— И они ошибаются?
— Ну, да. Не всем они интересны. Эти парни неандертальцы. Сексуальные, но всё же неандертальцы. Чего может хотеть от них моя высокоразвитая стая? — она допила остатки кофе, а потом поставила кружку рядом с наполовину пустой бутылкой воды. — У них нет ничего такого, чего нет у нас.
— Они все мужчины.
Она нахмурилась.
— И что?
— Они сильнее меня.
— Только потому, что у тебя нет таких же огромных мышц, не означает, что ты слабая, Несс. Это прозвучит чертовски старомодно, но самая главная сила вот здесь, — она постучала указательным пальцем по виску.
Я сжала губы, но не потому, что считала, что она глубоко заблуждалась, а потому что считала её идеалисткой. Легко быть идеалистом, когда у тебя есть всё — начиная с богатства и безопасности, и заканчивая статусом и семьёй. У меня не было ничего из этого.
Она наклонила голову.
— А я-то думала, ты самоуверенная, наглая девушка. Но, похоже, это не так.
— Я умею производить впечатление, — я попыталась улыбнуться, хотя мне этого совсем не хотелось. — Ты тоже оказалась совсем не такой, как я предполагала. Вообще-то, ты милая.
— Ха. Думаю, ты первая, кто это сказал, — она собрала свои длинные кудрявые волосы в импровизированный пучок, который держался сам по себе. — Не могла бы ты сказать это моей маме в воскресение? Я бы с радостью купила билеты в первый ряд, чтобы увидеть её реакцию...
На этот раз моя улыбка стала искренней.
Желудок Сары громко и продолжительно заурчал.
— Мне нужна еда. Не хочешь пообедать?
Я посмотрела на красные цифры, горящие на её прикроватных часах.
— Сейчас пол пятого.
— Отличное время для обеда.
Она подошла к другой двери и открыла её. За ней находилась белая мраморная ванная.
— Так что? Ты со мной?
— Конечно.
Пока она принимала душ, я осторожно сняла платье и аккуратно сложила его. Затем я надела свои джинсовые шорты и голубую футболку, и сразу почувствовала себя оборванкой. Я ещё пару раз спросила её, не возражает ли она, если я возьму платье. И каждый раз она качала головой и говорила "нет".
Мы поели "У Трэйси", где я ожидала встретить кого-нибудь из Боулдеровской стаи, но вместо этого мы встретили там пару членов Сосновой стаи. К счастью, никто из них не был Джастином Саммиксом.
Когда я упомянула его имя, Сара сморщила нос, наклонилась вперёд, и, держа на весу бургер, с которого капал мясной сок прямо в её капустный салат со сметаной, сказала:
— Он хуже всех.
После этого я полюбила её ещё больше. А поскольку она мне уже порядком нравилась, это о многом говорило. Как бы мне хотелось, чтобы она была боулдеровским волком. Но затем я задумалась над тем, почему я хотела, чтобы она была частью стаи, членом которой я даже не была. А имело ли это вообще какое-либо значение? В конце концов, она была таким же волком, как и я. И тот факт, что мы не отвечали перед одним и тем же Альфой — хотя я вообще ни перед кем не отвечала — не означал, что мы не могли быть друзьями.
ГЛАВА 38
Несмотря на то, что мы запланировали встретиться посреди недели, Сара отменила нашу встречу из-за свадебных хлопот. Судя по её скучающему тону голоса, она не очень-то хотела заниматься тем, что запланировала её семья.
Я сидела дома почти всю неделю, периодически перевоплощаясь в волка и выбираясь на пробежку. Я не поднималась сильно высоко в горы, но любила потоптать землю с заката до глубоких сумерек, выпуская пар.
Всю неделю я пыталась дозвониться до Эвереста, чтобы узнать о новостях, но он не отвечал на телефон. Я уже начала подумывать, что он не хочет со мной разговаривать. Может быть, он считал позорным водиться со мной, учитывая то, что я сделала с его Альфой? Какими бы ни были его причины, я добавила его молчание в длинный список вещей, которые тревожили меня.
Несколько раз я разговаривала с Августом и всё время переводила разговор на него. Мы разговаривали о военных тактиках и горячих пустынях, о гранатах и религиозных учениях. А также и о несерьёзных вещах.
В конце нашего последнего разговора я спросила его, когда он приедет домой, а он спросил меня, скучаю ли я по нему. Наступила мучительная и неловкая тишина, которой он положил конец, сказав, что ему надо подготовиться к операции, и что его группа уже ждёт его в машине.
Честно говоря, я скучала по нему, но я списывала это на то, что я была одиноким изгоем. Может быть, для него было даже лучше уехать. Если бы он остался, ему, вероятно, пришлось бы общаться со мной из жалости, и я бы это ненавидела.
Когда подошла суббота, мой желудок начало скручивать от нервов. Я слишком нервничала, чтобы есть или делать что-то ещё помимо заданий, которые давала мне Люси. Я спросила Эвелин, не хочет ли она прогуляться, но она сказала, что у неё разболелась голова.
Перед тем как поехать на свадьбу, я надела красное платье и заглянула в её комнату, где она смотрела повтор сериала "Закон и порядок". Она сидела в кресле с цветочным принтом, которое было таким же старым, как и сама гостиница. Увидев меня, она моргнула. Затем её глаза увлажнились, и она несколько раз повторила “Que linda”14. Кончики моих ушей стали такими же ярко-красными, как и платье.
— Как ты себя чувствуешь?
— А ты как? — она сощурила свои чёрные глаза.
— В порядке.
Она нахмурилась, давая мне понять, что вовсе мне не поверила.
— Я опоздаю, если не поспешу, — я нагнулась и поцеловала её в лоб.
Он поймала мою руку и сжала.
— Расскажешь мне завтра про свадьбу?
— Да.
Я задержалась в дверях её комнаты, глядя на профиль её спокойного лица, освещённого экраном.
Что будет, если Лиам не простит меня? Оставят ли её Джеб и Люси, или прогонят прочь?
Когда она заметила, что я смотрю на неё, я попыталась скрыть волнение, которое отражалось у меня на лице, и нацепила улыбку. Я закрыла дверь раньше, чем она успела спросить меня, в чём было дело, и быстро зашагала прочь на случай, если она решит последовать за мной.
Джеб, который находился в офисе и заполнял бланки, вышел со мной на улицу, где я должна была дождаться Фрэнка. И хотя солнце уже клонилось к закату, на улице стояла дикая жара, которая, к слову, совсем не помогала унять озноб, пробегавший по моему телу.
— Тебе не обязательно стоять здесь со мной, Джеб.
Дядя прищурился, глядя на заходящее солнце.
— Сегодняшняя свадьба — часть состязания на роль Альфы?
— Да.
Он сжал свои тонкие губы.
— Почему ты всё ещё соревнуешься? Ты пытаешься что-то кому-то доказать?
Я уставилась на опускавшийся огненный шар, позолотивший кроны высоких сосен, и закусила щёку.
— Уже нет.
— Ты, и правда, этого хочешь?
Я не ответила ему. Вместо этого я спросила:
— Эверест злится на меня?
Его лоб, покрытый морщинами, нахмурился.
— Почему он должен на тебя злиться?
Эверест, должно быть, не рассказал о том, что случилось с Хитом, раз дядя задал этот вопрос.
Когда я не смогла ему ответить, Джеб сказал:
— Люси сказала, что он получил плохие известия. Похоже, родители Бекки решили отключить её от аппаратов жизнеобеспечения, — он вздохнул. — Это очень грустно... Она была такой молодой, и казалась такой милой девушкой.
— Казалась? Ты не знал её?
— Не очень хорошо. Эверест редко приводил её. Мой сын очень скрытный.
Я почувствовала, что его пристальный взгляд на секунду задержался на мне.
— Кстати, о наших знакомых. Несс, как хорошо ты знаешь Эвелин?
Его лицо стало ещё более хмурым, отчего по моей обнаженной спине прокатилась дрожь.
— Очень хорошо. А что?
Он вставил большие пальцы в петли на поясе и начал топтаться на месте, переступая с ноги на ногу.
— А что? — повторила я.
Он перестал мяться.
— Одна из гостей захотела увидеть нашего нового повара, и когда я их представил, она назвала Эвелин другим именем — Глорией. Эвелин сказала, что не знает, кто такая Глория, но у неё задёргался глаз. Я, конечно, не поведенческий эксперт, но я думаю...
