеша не дошла до папы. Главное, чтобы Софа была жива. Только бы жива.”А разве она достойна жизни? - прозвучал голос в моей голове, - разве она не делала зла? подумай, Антоний, хорошо подумай!”. Я замотал головой. отгоняя наваждение. - За ведовство и …
- Остановить казнь! - заорал кто-то из стражников, а толпа расступилась. - Мы поймали ведьму, что украла лошадь ордена!
- Нет, нет, нет! Господи, пожалуйста, нет! Все тело похолодело, а я всматривался в толпу, чтобы увидеть самое страшное, что может быть. Инквизиторы тащили Софу.
- Тогда там кто? - указал мечом Виттор на меня, один из стражников подошел ко мне. Его лицо показалось мне до боли знакомым. Стражник сорвал капюшон, являя миру мой лик. - Антоний? Тем лучше…
Виттор оскалился в предвкушении казни и меня, и Софы. Я резко дернул руки в стороны и спрыгнул с помоста, обнажая меч. Я был готов биться до последного за свою ведьму.
“Она не достойна жизни, Антоний, - снова голос в моей голове прозвучал так четко и ясно, заставляя ему поверить, что я на минуту испугался, - Откуда ты можешь знать, что это не она убила ребенка другой ведьмы? Тебя ведь там не было…”
Я не мог пошевелиться и не понимал, что происходит. Мимо меня провели плачущую Софу, которая рвалась ко мне изо всех сил, выкрикивая мое имя. Я слышал ее как через вату, а потом и вовсе перестал.
Молодой мужчина стоял и нашептывал Антонию то, что ведьма не достойна жизни, а Виттор злорадствовал, свысока глядя на поверженного святого, но этого ему было мало.
- Святой, обитель готова дать тебе шанс, - развлекался инквизитор, отдавая команды стражникам. - Мы готовы закрыть глаза на твои деяния, если ты сам лично подожжешь ее костер. Как говорил архангел Михаил :” Сохраняйте веру, возглавляя огненную рать!” Я готов возглавить ее, святой! Вместо отца! Сожги ведьму, отрекись от конклава, отдай мне обитель, и я сохраню тебе жизнь!”
“Он прав, - шептал голос, в тот момент, когда Антонию один из стражников подал факел. - Она воистину не достойна жизни. Ведь она убила того ребенка! Она! Дети- это чудо господнее, а она решила распоряжаться этим чудом самостоятельно! Сожги ее, очисти свой грех и вознесись к своим братьям!”, - проговорил мужчина, беря руку Антония с факелом и поднося его к хворосту.
