Она опоздала и здесь, — Бьерн лежал на спине, глядя в изрыгающее воду небо и стискивая в холодных пальцах любимый клевец. Обтянутая змеиной кожей рукоять друидского кинжала торчала из его шеи, сыто блестела влажным боком.
Упав подле ярла, Айша обхватила ладонями его щеки, ощутила под пальцами холод смерти.
— Бьерн, — прошептала она. Поднялась на колени, вглядываясь в пустоту любимых глаз, позвала уже не шепотом, а стоном, идущим из колдовского нутра:
— Бьерн!
Его губы не шевельнулись, веки не дрогнули.
То, что пронзило Айшу, не было болью, — она даже не знала, как назвать подобное чувство. Все ее существо смялось, скомкалось, превращаясь в злое отчаяние. Сила, уже давно покинувшая ее, хлынула внутрь, забурлила презрением к смерти. На глаза вновь попалась рукоять друидского ножа.
— Род мой пребудет во мне! — Айша схватилась за рукоять, потянула на себя. Кинжал сопротивлялся, не желая отпускать добычу.
— Сила земли моей, вера предков моих, душа матери, которой не знала… — Губы сами произносили нужные слова. Подчиняясь им, кинжал неохотно шевельнулся в ране. Айша рванула его к себе, кинжал чавкнул, оставляя жертву, кровь теплой струей плеснула болотнице на руки. На миг Айша вновь ощутила прикосновение Бьерна, в памяти промелькнули ночи, проведенные с ним, жар его тела, уверенность его рук, ласка слов…
Шатаясь, болотница поднялась на ноги. Кинжал в ее руке дрожал — Айша чувствовала, как в окровавленном лезвии, словно в темнице, бьется душа ее ярла. Она знала лишь один способ выпустить ее на свободу, поэтому пошла к друиду. Она шла сквозь битву, словно незримый пастень, и нежити кружили возле нее, обороняя невидимыми телами. Несколько раз на нее пытались напасть — болотница не видела кто и как, лишь ощущала неожиданные толчки чужой злобы, накатывающие с порывами ветра. Она не поворачивалась к врагам и не отводила глаз от друида. Враги исчезали, таяли за ее спиной, не принося ей никакого вреда, но Айша не оглядывалась посмотреть, кто отвел беду. Она должна была видеть только друида, потому что от ее ненависти он терял силу. Страх вползал в него медленно, вгрызаясь все глубже с каждым шагом Айши, и ей были приятны растерянность, постепенно наползающая на его холеное лицо, и сомнения, все чаще мелькающее в его глазах. Когда до друида оставалось не более пяти шагов, он вытащил меч.
— Кто ты? — По его щекам стекали струи дождя, ресницы слиплись, волосы на лбу сбились неряшливыми мокрыми клочьями.
Айша шагнула к нему и подняла кинжал. Дождь смыл с лезвия кровь Бьерна, и железный убийца был готов принять новую жертву.
— Кто ты? — уже испуганно повторил друид. Меч в его узкой руке казался ненужным. Варг наверняка умел владеть оружием, но его сила была в ином.
— Жизнь за жизнь, — сказала Айша и метнула кинжал, почти не целясь, — этот убийца сам умел отыскивать добычу. Друид попытался уклониться, но лезвие вцепилось в его бок, меж рубахой и поясом, задрожало от нетерпения.
— Пей! — приказала ему Айша.
Кинжал затрепетал, впился в человеческую плоть. Морщась от боли, друид взмахнул мечом. Айша улыбнулась, закрыла глаза — она не боялась смерти.
— Берегись! — сильные руки обхватили ее за пояс, рванули куда-то назад, бросили на залитую дождем, пропахшую кровью и плесенью землю. Комья грязи плеснули в лицо, мир обрел запахи и звуки. Нежити исчезли. Стало холодно, одиноко и очень больно. От боли Айша не могла дышать, она свернулась в комок там же, где упала, стиснула руками прижатые к животу коленки.
Над ней Харек бился с кем-то из варгов, подоспевших на помощь своему друиду. Вернее, несколько варгов бились с Хареком, пытаясь заставить его отступить от рухнувшего на колени друида. Харек не отступал. Он был ранен, из дыр в его одежде сочилась розовая, размытая дождем кровь.
На снеккаре Рагнара запел рог, призывая урман к отступлению, — эрул перестал ждать поддержки из крепости Бернхара. До битвы Рагнар договаривался с графом, что урмане примут бой и удержат варгов у пристани, а когда силы врага подтают, войско графа выйдет из крепости и ударит варгам в тыл. Но битва затянулась, а граф так и не появился.
Повинуясь призыву хевдинга, урмане стали отступать к своим кораблям, оставляя победу за варгами. Те преследовали их до кромки воды, однако дальше заходили немногие — там их уже могли достать стрелами с кораблей…
Айша не хотела возвращаться на корабль. Она не хотела ни думать, ни шевелиться. Без Бьерна ее жизнь потеряла смысл. Лежа в грязной луже под ногами все еще сражающегося Харека, Айша смотрела не на него и не на отступающих урман, а на друида, который пытался вытащить кинжал из своего бока. Болотнице нравилось видеть искаженный болью рот врага и его трясущиеся пальцы. Они постоянно соскальзывали с мокрой рукояти, не позволяя ему достать оружие из раны.
— Сдохни, — громко, чтоб услышал друид, сказала Айша. Или это произнесла проснувшаяся в ней хвити?
Варг бросил на болотницу злой взгляд. Она засмеялась. Было странно смеяться вот так, без веселья, но ей нравилось пугать убийцу Бьерна. Она хотела, чтоб умирая, он унес за кромку ее смех.
— Ты… — прошептал друид. — Ты…
Его пальцы вновь сомкнулись на рукояти кинжала.
— Не получится, — сказала Айша.
Она надеялась увидеть отчаяние на его лице, но что-то ударило ее сзади, сильно и безжалостно. В основании шеи хрустнуло, изнутри в уши ворвался резкий хлюпающий звук, в глазах потемнело.
— Ты умрешь, — успела пообещать Айша, прежде чем мир стерся, превратившись в яркую разноцветную вспышку.
Из темноты ее вытащил голос Харека. Берсерк ругался, обзывая кого-то то трусливыми зайцами, то глупыми овцами, то скользкими жабами. Свет полез под закрытые веки болотницы, за ним следом просочилась боль. Айша застонала, скорчилась.
— Ведьма очнулась, — сказал незнакомый голос. Голос был молодой, легкий, как вешняя капель.
— Хорошо, — ответил ему другой, более взрослый. — Скажи Коракше.
Свистнула плеть, застучали копыта. Их торопливый стук затих вдали.
Свет упорно раздирал веки. Айша открыла глаза, прищурилась от брызнувших в них солнечных лучей. Она лежала на спине в какой-то телеге, над ней сияло голубым простором по-летнему высокое небо. Облака окутывали его далеко на горизонте белой бахромой. Телегу потряхивало на ухабах, тело Айши подпрыгивало и перекатывалось бессильно, словно куль с мукой или пук соломы. Несколько раз перед болотницей промелькнуло лицо Харека с запекшейся кровью на щеках и его руки, обмотанные на запястьях ворсистой веревкой. Потом Харек исчезал, и Айша вновь оставалась один на один с небом. Она лежала, смотрела на пронизывающую зрачки синь и ждала смерти. Она знала, что последует за Бьерном, нужно было лишь немного подождать…
