Нет, пусть она никогда не узнает о нем, пусть лучше он навсегда останется в ее восприятии лишь чем-то напоминающим теплый, напоенный озоном ветер, но он должен это сделать!
Взяв девушку за руку, он коснулся ее холодного, в испарине, лба, и вновь позволил чужой боли ядовитой рекой ожечь его сердце. Но теперь он не только видел, но и чувствовал завязанные памятью узелки о мучающих ее и поныне давно прошедших черных днях. Чувствовал и делал неважными. Не убирал, но снимал отчаяние, отравляющее все ее существо. И боль уменьшилась. Осталась легкой печалью, грустью — но не более. С этим можно жить.
Легче оказалось избавить ее от страхов. То, что хранится памятью на самом виду, не вбитое в сердце молотом времени, всегда легко забывается. К тому же и делать почти ничего не пришлось: для борьбы с монстрами ее сознание почему-то выбрало того паренька (Гришка, кажется, его зовут), чей образ он использовал в качестве иллюзии эти несколько дней. Затем, в едином сновидении, лицо парнишки сменили умные глаза волка и растаяли, превращаясь в обезображенное лицо лесничего.
На мгновение неуловимая мысль кольнула в сердце, возвращая его в сознание. До него не сразу дошло, что он смотрит в открытые глаза Лизы.
— Кто ты?
Похолодев, он только сейчас сообразил, что ее разум, подвергшийся чистке, какое-то время не может видеть используемую им иллюзию. Значит…
Он попытался отшатнуться в спасительную тень, но был остановлен. Ее цепкие пальчики крепко сжали его запястье.
— Кто ты?
Может, постараться убедить ее голосом?
— Григорий. Сосед.
Она села и, как слепая, провела по его лицу, неуверенно дотронулась до волос.
— Григорий?
С силой помассировав виски, вновь взглянула на него и вдруг натянула до подбородка скрывавшую ее ткань.
— А что ты тут делаешь? — В ее интонации скользнуло разочарование.
Поверила!!! Боясь спугнуть такое везение, он выудил из рага припасенную на этот случай кепку и залихватски натянул ее, развернув задом наперед.
— А мож соскучился?
— Если не хочешь больших проблем, — ее голос похолодел, — лучше проваливай! И чтобы никто тебя здесь не видел!
Удача!
Равнодушно пожав плечами, он поднялся и, стараясь не попадать в поток лунного света, пятясь, добрался до окна.
— Лииз, а завтра пойдешь со мной на свидание? — Невероятно, насколько мало у этого аборигена контрольных фраз.
— Вон! — Даже не крикнула, но так выразительно прошипела она, что он с радостью выпрыгнул в окно.
Галина
Когда мы оказались под прицелом фонарей, заливших светом всю подъездную площадку, Петр неохотно поставил меня на землю и, отдав сумку, неуверенно огляделся.
— Правильно я тебя доставил-то? Или, может, к следующему дому надо было?
— Правильно! — Пытаясь унять все еще бьющую меня дрожь, буркнула я и жестом успокоила охранника, вышедшего из блестящей будки, возвышающейся у ряда припаркованных машин. — Все в порядке.
Взяв Петра под руку, я потянула его к подъезду.
— Какое, к черту, "в порядке"? — Вдруг не выдержал он. — Развели шпану — ни пройти, ни проехать! — И выразительно помахал кулаком вновь равнодушно усевшемуся в будку охраннику. — Бардак развели! А еще элитный район!
— На вверенной мне территории беспорядка не наблюдается, — холодно бросил страж и сунул в уши пуговки наушников.
— Класс! — одобрил Петр и направился было к нему, но я бультерьером повисла у него на руке.
— Так, все! Успокойся! Пойдем! Ты мне еще те пятьдесят тысяч не вернул! Тем более, что он прав! Его наняли только для охраны этих машин!
— Ясно. Сохранность машины теперь стоит дороже, чем жизнь человека.
— Так было всегда, а если это тебе в новинку, то просто прими как данность и, пожалуйста, пойдем! — Я дернула его за руку.
Он покривился, и смачно сплюнув на асфальт, позволил мне утащить себя в подъезд.
— Стоять! — Дремавший в своей кабинке Илья Петрович среагировал на нас тогда, когда мы уже дошли до лифта и нажали кнопку вызова. — Подойдите к окошечку!
— Да я это, я! — шагнув из полумрака в освещенное пространство, я постаралась даже приветливо ему улыбнуться. — Все? Узнал? — и, предотвращая вопрос, кивнула на уже стоявшего в лифте Петра: — А это мой друг. Вопросов больше нет?
Не дожидаясь вразумительного ответа, я заторопилась в лифт.
Выйдя на своем этаже, я прошла к квартире, нашла ключ и с наслаждением шагнула в квартиру.
— Ого. — Петр замер на пороге и огляделся. — Теперь верю, что это элитное жилье.
— Стой здесь! — приказала я, оглядев его при свете ламп. — Я сейчас принесу полотенце и халат. Ванная комната прямо по коридору. Если нужен душ — кабинка в прачечной за кухней. Приводи себя в порядок, а я что-нибудь приготовлю нам поесть.
— А может, карту дашь? Боюсь заблудиться в твоем лабиринте, — усмехнулся он и невольно коснулся располосовавшей щеку царапины. — А насчет еды — готовь себе. Я не голодный.
Не ответив, я только смерила его скептическим взглядом и направилась в гардеробную.
Так… Полотенце, халат… О, неплохо — из оставшихся вещей мужа обнаружились шорты и футболка! Рубашки и пару костюмов даже не стала доставать. Уверена, что не наденет!
— Значит, так, — я вышла в коридор, но Петра там не оказалось. И где он? Заглянув на кухню, я прошла в зал. За прозрачными шторами, скрывавшими распахнутую дверь балкона, виднелся его силуэт. — Вот ты где? Я же приказала…
— А как ты реагируешь, когда твои приказы не исполняют? — Он продолжал стоять, вглядываясь в ночную темноту.
— Вообще-то таких инцидентов не случалось. — Я остановилась у него за спиной. — Вот, вещи принесла.
Он развернулся. Смерил взглядом сверток у меня в руках. Посмотрел в глаза.
— А куда делся владелец этих вещей?
Я криво улыбнулась и сунула ему в руки одежду.
— Ушел.
Петр плескался с час.
Быстро соорудив бутерброды, я сунула в гриль цыпленка и, завершив приготовление ужина салатом, села на диванчик и стала ждать.
— Пожалуй, я зря поторопился с выводами. Аппетитные запахи приникли даже в ванную.
Я обернулась к нему. Взгляд скользнул по его тренированному телу и невольно задержался на полотенце, выполняющем роль набедренной повязки.
— А что с вещами? — Я поднялась и, выудив из гриля цыпленка, выложила его на блюдо.
— Маловаты оказались. — Он прошел к столу и уселся напротив меня на стул.
— Вот как? И во что же мне тебя одеть?
— Я воспользовался твой прачечной. Думаю, что о моем гардеробе тебе не стоит волноваться. До завтра высохнет.
