– Интендант!
– Слушаю, ваше превосходительство! - подскочил к генералу разъевшийся маркитант.
– Устал я проверять…
– Дык понятно, ваше превосходительство, обоз он во-о-он какой! Вам бы отдохнуть!
– Я отдохну, а ты пока пробегись вдоль возов сам, посмотри, чтобы все хорошо было.
– Конечно, ваше превосходительство.
– А я потом за тобой пойду и, если обнаружу хоть одну гнилую пеньку, убью.
Блеснувший в свете фонарей клинок коснулся толстой шеи шеф-интенданта, и тот замер, выпучив глаза от ужаса.
– Я… сей миг… ваше превосходительство… - прохрипел он.
– Вперед! - скомандовал Каспар, убирая меч, и интендант зашуршал рогожей уже на следующем возу. Он отлично знал, где, чего и сколько не доложил или заменил негодным товаром.
Поняв, что его распоряжение понято должным образом, Каспар отправился к казармам, требовалось уточнить, которые из солдат знают язык верди и много ли их. Днем говорили о пятидесяти, но офицеры обещали подобрать еще.
На подворье Каспар заметил высокую, чуть сутуловатую фигуру Мараншона, тот тоже шел в казармы.
– Доброй ночи, генерал, - поздоровался Каспар.
– И вам того же, генерал, - ответил Мараншон.
– Отчего не спите в такой поздний час?
– Оттого, отчего и вы, генерал, - Мараншон вздохнул. - Нужно проследить за сборами, а то чуть что не так, накатаете на меня, старика, историю королю, потом отмывайся.
– Кроме благодарственного письма я про вас ничего написать не могу, генерал. К тому же добро помню, ведь это вы меня из Тарду выручали.
– Это был приказ королевы.
– Разумеется, но как блестяще он был выполнен!
Генералы остановились под фонарем, Каспар по-прежнему носил собственную, полувоенного покроя одежду, Мараншон был одет по форме.
– М-да, я бы сейчас охотно прошелся по берегу океана, хватило бы даже корпуса. Вердийцев с тардийцами я не боюсь, если бить их с ходу, не вставая в позиции, они сопротивляться не могут. Вы это учтите, кстати…
– Уже учел, генерал, - кивнул Каспар.
Невдалеке промаршировала смена часовых. Заметив под фонарем невесть откуда взявшихся средь ночи генералов, солдаты старательно держали строй, а разводивший их лейтенант так отсалютовал рукой, что его плащ захлопал, как флаг на ветру.
– Я вас почти не знаю, генерал Фрай, - глядя вслед смене, заговорил Мараншон. - Тем не менее у меня сложилось хорошее мнение.
– Благодарю вас, генерал.
– Не стоит благодарности, я все равно напишу королю о том, как вы меня тут распогоняли. Немного привру, преувеличу, как я старался и угождал вам, как отдал лучших солдат.
– Но это же правда.
– Да, это правда. Семью будете брать в поход?
– Только сына, он уже взрослый. Дочь и жена останутся под вашим присмотром.
– Пусть остаются, я присмотрю. Девочка любит лошадей, поэтому подобрать ей занятие не составит труда. Езжайте со спокойным сердцем, они здесь не пропадут.
– Спасибо, генерал Мараншон.
– Не за что. Если возьмете Тыкерью, я буду рад необыкновенно, и не только за короля да земельные прибавки, но и за город Харнлон, за этот дворец, в который хоть иногда кто-то будет заглядывать. Может быть, и вы, когда станете полновесным графом… О том, что сюда прорвутся эти рыбоеды, я даже думать не могу. Противно это моему сознанию, напрочь противно. Так что приложите все свое умение и примените всю удачу, чтобы победить.
– Я сделаю все возможное, генерал, другого пути у меня нет.
Поговорив с Мараншоном, Каспар наконец добрался до казармы. Его уже знал в лицо весь гарнизон, поэтому старший казармы - сержант-гвардеец с круглыми от изумления глазами начал докладывать о наличии спящих солдат, но Каспар его остановил:
– Не кричи, братец, мне списки вердийцев нужны…
– Дозвольте разбудить господина лейтенанта Фринцена, ваше превосходительство! Бумаги в его комендаторской на столе лежат - сам видел.
– Оставим лейтенанта. Ключ от комендаторской есть?
– Она не закрывается, ваше превосходительство.
– Ну тогда показывай дверь…
Списки оказались в полном порядке, перечень выбранных солдат-вердийцев составил шестьдесят семь человек.
– Разрешите сказать, ваше превосходительство? - спросил стоявший у двери комендаторской сержант.
– Говори…
– По-вердийски у нас многие понимают и говорят, но господа офицеры отобрали только тех, кто участвовал в кампаниях против своих земляков и при этом отличился.
– Разумно, - кивнул Каспар, продолжая просматривать списки. Напротив большинства фамилий стояли указания наград и поощрений. - Разумно, - повторил Каспар, возвращая бумаги на стол. - Пойду вздремну, часа полтора до рассвета еще есть, правильно?
– Так точно, ваше превосходительство, даже чуточку больше.
– Сам-то как, идешь с нами в поход?
– Так точно, ваше превосходительство, надоело в казармах сидеть, гвардии это не положено.
– А как же ты после ночной службы?
– В седле отосплюсь, ваше превосходительство, мы к этому хорошо приучены.
– Вот и мне придется - в седле.
С утра было солнечно, потом набежали тучи, и на песчаную, укатанную рыбными обозами дорогу посыпались мелкие капли вперемешку со снежной крупой - явление в северных краях нередкое. Через четверть часа ненастье прекратилось так же внезапно, как и началось. Тучи ушли на юг, и в небе снова засияло солнце. Солдаты стали снимать дождевики, пристраивая их для просушки прямо на лошадиных гривах.
Кавалерия двигалась шагом, без спешки, Каспар лично проезжал вдоль маршевых порядков, проверяя, все ли хорошо с возами и не ослаблена ли у кого подпруга. Привыкший все проверять лично, он и теперь не сразу мог положиться на ездивших за ним офицеров, обеспокоенных пристальным вниманием генерала.
– Вы бы отдохнули, генерал, слишком много внимания уделяете войскам на марше. И офицеры перепуганы, и вы взмокли, - заметил де Шермон, который в отличие от Каспара чувствовал в первый день похода прилив сил.
Накануне он хорошо выспался и еще до построения съел свой завтрак. Каспар же едва сомкнул глаза, а на завтрак у него была только кружка горячего шоколада.
– Что ж, может, вы и правы, - согласился Каспар, поравнявшись с графом. - Но такое количество войск мне в новинку, и я пока не умею доверять другим. Хотя… наверное, придется.
– Разумеется, придется, генерал, - улыбнулся де Шермон. - И генералы, и сам король во всем полагаются на своих подчиненных, а одному человеку, будь он хоть трижды просвещенным, за всем уследить невозможно.
– Его светлость дело говорит, - поддержал графа Углук. - Негоже генералу бегать, как приказчику. Народу много - работать есть кому.
